Дочь регента - Холт Виктория - Страница 45

• Предыдущая
• 45/106
• Следующая

Шарлотта была прекрасно осведомлена о скандалах, поскольку видела карикатуры и памфлеты, которые ей приносила миссис Адней. Да и мать постоянно показывала девочке разные материалы. Каролина от души потешалась, следя за развитием романа Мэри-Энн Кларк.

— А я-то думала, что все неприятности в этой семье от меня! Интересно, что теперь Старая Бегума говорит о своем Фредерике?

— Фредерик этого знать не хочет, — сказала Шарлотта. — Я слышала, он старается держаться от нее подальше. С тех пор, как все это случилось, мы его в королевском дворце не видим.

Каролина захохотала еще громче, и у Шарлотты возникло ощущение, что они с матерью готовят какой-то заговор против всего остального семейства.

Шарлотте было приятно, что ее так страстно и яростно любят, но порой она сомневалась: а столь ли уж глубокие чувства скрываются под этими бурными внешними проявлениями? Каролина была столь безудержна и экстравагантна в своих словоизлияниях, что даже прислугу называла «любовь моя» и «мой ангел».

А ее манера обсуждать поступки принца Уэльского и вовсе смущала Шарлотту, ведь ей не нравилось, когда об ее отце отзывались уничижительно.

В Кенсингтонском дворце, где жила Каролина, всегда было много мужчин.

Каролина с удовольствием подталкивала к ним Шарлотту и восклицала:

— Ну, разве она не очаровательна, моя малышка Шарлотта? Ах, она будет настоящей чаровницей. Что ты сказал, противный мальчишка? «Как ее мама»? Ладно, если так, то я тебя прощаю.

Шарлотте это казалось странным и в то же время действовало на нее завораживающе. Но когда она поделилась своими впечатлениями с Мерсер, та отнеслась к подобным выходкам неодобрительно. И под ее влиянием Шарлотта переменила свое мнение, ибо теперь на все ее взгляды влияли воззрения Мерсер.

Поездки в Спринг-Гарден были довольно сомнительным удовольствием, хотя и вносили в жизнь некоторое разнообразие. Бабушка Брауншвейгская вела себя так, словно ее жуткое жилище было настоящим дворцом, и Шарлотте нередко казалось, что бабушка в это действительно верит. Вероятно, бабушка не замечала убогости обстановки и отсутствия мебели, на пустых местах видела позолоченные стулья. Старое кресло, в котором она сидела, казалось ей троном; поношенное платье — бархатным нарядом, украшенным горностаевым мехом. Здесь, в Спринг-Гардене, она была королевой.

Бедная бабушка, она всегда мечтала стать королевой, и если б у нее не было братьев, то непременно бы стала.

Единственным родственником, который действительно проявлял по отношению к бабушке доброту, был король. Однажды он приехал к ней и был принят с почестями, как и полагается при встрече двух особ королевской крови. Дедушка хотел, чтобы королева более благосклонно относилась к герцогине Брауншвейгской, но злая Старая Бегума отказывалась, а Старые Девы во всем подражали матери.

Жаль, что король так повредился в рассудке. Он искренне хотел помочь бабушке и твердо пообещал что-нибудь сделать, но ушел и... позабыл. Шарлотту это не удивило, ведь король путал даже имена. Однажды он назвал Шарлотту Сарой и сказал, что у нее прекрасные волосы. Так что, естественно, что, уйдя из Спринг-Гардена, он напрочь позабыл о бедной бабушке, герцогине Брауншвейгской.

— Несчастный Георг! — обычно приговаривала бабушка. — Сердце у него доброе, только голова слабая.

Она призывала к себе Шарлотту и начинала с ней беседовать; Шарлотта садилась на стульчике у ее ног и оглядывала комнату, в которой мебели почти не было, зато по углам висела толстая паутина. Неужели бедной бабушке не могли отвести местечко получше? Шарлотта страшно сожалела, что не может переселить старушку в более приличные апартаменты, и поэтому старалась всячески ублажать ее и делала вид, будто с интересом слушает ее непрерывную болтовню.

— Вот, полюбуйся, принц Уэльский прислал приглашение. «Дражайшая тетя! — пишет он. — Умоляю Вас приехать в Карлтон-хаус. Вы можете жить здесь, сколько захотите. Я приготовил для Вас покои». Ах, какой же он очаровательный... бесконечно очаровательный. Это самый чудесный мужчина в мире! Конечно, кое-кто так не думает. Кто-кто не может с ним ужиться. Но я не понимаю почему. Для меня это загадка.

