Древность и Средневековье. Тексты родового общества - Леннрут Ларс - Страница 8

• Предыдущая
• 8/11
• Следующая

Фантастической была и упоминаемая выше «Сага об Ингваре Путешественнике», хотя она и основывалась на исторических событиях относительно позднего времени (XI век). На шведском материале основаны также отчасти «Сага о Хервёр», «Сага об Одде Стреле» и «Сага о Гаутреке» и, кроме того, различные сказания о так называемой битве в Бровалле, которая в древние мифические времена якобы произошла на поле Броваллы, в провинции Эстергётланд, между датским королем Харальдом Боезубом и шведским королем Сигурдом Кольцо. Действие этих прозаических текстов большей частью происходит в Швеции, и многие из героев – шведы. Но иногда встречаются среди них норвежцы, датчане или исландцы, которые по тем или иным причинам оказались в Швеции. А потому нельзя исключать возможность того, что истории эти сложились в западно-скандинавской среде, где имелись лишь спорадические контакты с самой Швецией. Очевидно, что в Норвегии и Исландии древнюю Швецию воспринимали как некую мифическую страну, где может произойти все, что угодно. Может, именно поэтому, – а вовсе не на основе подлинной шведской повествовательной традиции, – фантастические саги столь часто изображают свеев и ётов.

Один из примеров тому состоит в следующем. Романтики XIX века очень любили сказание о Яльмаре Великодушном и Ингеборг, которое передается и в «Саге о Хервёр», и в «Саге об Одде Стреле». Яльмар был известным воителем в дружине конунга свеев и влюбился в конунгову дочь Ингеборг. Чтобы получить свою возлюбленную в жены, он должен был вместе со своим братом по оружию Оддом Стрелой победить в битве на датском острове Самсё двенадцать свирепых берсерков, сыновей Арнгрима. В той битве пали все, кроме Одда Стрелы, который приносит последний привет от умирающего Яльмара Ингеборг: эти прощальные слова превращаются в поэтический монолог в стиле Эдды. Он напоминает очень старый жанр плача, который составлял ядро устной традиции о двух влюбленных. И когда Одд Стрела приходит с посланием к Ингеборг, у той разрывается сердце, и она умирает.

Хотя влюбленные в этом сказании и шведы, сама сага, скорее всего, родилась в западной части Скандинавии. Ее главный герой Одд Стрела – норвежец, лишь случайно оказавшийся в Швеции. А решающая битва происходит на датской земле – на острове в фарватере к северу от пролива Большой Бельт. Значит, географически текст ориентирован на Норвегию и Данию, а Швеция принадлежит к экзотической окраине. И лишь в XIX веке Яльмар и Ингеборг стали героями нашего, шведского, культурного наследия.

Более близка к шведской или, скорее ётской, основе «Сага о Гаутреке», записанная в Исландии в XIV веке. Действие ее происходит в древнем Вестергётланде, населенном язычниками. Среди их странных обычаев был и такой: люди бросались с так называемого «родового утеса», чтобы свести счеты с жизнью. Можно, конечно, заподозрить, что и в этом случае сказание окрашено норвежско-исландскими предрассудками в отношении Швеции как страны варварства и первобытной дикости. Однако уже в XVII веке шведские исследователи эпохи древности смогли уточнить, что события саги, и в частности, обычай бросаться с утеса, – относятся к народной традиции западных ётов. Таким образом, этот поздний и явно эпигонский прозаический текст приобрел значение первой исландской саги, напечатанной в Швеции (1664 г.). Сага о гутах и вестгётские хроники

Если Готланд можно считать частью древней Швеции, – что является спорным вопросом, ибо остров имел независимое положение, – то мы можем, несмотря ни на что, похвастаться хотя бы одной истинно шведской сагой, а именно «Сагой о гутах». Это мифическое сказание о происхождении острова Готланд и о его древней истории, сохранившееся в качестве приложения к гутскому закону. Оба этих текста записаны, скорее всего, в первой половине XIII века. Сага начинается многообещающе: «Сперва Готланд был открыт человеком по имени Чельвар. Тогда остров был заколдован и исчезал в море днем, а ночью снова всплывал на поверхность. Но тот человек первым принес на остров огонь, и с тех пор Готланд больше не тонул».

