Отель - Андреев Олег Андреевич - Страница 28

• Предыдущая
• 28/70
• Следующая

От тревожных размышлений его отвлек стук в дверь.

Вошла Вера Михайловна Лученок. Ставцов, совершенно забывший за тревожными мыслями, что сам же и вызвал женщину к себе, удивленно посмотрел на вошедшую. Вера Михайловна волновалась, от чего постоянно теребила декоративный цветок на лацкане униформы.

– Я пришла, Виктор Степанович, – сказала она и посмотрела на грубую фаянсовую чашку с изображением петербургского пейзажа.

– Вижу, Вера Михайловна, проходите, садитесь… Кофейку не хотите?

Вера Михайловна только вздохнула. Вздох говорил одно – скорее бы уж все кончилось. И Ставцов правильно понял ее вздох, но решил не торопиться. Ему очень хотелось узнать ее мнение о тех двух комиках-гомиках, из-за которых все произошло. К тому же не мешало получить какое-то представление о липовом немце или австрийце, кто он такой на самом деле. Может быть, гардеробщица уже успела неформально пообщаться с ним.

– Я все-таки налью… Рекламируют как хороший, но, между нами говоря, я в кофе ничего не понимаю. Вот чай – это да.

Ставцов открыл шкафчик и достал чашку, ложку, блюдечко.

– Зачем тогда пьете?

– Черт его знает… Сейчас все на кофе помешались. А Москва всегда чаевничала. Вы плохо спали?

– Да. Нужно было постоянно смотреть за Афанасием.

Значит, мужчина все-таки есть, подумал Ставцов.

– Семейная жизнь тоже имеет свои недостатки, – сказал он глубокомысленно, хотя до сих пор ничего такого ему даже в голову не приходило.

Свою личную жизнь он считал идеальной.

Вера Михайловна посмотрела на Ставцова вопросительно.

– Одни увлекаются рыбалкой, другие охотой. Некоторые, я знаю, покеру отдаются всей душой и телом. Ну а кто-то не знает меры, – менеджер щелкнул себя по горлу. – Бывает. Но с этим можно бороться.

– Да нет, вы не поняли. Тут физиология. Природа в чистом виде.

Ставцов, глотнувший к этому моменту кофе, чуть не выплеснул его прямо на гардеробщицу. Надо же, интеллигентная женщина – и такие откровения.

– Я утром позвонила подруге, попросила заменить меня. Но ведь знаете как? У каждого своя семья. А тут мой Афанасий… Она поначалу согласилась, а потом перезвонила мне прямо на работу. Говорит, муж не пускает.

Ставцов проглотил кофе, и челюсть его непроизвольно поползла вниз.

– А что, мог пустить? Раньше пускал? – выдавил Ставцов.

У старшего менеджера мелькнула мысль, что все в мире перевернулось, и как это он не разглядел в милой, интеллигентной, бальзаковского возраста женщине такую сексуальную патологию.

– Раньше проблем не было. А теперь подошло время рожать. Просто необходимо, чтобы кто-то находился рядом. А тут еще мама. Старикам всегда кажется, что им уделяют мало внимания. Я, говорю, приеду, но только после работы. А сердце все равно не на месте. Вот и обмишулилась. Никогда со мной такого не бывало… Это не повторится.

– Как – рожать? Афанасий – женщина?

– Кошка. Мне ее продали за мальчика, а он оказался девочкой. Переименовывать поздно. Привыкла.

– М-да… – вздохнул облегченно Ставцов. – Это меняет дело. Рожать… – хмыкнул он. – Окот это называется. Окот. Я, извините, не сразу понял. Черт-те что подумал…

– Что подумали? – изумилась Вера Михайловна и на секунду задумалась сама, а когда поняла, о чем мог подумать старший менеджер, зарделась, как девочка.

Ставцов вскочил со своего места и заметался по небольшому кабинету.

– Ничего я не подумал. Ни-че-го! Успокойтесь. Вот выпейте.

Воды под рукой не было, и он плеснул в стакан немного виски. Вера Михайловна в жизни не пила ничего крепче «Улыбки». Она предпочитала сладкие вина. Иногда позволяла себе рюмочку «Черри Херинга». Потому у нее сразу выступили слезы на глазах.

В ту же минуту в дверь постучали. Менеджер рад был любому, кто хоть чем-то мог помочь гардеробщице. Сам он, впрочем, как и большинство мужчин, в такие минуты терялся и становился хуже бабы.