— Если бы вы знали его так, как я, — воскликнула Каролина, — вы бы не пожимали плечами.

— Он такой элегантный... А какие манеры! Я в жизни таких не видела. И как он мило ведет себя по отношению к старой тетке.

— Почему же тогда вы не поехали в Карлтон-хаус, бабушка? — спросила Шарлотта. — Вы бы жили там по-королевски.

Герцогиня вздохнула и приблизила губы к уху Шарлотты.

— Этому помешали. — Она покосилась на дочь. — Мой сын тоже воспротивился. Сказал, что раз у них такие отношения... и так далее и тому подобное... вот мне и пришлось отклонить столь любезное приглашение. Так что я осталась здесь.

Она театрально заломила руки, и Шарлотта подумала, что, сравнивая этот убогий, старый дом с Карлтон-хаусом, герцогиня, очевидно, отдает себе отчет в том, как все это выглядит в реальности.

«До чего же у меня странная семья!» — подумала Шарлотта.

Пожалуй, надо обсудить это с Мерсер. Может быть, все семьи очень странные. Хотя нет... ей в это не верится. На свете есть только один зверинец: это королевское семейство.

— Положение стало невыносимым, — заявила Мария Фитцгерберт своей верной Пайгот. — Я с этим долее мириться не намерена.

Мисс Пайгот встревожилась. Она не выносила, когда ее обожаемая Мария ссорилась с принцем, которого Пайгот обожала почти так же, как подругу. Ну почему они не могут жить по-прежнему? Почему он не удовлетворяется тем, что есть? Какое мальчишество думать, что с холодной, честолюбивой Хертфорд он обретет счастье, которое знал с Марией! И потом... есть же еще Минни! Принц ее любит. Он всегда спрашивал о ней, приходя в гости. А порой она неожиданно выпрыгивала из какого-нибудь угла или, дождавшись, пока он усядется поудобней, закрывала ему глаза ладошками и кричала: «Угадайте, кто это?» Принц сразу, разумеется, узнавал ее по голосу, однако начинал перечислять всех светских дам и делал вид, что пытается угадать. Как приятно было видеть их вместе! И вот теперь все испортилось из-за этой модно одетой ледышки, леди Хертфорд!

Мария стала раздражительной. Это означало, что она серьезно подумывает о разрыве с принцем.

«Этого я не перенесу», — думала мисс Пайгот.

— Все пройдет, — пыталась она вразумить Марию. — Ну, еще очередная маленькая шалость... Боже мой, мы столько этого видели! Пора бы и привыкнуть.

Однако на сей раз увлечение принца нельзя было назвать «маленькой» шалостью. Оно продолжалось слишком долго, а ведь Мария уже сделала ему серьезное предупреждение, написав, что не потерпит такого обращения с собой.

Но принц проигнорировал ее письмо, как игнорировал все, с чем ему не хотелось соглашаться. Он желал и впредь наносить приятные утренние визиты на улицу Стейн, болтать с Марией, играть с Минни, а по вечерам развлекаться в «Павильоне», где он ни на минуту не отходил от леди Хертфорд, а Мария лишь играла роль ее дуэньи — так хотелось добродетельной леди с ледяным сердцем.

Право же, принц хотел слишком многого. Никакому другому мужчине и в голову не пришло бы подвергнуть женщину, которую он некогда беззаветно любил, такому страшному унижению.

А кульминация близилась.

Мария вернулась с прогулки, на которую она ходила вместе с Минни. Перед ребенком она, конечно же, притворялась, что все прекрасно. Мисс Пайгот каждый день благодарила Бога за появление Минни.

«Потому что теперь, даже если они и расстанутся, — рассуждала верная подруга и компаньонка Марии, — у Марии есть Минни, и это большое утешение».

Мисс Пайгот начала подозревать, что Мария больше любит ребенка, чем принца. Да, ведь этот глупый мужчина не ценил ее преданности, а Минни была по-настоящему счастлива только рядом с Марией. Даже родную мать девочка, наверное, не любила бы больше Марии, и, вероятно, то, что когда-то они чуть не потеряли друг друга, научило их еще больше ценить эти отношения.

• Предыдущая
• 45/106
• Следующая