До последней точки - Фостер Алан Дин - Страница 20

— Огня, Весельчак. Я очень боюсь огня. Индеец покачал головой и тихонько рассмеялся:

— Но ведь огонь — это тоже инструмент. Бог подарил огонь людям много веков назад. И если знать, как правильно им пользоваться, то огонь из врага превращается в лучшего друга человека. Какой же смысл бояться его?

Стивен помедлил.

— Мама всегда предупреждала меня быть осторожным, когда я играл со спичками или зажигал плиту.

— Осторожность… Ну, конечно, нужно быть осторожным с огнем. Только в этом случае он и приносит пользу людям. Хочешь, я покажу тебе фокус? Но только это между нами.

— Конечно, хочу.

— Хорошо. Сделай руки так.

Весельчак вытянул левую руку, показывая, как расположить большой и указательный пальцы. Стивен пытался проделать своей маленькой рукой все так, как показал индеец.

— Правильно?

— Нет, скрестить их надо немного больше. А теперь сделай вот так.

Весельчак щелкнул пальцами и между ними вспыхнуло небольшое пламя. Стивен ахнул:

— Вот это да! Как это у вас получилось?

— Немного практики и знаний, больше ничего. А ну-ка, задуй.

Стивен наклонился вперед и, недолго думая, дунул изо всех сил. Пламя исчезло. Но самое интересное было то, что на руке, где оно только что горело, не было ни покраснения, ни волдыря, ни шрама.

— Вот это фокус! Весельчак улыбнулся:

— А что я тебе говорил. Вся наша жизнь — один сплошной фокус. Физика — это фокус, химия — тоже, а математика — это фокус из фокусов. Ну, а теперь ты попробуй.

— Постараюсь, — с сомнением в голосе сказал Стивен. Он напрягся изо всех сил и щелкнул пальцами, но пламя не появилось. Стивен попробовал еще несколько раз, так что заболели пальцы, — пламени не было.

— Это потому, что ты работаешь только руками, но не головой. — Индеец наклонился и что-то шепнул мальчику на ухо.

— Теперь попробуй еще раз.

С четвертой попытки появился слабый дымок.

— Здорово! — Стивен даже засмеялся от счастья.

— Теперь понял? Любой фокус — это вопрос практики и умения сконцентрироваться, — с удовлетворением сказал Весельчак, откидываясь назад.

Мальчишка был занят добыванием огня. Ни о чем другом он уже больше не думал. Именно этого и добивался Весельчак.

Машина шла с легкостью. Алисия развернула кресло и разговаривала с Венди, которая стояла на коленях перед матерью.

— Он был такой красивый, мама, что я не могла отвести глаз. Но сами глаза я не видела.

Алисия гладила дочь по голове.

— Не вспоминай об этом, дорогая. Все уже позади. Маус стояла рядом.

— Знаешь, девочка, иногда бывает очень трудно отличить дьявола от мужчины. Каждый дьявол — немного мужчина, каждый мужчина — немного дьявол. Тут дело лишь в пропорции.

Алисия улыбнулась:

— Хорошая метафора.

— Да нет же. Это не метафора. Это истина.

— Вы хорошо знаете мужчин?

И тут же Алисия пожалела, что задала этот вопрос. Но она напрасно беспокоилась. Маус совсем не казалась задетой ее бестактностью.

— Действительно, я очень мало знаю мужчин. Я знала мужчин, которые были интеллигентны, красивы и, к тому же, остроумны. Знала мужчин, которые были злыми. Кроме того, я была знакома с несколькими дьяволами и готова еще раз подтвердить, что иногда разница между теми и другими очень невелика, — сказала Маус и улыбнулась Венди. — Так что не думай, что была первой женщиной, которая перепутала демона с человеком.

— Вы все умеете объяснить, — заметила Венди. Сколько вам все-таки лет?

— Четыре тысячи двести двенадцать лет. Алисия рассмеялась и тут же зажала рот руками:

— Ох, извините, я не хотела.

— Смейтесь, пожалуйста, сколько угодно. Это очень полезно, а сейчас просто необходимо.

— Вам не дашь больше трех тысяч лет. В чем секрет вашей молодости?

