Дьявол на коне - Холт Виктория - Страница 19
- Предыдущая
- 19/81
- Следующая
- Все дело в том, что Жанна гораздо привлекательнее, - говорила мне Марго. - Бедняжку Эмилию трудно назвать красавицей, не так ли?
- Она отличная мастерица.
- Возможно, но поможет ли ей это обрести мужа? Жанна обирается со временем выйти замуж за Гастона - садовника. Она рассказывала мне об этом. Госпожа Гремон обещала им один из флигелей, который они смогут превратить в свой дом. Пастон - мастер на все руки.
И вновь я повторила свое предостережение:
- Тебе не кажется, что ты слишком много болтаешь с Жанной?
- А почему бы мне не болтать с ней? Так быстрее летит время.
- Мадам Гремон будет жаловаться, что Жанна болтает с тобой вместо того, чтобы работать.
- Мне кажется, мадам Гремон озабочена лишь тем, чтобы нам было уютно.
- Интересно, почему нас направили к ней?
- Это устроил мой отец.
- Ты думаешь, она… была… его подругой?
Марго пожала плечами.
- Возможно. У него много друзей.
У меня вошло в привычку просыпаться с рассветом и поднимать шторы, которыми завешивались все окна, так как солнце палило немилосердно. Я смотрела на сад, на нежные лужайки, плетеные кресла под платанами, пруд, в котором купались птицы. Это была картина полного покоя.
Первые недели мы частенько выходили гулять в город, делая заодно необходимые покупки. Вскоре нас уже все знали как мадам Ле-Брен, юную вдову, пережившую ужасную трагедию, так как она потеряла мужа, который никогда не увидит своего ребенка, и ее кузину-англичанку. Я знала, что о нас судачат, порой люди едва могли дождаться нашего ухода из магазина, чтобы начать разговор о нас. Разумеется, наш приезд явился событием в тишине Пти-Монтли, и временами я сомневалась, мудро ли поступил граф, отправив нас сюда. В крупном городе мы могли бы затеряться, здесь же находились в центре внимания.
Иногда мы делали покупки для госпожи Гремон, и мне доставляло удовольствие покупать горячие караваи, только что вынутые из раскаленной печи в стене. Пекарь вытаскивал их ухватом с длинной ручкой и предлагал нам выбрать наиболее приглянувшийся каравай. Недопеченные, пропеченные, с румяной коркой - выбирайте на любой вкус. И каким восхитительным был этот хлеб!
Затем мы направлялись на ярмарку, устраивавшуюся по средам. В эти дни из окрестных сел съезжались крестьяне, привозя на ослах продукты, которые они раскладывали на рыночной площади. Домохозяйки Пти-Монтли отчаянно торговались с ними, и мне нравилось слушать эту перебранку. Мы так полюбили бывать на ярмарке, что упросили госпожу Гремон разрешить нам делать покупки и для нее. Иногда с нами отправлялась Жанна или Эмилия, так как госпожа Гремон говорила, что крестьяне, увидев печальную вдову и ее кузину-англичанку, поднимают цены.
К концу июня нам обеим уже казалось, что мы живем в Пти-Монтли много месяцев. Моя жизнь изменилась столь круто, что временами я удивлялась необычности происходящего. Всего лишь год назад была жива моя мать, я даже не предполагала, что мне предстоит когда-либо заниматься чем-нибудь еще, кроме как преподаванием в школе, к чему готовила меня мама.
Каждый день был похож на предыдущий, а ничто не делает течение времени таким незаметным, как безмятежное приятное постоянство.
«Интересное положение» Марго стало заметным. Мы приготовили ей свободные просторные платья, и она смеялась над своим отражением в зеркале.
- Ну кто бы мог подумать, что я буду выглядеть вот так!
- Ну кто бы мог подумать, что ты доведешь себя до этого, - возражала я.
- Положитесь на пристойную чопорную кузину-англичанку, и она не преминет напомнить вам об этом. О, Минель, я правда люблю тебя, ты знаешь это. Мне нравится твоя строгость… ты всегда спускаешь меня на землю, когда это требуется. На меня это не оказывает ни малейшего влияния, но мне нравится.
- Марго, - укоризненно заметила я, - порой мне кажется, что тебе следует быть серьезнее.
У нее внезапно исказилось лицо.
