Дом у озера Мистик - Ханна Кристин - Страница 20
- Предыдущая
- 20/75
- Следующая
— Салли?
В ответ снова раздался визг.
Ник пересек грязную кухню и вломился в закрытую дверь спальни. Чак придавил жену к стене, обшитой панелями. Она визжала, пытаясь защитить лицо. Ник схватил Чака за шиворот и отшвырнул в сторону. Пьяный удивленно охнул, пошатнулся и налетел на угол стола из прессованного картона. Ник развернулся, снова схватил его и надел на него наручники.
Чак растерянно заморгал, пытаясь осмыслить происходящее.
— Проклятье, Ники… — заныл он, с трудом выговаривая слова заплетающимся языком. — Какого хрена ты тут делаешь? Мы просто малость поспорили…
Ник подавил в себе острое желание врезать кулаком по мясистой физиономии Чака. Вместо этого он сказал:
— Оставайся на месте!
И ткнул Чака в спину с такой силой, что тот рухнул на пол, прихватив с собой убогую настольную лампу. Лампочка разбилась, и в крошечной комнате стало темно.
Положив руку на дубинку, Ник осторожно подошел к Салли. Она стояла, прислонившись к стене, платье на ней было порвано и забрызгано кровью. Ее нижнюю губу изуродовал порез, а на челюсти уже начал проступать лиловый синяк.
Ник уже и не помнил, сколько раз он здесь бывал, сколько раз он останавливал Чака, не дав ему убить жену. Это был плохой брак и задолго до того, как Чака уволили с фабрики, а после он и вовсе превратился в кошмар. Чак проводил весь день в таверне Зоуи, поглощая пиво, которое было ему не по средствам, и зверея. К тому времени, когда парень вываливался на нетвердых ногах из бара и добирался до дома, он был зол, как собака со свалки, и, когда Чак въезжал на разбитом пикапе на свою подъездную дорогу, он уже был опасен. А под рукой была только его жена.
Ник тронул Салли за плечо.
Она ахнула и отшатнулась:
— Не смей…
— Салли, это я, Ник Делакруа.
Она медленно открыла глаза, и Ник увидел в них бездну отчаяния и стыда. Она поднесла к лицу дрожащую руку, тоже покрытую синяками, и попыталась заправить за ухо прядь волос, перепачканных кровью. Из ее опухших от побоев глаз капали слезы и стекали по щекам.
— Ох, Ник… Это Робертсы снова вызвали полицию?
Она отодвинулась от Ника и выпрямилась, не желая выглядеть жалкой.
— Честное слово, это ерунда, у Чаки просто был плохой день. Бумажная компания больше не набирает работников…
Ник вздохнул:
— Салли, так дальше не может продолжаться. Если ты будешь его покрывать, однажды он тебя убьет.
Салли попыталась улыбнуться. Ее слабая и явно неудавшаяся попытка тронула Ника. Как всегда, глядя на Салли, он вспоминал мать и ее попытки всячески оправдать свое пристрастие к спиртному.
— Ой, нет, только не мой Чаки. Он просто немного раздосадован, вот и все.
— Салли, на этот раз я заберу Чака. Я хочу, чтобы ты написала на него заявление.
Чак, пошатываясь, вышел из угла и, споткнувшись, свалился на кровать.
— Она ведь этого не сделает, правда, милая? Она знает, что я ничего такого не имел в виду. Просто иногда она меня ужасно бесит. Когда я вернулся домой, во всем доме не нашлось ничего поесть. А мужчине ведь надо что-то есть, разве не так, Ник?
Салли с тревогой покосилась на мужа:
— Извини, Чаки, я не думала, что ты вернешься домой так рано.
У Ника поникли плечи, его словно холодной волной окатило: он понял, что потерпел поражение. Он наклонился к женщине и тихо сказал:
— Салли, позволь мне тебе помочь.
Она похлопала его по руке:
— Ник, мне не нужна помощь. Но спасибо, что зашел.
Ник стоял и смотрел на нее. Казалось, она съеживалась прямо у него на глазах, теряя вес. Старое, бесформенное платье было ей велико и болталось на ней. Он знал, что однажды приедет сюда по такому же вызову, а Салли будет мертва; он знал это так же хорошо, как собственное имя.
— Салли…
— Ну, пожалуйста, Ник… — Ее голос дрожал, в глазах стояли слезы. — Пожалуйста, не надо.
Ник отвернулся. Он ничем не мог ей помочь. Ему было больно это сознавать, и он спрашивал себя, какого черта он вообще занимается этой работой? От него не было никакого толку. Он ничего не мог сделать с Чаком, пока тот не убьет свою жену.