— Секрет в том, — отвечала Маус торжественно, — чтобы, видя, как на тебя надвигается время, уметь его обойти. Смеяться над временем очень полезно. Время очень чувствительно, но оно может победить все, кроме смеха, — и девушка взглянула на Венди своими огромными фиолетовыми глазами. — Запомни это навсегда, девочка. Как только ты заметишь, что к тебе подбирается время, смейся над ним, и оно отступит.

Венди кивнула:

— Скажите, а что произойдет, если вы все-таки не сумеете добраться до Прядильщика? Ткань Существования будет продолжать запутываться?

Маус кивнула:

— Да, я ведь уже говорила. Она запутается окончательно и начнет рваться, как перекрученная веревка на конце. Сейчас мы опять вернулись на ту Нить Существования, которая не подверглась изменению, но совершенно невозможно предсказать, когда и она начнет изгибаться и перепутываться с совершенно другими Нитями.

— А что случится, если она все-таки порвется? — спросила Алисия.

— Анархия и Хаос одержат окончательную победу. Повсюду установится беспорядок. Ничто не будет прочным. Логика и разум перестанут управлять и останутся лишь в воспоминаниях.

— Вы хотите сказать, что наступит конец света? — спросила Венди.

— Не света, а разума. Когда нити логики порвутся, они начнут закручиваться, переплетаться и затягиваться в узлы.

— Кажется, я поняла. С виду будет вроде бы как прежде, но по сути будет совсем другое. И уже ни в чем нельзя будет быть уверенным. Вроде того, как мы ехали в Бейкер, а вместо него приехали в Подземное Царство.

Маус кивнула:

— Да. Только будет хуже, намного хуже.

Венди погрустнела. Весельчак тем временем мыл потолок и стекла машины.

— Как у нас с бензином, приятель?

— То барахло, которое залил нам старый козел, почти на исходе, а старого почти полные баки. У этого динозавра есть дополнительный бак. Думаю, до Вегаса хватит. Холодильник забит продуктами. Посмотри внизу. Там должно быть пиво.

— Да, я бы от пива не отказался.

Алисия наблюдала за сыном. Мальчик сидел наклонившись и что-то проделывал с руками.

— Что вы сказали моему сыну, Весельчак?

— Ничего особенного, показал небольшой фокус. Один из тех, которые помогают выжить в пустыне. Я ему научился, когда путешествовал.

— Сколько вам лет, Весельчак? — спросила Алисия.

— Около сорока пяти, а что?

— Ничего, — в голосе Алисии слышалось разочарование. Она надеялась, что ответ индейца будет таким же невероятным, как у Маус.

— Ничего, я так и думала.

— А жаль… Я надеялся, что вы мне дадите тридцать пять. — Он потер рукой щеку. — Наследственные морщины…

— А где вы бывали во время своих путешествий?

— Почти везде. Боролся за независимость с африканцами. Работал в коммунистической коммуне Китая. Нырял вместе с белыми акулами недалеко от Австралии. Бродил по Гренландии, нашел останки цивилизации и скелеты четырех археологов. Похоронил их там во льдах по-людски. Жил в Сибири, нырял со скал Рос, Айс и Шелф, пересек Раб-Аль-Хали знойным летом, когда, как уверяли бедуины, ни один человек не мог этого сделать, не изжарив мозгов. Но поскольку я сумасшедший, меня это мало волновало.

Все засмеялись.

— А что вы будете делать, когда попадете в Неваду? — спросила Венди.

— Поищу работу.

— В Лас-Вегасе?

— Почему бы и нет. Это место, достойное изучения. Там много сумасшедших, похожих на меня.

Венди смеялась. Этот удивительный человек помог им всем забыть то, что пришлось выстрадать всего несколько часов назад.

— Вы знаете кого-нибудь в Вегасе? — поинтересовался Френк.

— Не волнуйтесь обо мне. Я всюду найду работу. Френк в этом не сомневался. Он взглянул на часы.

Подземное Царство осталось далеко позади. Мимо проезжали привычные с виду машины.

— Как ты думаешь, дорогой, во сколько мы будем в Лас-Вегасе?

Алисия казалась совершенно оправившейся от недавнего шока.

— Если больше не будет приключений, то к полуночи мы будем в отеле.

— Хочешь, я сменю тебя?

— Пока не надо. Час я еще продержусь, а там посмотрим.

— Ребята, если вы устали, то имейте в виду, что я довольно сносный шофер.