Дьявол на коне - Холт Виктория - Страница 2

• Предыдущая
• 2/81
• Следующая

Вооружившись уверенностью матери во мне и решимостью не подвести ее, я направилась в особняк. Не могу сказать, что, идя по сосновой рощице, я испытывала какое-то излишнее волнение. Я так часто находилась на занятиях с Сибиллой, Марией и Марго и сейчас знала, что окажусь в хорошо знакомой компании. Просто встреча состоится в другом месте. Однако, выйдя из рощи и увидев особняк в окружении пышной зелени, я невольно затрепетала от радости, что сейчас переступлю его порог. Серые каменные стены. Окна в переплетах. От первоначального строения войска Кромвеля оставили одни стены, и особняк более или менее восстановили после Реставрации. Некто Дэниел Деррингем, сражавшийся за дело короля, получил в награду баронский титул и земли.

Выложенная камнем дорожка пересекала лужайку, на которой росли древние тисы - по слухам, им было больше двухсот лет, так что они наверняка помнили «круглоголовых»2. Посреди одной из лужаек были сделаны солнечные часы, и я не смогла побороть искушение подойти поближе, чтобы рассмотреть их. На часах была выгравирована надпись, почти стершаяся от времени и выведенная такой затейливой вязью, что прочесть ее было очень трудно.

«Вкушай каждый час», - смогла разобрать я, но остальная часть надписи была покрыта зеленым мхом. Я попыталась оттереть его рукой и тотчас в смятении уставилась на оставшиеся на пальцах зеленые пятна. Теперь не оберешься упреков от матери. Как я могла появиться в Деррингем-Мэноре не в безупречно чистом виде!

- Прочесть трудно, вы не находите?

Я резко обернулась. Позади меня стоял Джоэл Деррингем. Я была настолько поглощена изучением солнечных часов, что не услышала, как он подошел, к тому же мягкая трава скрадывала шаги.

- Слова покрыты слишком толстым слоем мха, - ответила я.

До этого момента я почти не разговаривала с Джоэлом Деррингемом. Он был единственным сыном, лет двадцати - двадцати двух. Уже сейчас он был очень похож на сэра Джона, а достигнув его возраста, наверняка станет точной его копией: те же светло-каштановые волосы и бледно-голубые глаза, орлиный нос и добрый рот. Описывая сэра Джона и его сына, первым делом хотелось употребить прилагательное «приятный». Обладая добротой и сочувствием, они в то же время не были слабыми, а это, как я прихожу к выводу, пожалуй, самый большой комплимент, который может высказать один человек другому.

Джоэл улыбнулся.

- Могу вам прочесть, что здесь написано:

Вкушай каждый нас,

Не строй надежды в прошлом.

Живи полной жизнью каждый день.

Возможно, он станет для тебя последним.

- Довольно мрачное предостережение, - сказала я.

- Но совет дельный.

- Да, наверное… - Тут я сообразила, что мне следует объяснить свое появление здесь, и торопливо продолжала: - Я Вильгельмина Мэддокс. Меня пригласили на чай.

- Конечно же, я знаю, кто вы такая, - улыбнулся Джоэл. - Позвольте проводить вас к моим сестрам.

- Благодарю вас.

- Я видел вас у школы, - пояснил он, пока мы пересекали лужайку. - Отец частенько говорит, что школа, несомненно, весьма полезна для округи.

- Очень приятно приносить пользу, зарабатывая этим на жизнь.

- Да, согласен. Мисс… э-э… Вильгельмина. Простите за дерзость, но, по-моему, это несколько официально и не идет вам.

- Все зовут меня Минеллой.

- Вот так лучше. Мисс Минелла. Намного лучше.

Мы подошли к дому. Тяжелая дверь была приоткрыта. Джоэл распахнул ее, и мы вошли в зал. Высокие окна, мозаичный пол, сводчатый потолок с подбалочниками - все это очаровало меня. Посреди зала стоял большой трапезный дубовый стол, уставленный оловянными тарелками и кубками. На каменных стенах, в которых были вырублены скамьи, висели доспехи. Вокруг стола были расставлены стулья эпохи короля Карла II, а господствовал над залом огромный портрет монарха. Я задержалась на мгновение, чтобы рассмотреть это массивное чувственное лицо, которое могло бы показаться грубым, если бы не веселая искорка в глазах и добросердечие, угадывающееся в изгибе губ.

