Дом у озера Мистик - Ханна Кристин - Страница 15

• Предыдущая
• 15/75
• Следующая

Без Блейка у нее не было ни одного свидетеля последних двадцати лет ее жизни. Кроме Хэнка, никого, кто мог помнить, какой она была в двадцать пять лет или в тридцать, никого, с кем можно было бы разделить утраченные иллюзии.

«Прекрати!»

Энни посмотрела на часы, стоявшие рядом с кроватью на тумбочке. Шесть утра. Она села в кровати, взяла телефон и набрала номер дочери. Но Натали уже ушла из дома. Тогда Энни решила позвонить Терри.

Терри ответила после пятого гудка.

— Надеюсь, это что-нибудь важное, — прорычала она в трубку.

Энни рассмеялась:

— Извини, это всего лишь я. Что, еще слишком рано?

— Нет, нет, я люблю вставать раньше Господа Бога. У тебя все в порядке?

Энни не знала, будет ли когда-нибудь снова все в порядке, но такой ответ уже становился банальным:

— Я постепенно успокаиваюсь.

— Судя по тому, во сколько ты звонишь, я бы сказала, что ты вряд ли спала хорошо.

— Скорее мало.

— Да, помню, в первые три месяца после того, как от меня ушел Ром, будь он неладен, я тоже по ночам ходила по комнате и плакала. Тебе надо найти себе занятие.

— Я в Мистике, здесь выбор невелик. Может быть, я попробую себя в искусстве скульптуры из пивных банок, это здесь ходовой товар. Или можно научиться охотиться с луком и стрелами и делать из дичи и зверей чучела.

— Рада слышать, что ты уже способна шутить.

— Это лучше, чем все время плакать.

— Энни, я серьезно, тебе нужно найти какое-то занятие. Что-то, что подтолкнет тебя встать с постели или лечь в чью-то постель. Походи по магазинам, купи себе что-нибудь новое из одежды. Что-то, что изменит твою внешность.

Энни погладила свои короткие волосы.

— О, внешность я уже изменила, по крайней мере прическу.

Они проговорили еще немного. Вешая трубку, Энни почувствовала себя лучше. Она выбралась из постели и приняла долгий горячий душ. Вниз она спустилась в белом кашемировом свитере и белоснежных шерстяных брюках свободного покроя и приготовила отцу основательный завтрак: яичницу, оладьи и бекон, апельсиновый сок. Аромат еды выманил Хэнка из его комнаты.

Хэнк вошел в кухню, на ходу затягивая пояс длинного серого халата. Он внимательно посмотрел на дочь и почесал бороду.

— Ты уже на ногах. Ты действительно уже встала с кровати или просто хочешь немного походить, пока снова не разболелась голова?

«Да, — сказала себе Энни, — отец все понимает, ведь и он сам пережил трагедию и не понаслышке знаком с депрессией». Она достала из дубового буфета тарелки и накрыла завтрак на двоих.

— Папа, я продолжаю жить. Начиная с этого момента. И с этого места. Садись.

Он отодвинул стул, раздался неприятный скрежет деревянных ножек по потертому линолеуму.

— Я не уверен, что кормить мужчину — такой уж серьезный шаг в будущее.

Энни улыбнулась и села напротив отца.

— Вообще-то я собиралась пройтись по магазинам.

Он положил на свою тарелку яичницу.

— В Мистике? Не знаю, много ли ты тут накупишь, если только не ищешь идеальную блесну.

Энни посмотрела на свою тарелку. Она хотела есть, действительно хотела, но при виде еды ее снова стало подташнивать. Она надеялась, что отец этого не заметит.

— Я собиралась для начала купить несколько книг. Кажется, сейчас самое время для меня наверстать упущенное в чтении. Да я теперь могла бы даже перечитать от начала и до конца «Моби Дика». А вещи, которые я привезла с собой, здесь, честно говоря, будут неуместны.

— Да, в наших краях белый цвет не очень практичный вариант. — Хэнк полил яичницу кетчупом, а сверху еще и поперчил. Он покосился на Энни, и она заметила, что он изо всех сил старается сдержать улыбку. — Молодчина, Энни Вирджиния. — Потом повторил еще раз: — Молодчина!

Озеро Мистик разморило под ярким весенним солнышком. А в городе сегодня кипела жизнь. Фермеры, хозяйки, рыбаки спешили сделать свои дела, пока облака еще не превратились в тучи. Эти самые облака могли внезапно угрожающе собраться вместе, как хулиганы на школьном дворе, и обрушить на город такой ливень, под которым даже орлам не хватит сил летать.

