Рота Его Величества - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 63

• Предыдущая
• 63/82
• Следующая

— Капитан гвардии его императорского величества.

— То-то гляжу: не очхи! Звать тебя как?

— Илья Степанович.

— Спасибо тебе, Степанович! — поклонился старик.

Толпа на площади последовала его примеру…

Я не собирался брать пленных, но мародеров из станицы пришлось забрать. Мордатый старлей, окажись на свободе, немедленно организовал бы карательную экспедицию, да и лопоухого жениха было жаль. Он со своей конопатой еще хлебнет… Прибыв на базу, я сдал пленных и по телефону связался с Ливенцовым.

— Тебе сколько лет? — спросил он, выслушав доклад.

— Скоро тридцать! — удивился я.

— Я думал: семнадцать! Зачем своим именем очхи представлялся?

«Чтоб не убивать их!» — подумал я, но промолчал.

— Люди Зубова перехватили и дешифровали их радиограммы. Теперь они знают, кто командует диверсантами. Твои приметы… Если пойдешь в новый рейд, обман с удостоверением не пройдет. Но это полбеды. Очхи поймут, что группа у нас одна, в результате весь план насмарку. Об этом подумал?

Я молчал. Что говорить, когда сказать нечего?

— Значит так! Сдашь роту Тертышкину, а сам выезжаешь в Петроград. Следующую операцию проведет он.

— Гордей Иванович! — взмолился я. — У Рика нет боевого опыта. Теперь, когда очхи знают о нас, придется воевать!

— Справится! — Ливенцов был неумолим. — Самолетом отправили подробные инструкции. Роте придается минометная батарея. Теперь не нужно кого-то изображать, закидают склад минами — и все дела! Просто и эффективно.

— Позвольте хотя б остаться на базе! В трудной ситуации по рации я подскажу.

— Нет! — отрезал он. — Выезжай! Зубову ты нужен.

Новость привела Рика в восторг. Он с таким вожделением посмотрел на командирский «УАЗ», что я, скрепя сердце, решил машину оставить. Надавав кузену кучу советов, которые он, естественно, пропустил мимо ушей, я сел в резервный грузовик и отправился в Петроград. В кузове «ГАЗа» стояли ящики с трофейными продуктами. Веи, попробовав, есть их отказались. Буржуи! Им не приходилось делить в горах последнюю галету. Что из того, что в банке с тушенкой половина овощей? Вполне съедобно, если ничего другого нет и в ближайшее время не ожидается.

«Передам приюту!» — решил я, не подозревая, насколько быстро это осуществится.

За рулем «ГАЗа» сидел шофер. Перегоняя грузовики в Новую Россию, я опасался, что возникнет проблема с водителями. Вышло ровно наоборот. Появление в Новой России автомобилестроения вызвало энтузиазм у молодых веев: они ринулись осваивать профессию. Мгновенно возникшие курсы штамповали шоферов, автомобильные заводы за ними не поспевали. В Петрограде обретались десятки невостребованных водителей, которые, прослышав, что в Отдельную (!) Его Императорского Величества (!) гвардейскую роту специального назначения требуются шоферы, встали толпой у ворот казармы. При виде грузовиков, которые предстояло водить, они и вовсе онемели. Местные полуторки имели деревянные кабины, слабосильные моторы и коробки с тремя скоростями. В сравнении с ними «ГАЗ» выглядел, как «BMW» рядом с «Жигулями». Пришлось устроить конкурс, в нем победили проворные и смышленые. Я провел несколько практических занятий, снабдил шоферов инструкциями по ремонту, после чего о проблеме транспорта забыл. Шоферы готовы были ночевать под капотами. А с какой гордостью они носили камуфляж! Бойцам роты он достался ценой долгих и тяжелых тренировок, им же словно с неба упал.

Водитель вел грузовик, наслаждаясь, я же стучал зубами. Вы пробовали ездить по булыжной мостовой со скоростью семьдесят километров в час? Попробуйте! Непередаваемые ощущения!

— Аким! — сказал я. — Сверни на грунтовку!

Шофер огорчился — ему хотелось доставить начальство с ветерком, — но послушался. На грунтовой дороге я оттаял. Пусть медленнее, но без выворачивающей душу тряски. Мы ехали не спеша, потому я своевременно заметил женщину с ребенком. Она стояла на обочине, протянув руку ладошкой вверх.

— Тормози! — крикнул я шоферу.

Подойдя к нищенке, я увидел, что она совсем молода, а девочка, которую она прижимала к себе, лет трех.

