Отважные(изд.1962) - Воинов Александр Исаевич - Страница 31

• Предыдущая
• 31/80
• Следующая

Геннадий Андреевич, конечно, знал все подступы к деревне и к мельнице, ему было хорошо известно и расположение склада, но в военных делах он был не так уж крепок. Колесник, понимая это, вызвал к себе в блиндаж того партизана, которого больше всех ругал и именно поэтому больше всех ценил, — Федора Куликова, и строго приказал ему держаться поближе к командиру группы и помогать ему советами.

Первое, что сделал Куликов, — подобрал десяток надежных парней, с которыми не раз бывал во многих опасных делах. Когда он построил их на поляне перед блиндажом командира, Геннадий Андреевич с первого же взгляда понял, что это люди проверенные и опытные.

К своему удивлению, он заметил на левом фланге две знакомые фигурки. Вооруженные автоматами, Коля и Витя стояли рядом, изо всех сил стараясь принять тот несколько равнодушный вид, с которым, они считали, должны идти на опасное задание бывалые партизаны.

— А вы, ребята, куда? — строго спросил Стремянной, подходя к ним. — Кто вас сюда поставил?

Мальчики смутились, как-то даже сникли; Коля хотел что-то сказать, но его опередил Куликов.

— Я поставил, товарищ командир, — доложил он. — Распоряжение Колесника иметь двух связных.

— Ну ладно. Пусть идут во втором эшелоне…

Куликов улыбнулся. Сразу видно, что человек изучал тактику на ящике с песком. Ну ничего, пооботрется, поймет, сколько «эшелонов» в партизанской войне.

Он взглянул в сторону ребят и не смог сдержать улыбку. Коля и Витя стояли совсем как бывалые бойцы, небрежно сдвинув шапки набекрень, и автоматы в их руках казались удивительно большими.

После того как ребята подожгли эшелон с танками и были зачислены в отряд, отношение партизан к ним изменилось. По правде говоря, первое их появление многим показалось странным. К чему тащить сюда подростков да еще девочку с косичками? И без них немало забот и трудностей. Теперь всем стало ясно, что к ним пришли смелые ребята, которые могут быть полезными. Они не растеряются, не струсят. Даже к Мае, которая еще ничем себя не проявила и только старательно помогала фельдшеру ухаживать за ранеными, стирала бинты и убирала санитарный блиндаж, стали теплее и внимательнее. Она была как бы озарена светом славы своих приятелей.

Коля постоянно думал о своем отце. Он представлял себе, как хитростью проникнет в концлагерь, встретится с отцом и спасет его. В его голове возникали десятки различных планов, он делился ими с Витей, но тот неизменно браковал их.

Витя тоже как-то возмужал за последние дни. Синяк под левым глазом напоминал о недавнем приключении, и Витя считал его наглядным и почетным свидетельством своего участия в серьезном деле, даже жалел, что синяк постепенно бледнеет.

Они столько раз, и все с новыми и новыми подробностями, рассказывали Мае историю своего похода, что она наконец отправилась к Михееву с требованием, чтобы он определил ее в разведчики. Фельдшер терпеливо ее выслушал, тяжело вздохнул, а потом вдруг сунул ей в руки большую охапку бинтов и приказал немедленно выстирать. «И выбрось из головы эти глупости! — ворчливо прибавил он. — Тебе и здесь дела хватит».

Ребята любили Геннадия Андреевича и верили ему, но он оставался для них учителем, а молодой партизан Федор Куликов сразу стал их товарищем. Он держался с ними как равный. Человек он был храбрый и находчивый. Когда они ехали к станции, конь, на котором сидел Коля, оступился, метнулся к тропинке в сторону и угодил по живот в трясину. Коля очень испугался, схватился обеими руками за гриву, не зная, что ему делать. Федор быстро соскочил со своего коня, острой лопаткой, которая у него висела на поясе, срубил несколько тонких деревьев и сбросил их под ноги коню, который бил копытами, тщетно пытаясь найти опору. И эта быстрая помощь Феди спасла и коня, и, может быть, самого Колю. Подмяв под себя деревья, конь выбрался на тропинку.

С тех пор Коля крепко привязался к своему спасителю.