На пороге стояли две горничные, одну из которых он хорошо знал, администратор по размещению и еще два-три человека из обслуги, но те в кабинет не вместились и остались за дверью.

Что-то случилось, мелькнуло в голове Ставцова.

Наташа и маленькая горничная переглянулись, а администраторша кинулась за водой.

– Что случилось? – спросил Ставцов.

– Уволили? – спросила Наташа.

– Кто вам сказал? – удивился менеджер.

– Но мы же видим.

И Наташа опять посмотрела на маленькую горничную. Та кивнула в ответ.

– Ничего вы не видите, – отрезал Ставцов. – И вообще, что это налетели ко мне, как воробьи?

– Мы, собственно, от коллектива… С ходатайством.

Как только он услышал слово «коллектив», в животе царапнуло, как царапало при упоминании о чем-то безвозвратно ушедшем.

– Коллектив – это хорошо. Это очень хорошо. А вы знаете, что западные предприниматели делают с «коллективами», которые вот так стихийно бросают рабочие места в рабочее время и приходят к своему боссу с ходатайствами? Знаете. Догадываетесь. Это же несанкционированная забастовка.

– Что же нам, заявку подавать, как на митинг?

– Никакая это не забастовка.

– Мы же по-человечески хотели.

– Да, достали эти два педика. Ко всем придираются. Они же все нарочно устроили…

– Нарочно? Вот то-то и оно, – оборвал хор голосов Ставцов. – Кто слышал что-нибудь про Ассоциацию защиты прав потребителя?

– Это когда колбасу собачью за конину сырокопченую выдают?

– Или как мне туфли «Саламандра» всучили производства ереванского завода?

– Именно. В самом названии выражена суть организации. Их с десяток. Под разными названиями, но примерно с одинаковыми функциями. Большинство – общественные. Но есть одна международная при ЮНЕСКО, – менеджер воздел палец к потолку. – Она не только предоставляет бесплатные консультации специалистов, юристов, устраивает судебные процессы. Она использует все методы контроля за производителем, его товаром или услугами…

– Контрольная закупка? – подсказала Наташа.

– Не только. Лабораторные испытания, контроль качества и тому подобное. Вплоть до переодетых контролеров с вымышленной легендой. Я доступно излагаю? Так вот, не кажется ли вам, что эти двое…

– Может быть, – подала голос администраторша, – они и не педики…

– Кстати, а кто вам сказал, что они геи? Их что, видели вместе в постели?

Горничные не видели.

– А вы не допускаете и того, и другого? – спросила невинно маленькая горничная.

– Короче, за ними надо следить. В курсе пока только мы. И вот еще что, обратите внимание на некоего Пабса. Осторожно с ним. Очень странный старичок. Работает под туриста, а курит трубку «Данхилл».

За разговорами как-то все забыли, что пришли по поводу Веры Михайловны Лученок. Повернулись к выходу. Спохватилась одна Наташа.

– Виктор Степанович, а…

– Ничего, ничего пока сказать не могу… Если эти… инкогнито пойдут жаловаться выше…

– Я уже извинилась, – подала голос гардеробщица.

– А вдруг они инкогнито? Начнут проверять, как отреагировали. У них сурово. Это не профсоюзное собрание. Вызвали на местком, пожурили и послали отписку. Тогда конечно… Тогда да… Придется.

Горничные смотрели на него как на самого мудрого и доброго человека, как на своего защитника и добродетели, Виктор вспомнил все свои сомнения: чеченцы, Пайпс, война, акционирование, коллектив. Так на чьей он стороне?

И вдруг понял: да на этой он стороне, на стороне своих людей, которым уже, в конце концов, хочется работать хорошо, зарабатывать честно, стать настоящими хозяевами жизни, не теми, что воровали, грабили, дурили, а действительными, от труда, от уверенности в себе и в своем будущем.

И он решился. Даже не посоветовавшись с женой. Вот так взял и сам все решил. И стало вдруг все легко и ясно.

– Ну-ка вернитесь, пожалуйста, – попросил он. – Садитесь. Разговор есть один серьезный.

Женщины вернулись в кабинет, расселись по стульям. Снова посмотрели на него, как на лидера.

– Вы знаете, что сегодня акционерное собрание?

• Предыдущая
• 28/70
• Следующая