— Дяденька! — сказала девочка. — Дай хлебца!

Я метнулся к машине. Хлеба у нас не было, и я принес трофейную пачку галет. Девочка ее немедленно распотрошила и захрустела твердыми галетами. Мать смотрела на нее влажными глазами.

— Беженцы мы, — сказала в ответ на мой вопрос. — В лагере живем. Кормят раз в день, хлеба не дают. Вышла на дорогу милостыню просить. — Она всхлипнула.

— Где муж?

— На фронте убили. Вдовая я.

— Далеко лагерь?

— Рядом.

— Садись в кабину, покажешь!

Беженка не соврала: к лагерю мы домчались за пару минут. Решение созрело дорогой. С началом войны мой особняк опустел. Я, Рик и Антон переселились в казармы — так было удобнее. Антон заведовал хозяйством роты, мы с кузеном почти постоянно находились в отлучках. Ула жила при госпитале, где служила медсестрой.

— Как тебя зовут? — спросил я у беженки, когда мы остановились у приземистых бараков.

— Мария! — ответила она.

— Я меня — Катя! — сообщила девочка. — Дай еще хлебца, дяденька!

— Обязательно! — пообещал я и спросил у Марии: — Есть здесь другие вдовы с детьми?

Она кивнула.

— Если хотят жить в Петрограде, пусть приходят к машине. Отвезу в столицу, поселю в хорошем доме, будут сыты, одеты и обуты.

На то, чтоб разгрузить грузовик, ушло полчаса. Сперва я нашел старшего по лагерю, затем он собирал мужчин. Во время разгрузки под ногами крутились дети, я шуганул их и пошел в каморку старшего. Однорукий унтер, ставший калекой на прошлой войне, он приглянулся мне, но первое впечатление бывает обманчиво. Мне не хотелось, чтоб привезенные продукты оказались на рынке. В разговоре симпатия к унтеру окрепла, я записал его фамилию и обещал дальнейшую помощь. Когда я вернулся к машине, у кузова топтался растерянный шофер.

— Ваше высокоблагородие! — сказал он робко. — Взгляните! — С этими словами он откинул тент.

Мне стало плохо. В детстве я видел мультик. Герой входит в темную пещеру, внезапно в черноте загораются десятки узких, хищных глаз. Нечто подобное я наблюдал сейчас. Только эти глаза не были хищными — испуганными. Они словно ждали: сейчас грозный начальник закричит, затопает ногами и велит освободить машину. Я понял, что не сделаю этого даже под угрозой расстрела.

— Велели сажать женщин и детей, — тихо сказал шофер. — Я не препятствовал. Они как горох посыпались.

— Сколько их? — спросил я сквозь зубы.

— Человек сорок.

«Что ж! — подумал я. — Сам виноват! Надо было спросить у Марии, сколько вдов с детьми. Теперь поздно. Ну и пусть! Сорок человек на восемнадцать комнат — нормальная коммуналка. Бывает и хуже!»

— Как устроились? — спросил я заботливо-фальшивым голосом. — Не растрясет? Дорога дальняя!

Ответом мне было нечто нечленораздельное.

— Дяденька! — Над бортом показалась головка Кати. — Ты обещал хлебца!

«Продукты разгрузили!» — спохватился я.

— У нас остались галеты? — спросил я у водителя.

— Ящик! Как увидел их, перенес один в кабину.

— Молодец! — похвалил я. Шофер зарделся. — Тащи!

— Вот! — сказал я, передавая ящик в кузов. — Дорогой погрызть. Как приедем, организуем обед. Вернее, ужин.

— Дяденька! — Над бортом снова возникла Катя. В руке она держала пачку галет. Как смог ушастик вытащить их так быстро, объяснению не поддавалось. — Я хочу в кабину!

Я не успел сообразить, как маленькая оторва взобралась на борт и прыгнула ко мне. Я еле успел подставить руки.

— Не беспокойтесь! — сказал я Марии, прижимая к груди веечку с галетами. — Ваша дочь не пропадет! Скорее уж мы все…

В Петроград мы въехали затемно. Схрумкавший галеты ушастик спал, свернувшись на моих коленях, а я складывал в голове речь для Прова. Если он откажется от должности коменданта общежития, мне придется туго. Искать другого времени нет. Бросить женщин на произвол судьбы нельзя. Я их сманил и теперь в ответе. Они не знают города, у них нет денег, да и с документами наверняка проблемы.

• Предыдущая
• 63/82
• Следующая