Энни шла по Мейн-стрит, заглядывая в магазины и магазинчики. В некоторых ей приходилось протискиваться в приоткрытую дверь. Всякий раз над головой звякал колокольчик и раздавалось приветствие: «Здравствуйте, мисс. Прекрасный денек, не правда ли?» В кофейне Энни купила себе навынос двойной латте в высоком пластиковом стакане и пила его, следуя по улице дальше.

Она миновала магазины, где продавали сувениры для туристов, скобяные товары, ткани, рыболовные принадлежности. Но ей не попалось ни одного книжного. В аптеке она купила последний бестселлер Пэт Конрой, но не нашла больше ничего интересного — выбор был невелик. А ей так было нужно руководство на дальнейшую жизнь.

Наконец она оказалась перед магазином «Империя Евы. Платья». С витрины ей улыбалась девушка-манекен в ярко-желтом дождевике, такой же желтой шляпе-панаме и в высоких сапогах. Согнутый под неестественным углом локоть манекена поддерживал табличку со словами: «В воздухе пахнет весной». Из леек, расставленных вокруг ног манекена, выглядывали пестрые искусственные цветы, а к стене были прислонены грабли. Энни толкнула входную дверь. Над ее головой звякнул маленький колокольчик. Где-то в глубине магазина женский голос пронзительно заверещал:

— Не может быть!

Энни огляделась, пытаясь понять, кому принадлежит этот голос. Через магазин к ней спешила, размахивая пухлыми руками, Молли Блок, ее учительница английского в старших классах.

— Энни? — Молли Блок широко улыбалась. — Энни Борн, неужели это ты?

— Да, миссис Блок, это я. Как поживаете?

Молли уперлась в бока руками.

— Миссис Блок?! Энни, не называй меня так, а то я чувствую себя ужасно старой. Я ведь была совсем девчонкой, когда вела ваш класс. — Она снова улыбнулась и поправила съехавшие на нос очки в тонкой металлической оправе. — Рада видеть тебя снова, столько ведь лет прошло!

— Я тоже рада вас видеть, Молли.

— Что привело тебя в наши леса? Слышала, ты замужем за каким-то крутым адвокатом и живешь припеваючи в дымной Калифорнии.

Энни вздохнула:

— Все меняется…

Молли склонила голову набок и окинула Энни изучающим взглядом.

— Хорошо выглядишь. Хотела бы я сделать такую же стрижку! Но я буду выглядеть как воздушный шар. Между прочим, твой белый кашемир в наших краях долго не проживет. Один хороший ливень, и ты подумаешь, что вышла из дома, натянув на себя шкурку кролика.

Энни засмеялась:

— Да, вы правы.

Молли похлопала ее по плечу:

— Следуй за мной!

Часом позже Энни стояла перед высоким зеркалом, отражающим ее в полный рост. На ней были джинсы за девятнадцать долларов (кто бы мог подумать, что джинсы за такую цену до сих пор выпускают), хлопковые носки, теннисные тапочки и свободная толстовка практичного серого цвета с эмблемой Вашингтонского университета. В этой одежде она почувствовала себя другой женщиной. Она не выглядела как тридцатидевятилетняя жена известного калифорнийского адвоката, которая скоро станет бывшей женой. Она выглядела как жительница заурядного маленького городка, которой предстоит покормить лошадей или покрасить веранду. Словом, она выглядела как женщина, у которой есть своя жизнь и свои дела. Энни теперь почти нравилась ее стрижка.

— Знаешь, а тебе идет! — Молли одобрительно кивнула, скрестив на груди руки. — Ты похожа на подростка. Совсем девчонка!

— В таком случае я беру все.

Пока Молли пробивала чеки, она охотно рассказывала о жизни в Мистике: кто как живет, кто с кем спит, кто обанкротился, кто баллотируется в городской совет.

Энни слушала местные сплетни вполуха, не вникая в суть. Слова Лерлин беспрестанно звучали в ее голове: «Кэти умерла восемь месяцев назад». Она повернулась к Молли:

— Я слышала про… Кэти Джонсон, то есть Делакруа.

— Да, так ее жалко! Помнится, вы были очень дружны в школе. — Молли печально улыбнулась. — Я помню, как вы втроем — ты, Ник и Кэти — показывали пародию на конкурсе талантов. Вы пели какую-то глупую песенку, Ник был в таком возмутительном бюстгальтере из половинок кокоса, и где-то в середине песни вы втроем так расхохотались, что не смогли закончить.

• Предыдущая
• 15/75
• Следующая