Ребят привлекали в Федоре Куликове сила, постоянная готовность идти туда, куда ему прикажут. Нравилось им и то, как он ходил — быстро и легко, покуривая самокрутку, как с готовностью брался за самые трудные дела и никогда не унывал.

Феде Куликову недавно исполнилось двадцать лет. В Белгороде у него остались двое младших братишек, о судьбе которых он ничего не знал. Отец его пропал без вести, а мать погибла от шальной пули, когда полицаи на улице, завидев какого-то человека, вдруг открыли по нему стрельбу. Всю неистраченную нежность, которую носил в своем сердце Федя, он обратил на Колю и Витю. Они тоже потеряли всех близких и остались совсем одни.

После того как стало известно, что мальчики включены в группу, которая отправится на поиски хлеба, Федор раздобыл два трофейных автомата и стал обучать ребят стрельбе. Когда Коля нажал на спусковой крючок и автомат затрясся в его руках, словно в припадке страшной ярости, выпуская одну пулю за другой в старый, почерневший пень, он вздрогнул от неожиданности. Коля много раз видел, как стреляют другие, но сейчас пережил новое, острое ощущение. Тяжелый автомат, широкий ремень которого резал ему плечо, послушно выполнял его волю. Витя тоже стрелял, но это на него не произвело столь сильного впечатления; может быть, потому, что стрелял он вдаль и не видел, куда летят его пули.

Отряд выступал в полдень.

Четырнадцать партизан, вооруженных автоматами и винтовками, два связных и командир группы. Всего семнадцать человек. Позади них стояла подвода, на которой находился ездовой. Геннадий Андреевич, затянутый в ремни, держал в руках автомат. Перед самым выходом, когда отряд выстроился перед штабным блиндажом, вдруг прибежала Мая и сунула Коле и Вите пакеты с бинтами.

— Счастливого возвращения!.. — шепнула она.

Колесник произнес небольшую напутственную речь и крепко пожал руку Геннадию Андреевичу. Осевшим от волнения голосом Геннадий Андреевич скомандовал: «Напра-во!.. Шагом марш!» — и отряд тронулся.

Из лагеря вышли строем, а затем, когда вступили на лесную тропинку, пошли гуськом, в затылок друг другу. Небольшая группа, из трех человек, шла впереди, старшим в ней Геннадий Андреевич назначил Федю. В случае внезапного столкновения с противником это боевое охранение примет на себя первый удар.

Мальчики шли вместе с основной группой. Геннадий Андреевич в глубине души был недоволен тем, что ребята идут с ними. Вполне можно было обойтись без их участия. Одно задание выполнили, и хватит. Не к чему вводить это в систему. Он решил по возвращении поговорить об этом с Колесником.

Отряду предстояло пересечь шоссе, которое усиленно охранялось. Днем и ночью там курсировали автомашины с солдатами, бронетранспортеры и даже броневики. Часто фашисты открывали по лесу огонь, чтобы припугнуть партизан, если они где-нибудь поблизости.

Коля и Витя устали, но старались не показывать виду. Они даже ни разу не взглянули в сторону телеги, на которой, привычно зажав вожжи между коленами, покуривал ездовой.

Время от времени колеса телеги увязали в болотной грязи, и тогда все спешили на помощь лошадям.

Коля поотстал и нарочно пропустил Витю вперед. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, как им трудно. Оставь Витю без присмотра, неизвестно, что из этого получится: вдруг еще захнычет.

Но Витя, словно чувствуя Колино недоверие, старался шагать бодро, крепко прижимая к груди свой автомат.

Солнце поднялось над лесом. Его по-осеннему холодные лучи падали на оголенные ветви деревьев. На тополях и березах листья уже опали, и только темная зелень елей не пострадала от холода. В приготовившемся к зимнему покою лесе было свое очарование.

Вскоре болото кончилось, двигаться стало легче. Коля по-прежнему шел позади Вити. Витя волочил ноги и часто спотыкался. Его круглое лицо покрылось потом, он то и дело оглядывался на Колю, как бы ища у него поддержки.

— Давай понесу твой автомат, — тихо предложил Коля.

Но Витя уже знал строгий закон войны.

— Разве оружие отдают! — сказал он сердито и упорно зашагал вперед.

• Предыдущая
• 31/80
• Следующая