Мифы об открытии новых земель в этом стиле есть и в древнеисландской литературе, но ни один из них не насыщен такой богатой фантазией. Далее сага о гутах содержит многие известные сказочные мотивы, – в частности, описание похода на восток, сходное с «Сагой об Ингваре Путешественнике». Есть здесь и пророческое видение битвы, которое, как обычно, создает роковую атмосферу вокруг содержания саг. Праматерь гутов, Виташерна, Белая Звезда, грезит и видит, будто три змея свернулись у нее на груди, а потом исчезли. Видение истолковывается ее мужем Хавде в своеобразной поэтической строфе, которая явно происходит от устной традиции:

Метафорические кольца – это, конечно же, толстые обручья, браслеты, обычные для эпохи викингов; они могли иметь форму свернувшихся змей и часто использовались как платежное средство или как ценный дар воину. В языке скальдов и «кольцо», и «змей» относились к сфере героического: они символизировали мужскую честь, богатство и власть.

В строфе говорится о том, что Виташерна родит трех сыновей, которые разделят между собой Готланд. Это же встречается и в самой саге, а раздел Готланда, как утверждается, послужил основой тех территориальных границ, которые все еще существуют на острове. Типично для древнего мифа то, что таким способом узаконивались новые отношения: в начале им придавалась видимость мистического и сверхъестественного.

Если начало саги, как представляется, основано на древней народной традиции, то ее следующие главы носят отпечаток ученых построений христианского средневековья. В них говорится о христианизации Готланда, о том, как на острове появился епископ и какие обязанности он имел. В заключение упоминается о долге гутов ходить в викингские походы и платить налоги конунгу свеев. Конкретика саги сменяется абстрактным, юридическим языком, который обнаруживает латинское влияние.

Объединение повествовательной прозы с текстами законов происходило не только в случае с исландскими родовыми сагами, но и в древнешведской литературе. Другой пример этому – так называемые вестгётские хроники, написанные около 1250 года и сохранившиеся в качестве приложения к старшему закону провинции Вестергётланд. Они содержат в себе краткие характеристики, иногда переходящие в панегирики и рисующие портреты христианских королей Швеции начиная с Улофа Шётконунга, а также епископов Скары и лагманов (судей) Вестергётланда. Формулировки напоминают иногда руническую поэзию и эпические песни в стиле «Перечня Инглингов». Поэтому высказывалось предположение, что по крайней мере хроника лагманов – наиболее поэтическая по стилю,– основана на устной традиции. На это, с другой стороны, возражают, что некоторые формулировки в наиболее обстоятельных фрагментах, как, например, выражение «отец отечества» в портрете лагмана Карле из Эдсверы,– скорее заимствованы из латинской риторики. Здесь, как и в саге о гутах, наиболее правильный путь – это воспринимать тексты как результат взаимовлияния устной традиции и книжной письменности. Выразительно звучат лаконичные характеристики ранних лагманов и королей, – к примеру, короля Эмунда Старого: «Не скупится на наказание – сжигать дома и людей». Вполне можно предположить, что подобные формулы заимствовались из устной традиции, а вовсе не обязательно брались из какой-нибудь родовой саги. И совершенно естественно, когда устные традиции воплощались в письменной хронике, клирик, водя пером по пергаменту, тщательно прописывал портреты тех королей и лагманов, которые особенно потрудились во славу Бога и Церкви, как, например, король-мученик Эрик Святой. Таким образом, объясняется своеобразное смешение древнескандинавского и церковного словоупотребления, встречающееся в текстах хроник. Законы провинций

Лишь в одной-единственной сфере древнескандинавской литературы Швеция затмила Норвегию, Данию и Исландию: в составлении текстов законов. Древнешведские законы провинций, с художественной точки зрения, исключительны по своему богатству, обилию запоминающихся сентенций и поэтических описаний судебных дел. Только в этой ограниченной области языковые традиции родового общества сознательно культивировались в эпоху католического средневековья. Так происходило потому, что лагманы были единственными грамотными носителями традиции и обладали достаточной властью, чтобы в письменных источниках утвердить свою культурную независимость как от церкви, так и от короля.

• Предыдущая
• 8/11
• Следующая