Он перешагнул через опрокинутую корзину для грязного белья и взял Чака за воротник.
— Пошли, Чак. Переночуешь в городе, протрезвеешь.
Он не обращал внимания на нытье Чака и больше не смотрел на Салли. В этом не было нужды. Она будет идти за ними, шепотом извиняться перед мужем, который ломал ей кости, будет обещать, что станет лучше, клясться, что в следующий раз обед будет готов вовремя. Ее поведение не вызывало у Ника осуждения. Он понимал Салли. В юности он и сам был таким, ходил за матерью по пятам, как голодная собака, вымаливая крохи любви и ловя любые проявления нежности, которыми изредка награждала его мать. Он понимал, почему Салли оставалась с Чаком. Но знал он и то, что это плохо кончится для них обоих. Знал и ничего не мог сделать, чтобы им помочь. Вообще ни черта не мог, кроме как бросить Чака в камеру, чтобы он проспался, и ждать следующего вызова на Олд-Милл-роуд.
Иззи Делакруа лежала, свернувшись калачиком, на кровати в комнате для гостей у Лерлин. Подушка пахла неправильно, совсем неправильно. Именно из-за этого Иззи плакала почти каждую ночь. С тех пор как ее мамочка отправилась на небеса, все пахло неправильно: и простыни, и подушки, и даже одежда Иззи. Даже мисс Джемми пахла не так, как ей полагалось. Иззи прижала куклу к груди и погладила ее по желтым волосам двумя пальцами, оставшимися на ее правой руке, — большим и указательным.
Когда она обнаружила, что исчезает, сначала это ее испугало. Она потянулась за цветным карандашом и заметила, что ее розовый пальчик стал каким-то серым и размытым. На следующий день он стал невидимым. Она рассказала об этом папе и Лерлин, и по тому, как они на нее посмотрели, поняла, что их это тоже испугало. А тот противный доктор, он стал смотреть на нее как на червяка.
Иззи посмотрела на два пальчика, которые остались на ее правой руке. «Мамочка, они исчезают». Она ждала ответа. Но ответа не было. Иззи много раз представляла, что мамочка рядом с ней, и она может говорить с ней, просто думая словами. Ей бы хотелось, чтобы так случилось прямо сейчас, но, похоже, это происходило только в особое время, в фиолетовое время между днем и ночью.
Ей нужно было поговорить с мамой о том, что произошло на днях. Это было очень плохо. Только что она смотрела на картинки в своей книге, а в следующую минуту вдруг услышала внутри себя визг. Она знала, что нехорошо визжать в школе, другие ребята и так уже думали, что она глупая. Она попыталась не открывать рот. Она сжала руки в кулаки и зажмурилась так крепко, что увидела звезды. Ей было так страшно и так одиноко, что она не могла дышать. Визг начался как маленький вскрик, который случайно вырвался наружу. Она зажала рот рукой, но это не помогло. Все ребята стали смотреть на нее, показывать пальцами и смеяться.
И тогда визг вырвался наружу. Громко, еще громче, еще и еще громче. Она закрыла уши руками, чтобы его не слышать. Она знала, что плачет, но и с этим она тоже ничего не могла поделать.
Учительница взяла Иззи за ту руку, которая была в перчатке, и сжала это ничто. Иззи ничего не почувствовала и от этого завизжала еще громче.
— Ну, деточка, она же не невидимая, — мягко сказала миссис Браун. Потом она бережно взяла Иззи за другую руку и повела ее по коридору.
Визг все продолжался и продолжался. Иззи визжала все время, пока они шли по коридору и когда они вошли в кабинет директора. Она видела, как взрослые на нее смотрят, но ничего не могла с собой поделать. Она знала только то, что она исчезает, пальчик за пальчиком, а никому, кажется, до этого нет дела.
Визг прекратился так же внезапно, как и начался, оставив после себя внутри холод и дрожь. Иззи стояла посредине кабинета директора, и все на нее смотрели. Она подвинулась бочком и встала в угол, втиснувшись между окном и страшным зеленым диваном. Взрослые продолжали говорить, обсуждать ее, шептаться. Всех волновало, почему она больше не говорит, и это все. И доктора Швабе тоже удивляло, почему она не разговаривает, а еще Иззи слышала, как Лерлин и Бадди тоже говорили об этом. Они вели себя так, будто из-за того, что она не может говорить, она не может и слышать. Лерлин все время называла ее «бедная малышка», и каждый раз, когда она это произносила, Иззи вспоминала что-то плохое, и ей хотелось, чтобы Лерлин немедленно замолчала.
- Предыдущая
- 20/75
- Следующая