- Нет, пожалуйста, не проси меня об этом. Все дело в ребенке, Минель. Теперь, когда он шевелится, мне кажется, что он уже существует. Живет.
- Он существует. Он живет. И уже давно.
- Знаю. Но теперь это уже человек. Что произойдет с ним после того, как он родится?
- Твой отец тебе объяснил. Его отдадут. У него будет приемная мать.
- И я никогда больше его не увижу.
- Тебе известно, что именно так все и было задумано.
- Это казалось таким простым решением, но позднее… Знаешь, Минель, я начинаю хотеть этого ребенка… любить его…
- Тебе придется собрать все свое мужество, Марго.
- Знаю.
Больше она ничего не сказала, но задумалась. Моя легкомысленная малышка Марго начинала осознавать, что скоро станет матерью. Меня это отчасти тревожило, я предпочла бы, чтобы Марго и дальше вела себя легкомысленно и непоследовательно, ибо она будет очень несчастна, если станет горевать по поводу своего ребенка.
Однажды произошел весьма неприятный случай, нарушивший мирное течение дня. Марго уже редко сопровождала меня, так как сильно располнела и стала гулять преимущественно в саду. Я купила лент, чтобы украсить одежду для малыша, и, когда вышла из магазина, мимо прогрохотала карета. Это был роскошный экипаж, запряженный парой великолепных белых лошадей. На запятках стоял юноша в сверкающей ливрее цвета оперения павлина, отделанной золотистыми галунами.
Ребятишки, стоящие на углу, принялись издеваться над юношей, кто-то кинул ему вслед камень. Тот не обратил на это внимания, и карета проехала дальше.
Мальчишки начали оживленно переговариваться. Я уловила презрительно брошенное несколько раз слово «аристократы» и вспомнила свои разговоры с Джоэлом Деррингемом.
Несколько человек, выйдя на порог своих магазинов, стали перекрикиваться.
- Видел этот роскошный экипаж?
- Да, видел. И этих надменных господ внутри. Смотрят на нас задрав нос, да? Обратил внимание?
- Обратил. Но так будет не вечно.
- Долой! Почему они живут в роскоши, а мы голодаем?
Я не видела признаков голода в Пти-Монтли, но знала, что крестьяне, обрабатывающие небольшие наделы, действительно с трудом сводят концы с концами.
Но инцидент на этом не окончился. К несчастью, сидящие в карете решили купить сыр, который увидели в витрине одного из магазинов, и молодого лакея отправили за покупкой.
При виде его, в яркой, роскошной ливрее, дети словно с цепи сорвались. Они с криками бросились за лакеем, пытаясь оторвать галуны от его ливреи.
Тот поспешил подняться в магазин, а мальчишки остались снаружи. Господин Журден, бакалейщик, рассердился бы на них, если бы те побеспокоили его покупателей, особенно таких, от которых можно ждать хорошей платы. Я находилась рядом и увидела, как именно все случилось.
Когда молодой человек вышел из магазина, не менее шести мальчишек бросились на него. Выхватив из его рук головки сыра, они вцепились в ливрею. В отчаянии юноша ударил одного из мальчишек, и тот рухнул на булыжную мостовую. На его щеке выступила кровь.
Поднялся неистовый крик, и лакей, увидев, что противники значительно превосходят его числом, растолкал орущих мальчишек и бросился бежать.
Быстро пройдя по улице, я увидела, что карета стоит на площади. Крикнув кучеру, юноша вскочил на запятки. В мгновение ока экипаж помчался прочь, но из всех домов повыбежали люди, выкрикивая угрозы в адрес аристократов. Вслед удаляющейся карете полетели камни, и я облегченно вздохнула только тогда, когда она скрылась из вида.
Меня заметил булочник. Должно быть, он вышел из пекарни, чтобы взглянуть, в чем дело.
- С вами все в порядке, мадемуазель? - спросил он.
- Да, благодарю вас.
- Похоже, вы в смятении.
- Случившееся просто ужасно.
- О да. Такое бывает. Мудрым людям не следует ездить в экипажах по провинции.
- Как же им еще передвигаться?
- Бедняки ходят пешком, мадемуазель.
- Но если у кого-то есть экипаж…
- Печально, что кто-то имеет экипаж, в то время как остальные должны ходить пешком.
- Предыдущая
- 19/81
- Следующая