- Благодетель семьи, - сказал Джоэл.

- Великолепный портрет.

- Его подарил сам Веселый Монарх, после того как почтил нас визитом.

- Должно быть, вы любите свой дом.

- Что ж, это естественно. И обусловлено, вероятно, тем, что наша семья живет здесь уже много лет. Хотя дом был почти полностью перестроен после Реставрации, часть его сохранилась еще с эпохи Плантагенетов.

Зависть не относится к числу моих пороков, однако в тот момент я ощутила ее укол. Принадлежность к такому дому, к такой семье должна вселять гордость. Джоэл Деррингем нес это чувство с легкостью. Сомневаюсь, что он когда-либо всерьез задумывался об этом. Он просто признавал тот факт, что родился в этом доме и со временем унаследует его. В конце концов, он единственный сын и, следовательно, бесспорный наследник.

- Полагаю, - поддалась я внезапному порыву, - именно это и называют «родиться с серебряной ложкой во рту».

Похоже, он удивился, и я поняла, что высказала свои мысли таким образом, который определенно не снискал бы одобрения у моей матери.

- Все это - ваше, - запинаясь, пояснила я, - с самого рождения… просто потому, что вы здесь родились. Как же вам повезло! А представьте, что вы родились бы на одной из ферм вашего имения!

- Но у других родителей я не стал бы самим собой, - заметил Джоэл.

- Предположим, подменили двух младенцев, и тот, что родился на ферме, был воспитан как Джоэл Деррингем, а вы попали на ферму. Смог бы кто-нибудь со временем узнать, кто есть кто?

- Мне кажется, я очень похож на своего отца.

- Это потому, что вы воспитаны здесь.

- Я действительно похож на него.

- Да, конечно…

- Окружение… рождение… есть ли в этом что-нибудь? Этот вопрос уже много лет волнует врачей. Его нельзя разрешить за несколько минут.

- Боюсь, я вела себя довольно бестактно. Позволила себе думать вслух.

- Ну что вы. Ваша теория любопытна.

- Меня ошеломил дом.

- Рад, что он произвел на вас такое впечатление. Вы ощутили его древность… дух умерших предков.

- Я могу только повторить свои извинения.

- А я рад, что вы высказались. Мне понравилась ваша откровенность. Позвольте проводить вас наверх? Вас уже ждут.

Прямо из зала наверх вела лестница. Поднявшись по ней, мы вышли в галерею, увешанную портретами. Затем поднялись по винтовой лестнице и очутились на площадке, куда выходило несколько дверей. Джоэл открыл одну из них, и тут же послышался голос Сибиллы:

- Она здесь. Заходите, Минелла. Мы ждем вас.

Комната представляла собой солярий - она была расположена таким образом, чтобы ловить солнечные лучи. В одном углу на раме был натянут гобелен, над которым, как я узнала, трудилась леди Деррингем. В другом стояла прялка. Я мысленно полюбопытствовала, пользуется ли ей кто-нибудь в настоящее время. Посреди комнаты стоял большой стол, на котором лежала неоконченная вышивка. Позднее я узнала, что девушки рукодельничают в этой комнате. Помимо этого, здесь еще находились клавесин и спинет, и я вдруг явственно представила, сколь разительно изменится эта комната, приготовленная для танцев, с мерцающими в канделябрах свечами, с дамами и кавалерами и изысканных нарядах.

Марго воскликнула по-английски с акцентом:

- Не стойте выпучив глаза, Минель! - Она всегда переиначивала наши имена на французский лад. - Вы что, никогда не видели солярий?

- Судя по всему, - подала голос Мария, - Минелла находит, что это помещение несколько отличается от классной комнаты.

Мария вела себя как будто любезно, но в ее безукоризненно вежливых репликах я все время ощущала какие-то язвительные потки. Из двух дочерей Деррингема она была большим снобом, чем ее сестра.

- Что ж, девочки, покидаю вас, - непринужденно произнес Джоэл. - До свидания, мисс Мэддокс.

Едва за ним захлопнулась дверь, как Мария требовательно спросила:

• Предыдущая
• 2/81
• Следующая