В тени граната - Холт Виктория - Страница 57

• Предыдущая
• 57/59
• Следующая

Она сидела за столом на помосте. Охотники вернулись из лесу голодными, и оттуда, где сидел Генрих в центре стола, слышались шутки и смех.

Присутствовала и Элизабет Блаунт. Катарина всегда искала ее взглядом среди гостей и удивлялась, что Генрих может так долго хранить верность одной женщине. Конечно, Элизабет была красавицей и всецело принадлежала королю. Брак с сэром Гилбертом Тейбуа был таким лишь по названию. В этом можно было быть уверенным. Пока Элизабет оставалась любовницей короля, сэр Гилберт не посмеет выполнять свои супружеские обязанности. Бедный Гилберт! — немного презрительно подумала Катарина. Как какой-то пес, ждет, пока хозяин кинет ему обглоданную кость.

Катарина не ревновала тс Элизабет, она ничего не чувствовала кроме этого огромного желания родить сына.

Однако она заметила, что сегодня Элизабет выглядит иначе. Она была даже более привлекательна, чем обычно. На шее у нее переливался алмаз. Подарок короля, конечно. Она была одета в голубой бархат с серебряной парчой, и эти цвета очень шли к ее светлым волосам. Сегодня она выглядела притихшей. Быть может, заметила, что король уделяет ей меньше внимания? И все же она, казалось, была довольна. Может, у нее другой любовник?

Катарина перестала думать об этой женщине. Ее мало заботило, если Генрих бросил любовницу, ведь отделавшись от этой, он заведет себе новую. Она не легкомысленная девчонка, чтобы рассчитывать на верность такого мужчины, как Генрих.

За столом послышался взрыв смеха. Король произнес остроту. Должно быть, это король, ведь только его шутки вызывают такой отчаянный смех.

Катарина изобразила на лице улыбку, но сама не думала ни о короле, ни о Элизабет Блаунт.

В утробе у нее вдруг шевельнулся ребенок.

— Пресвятая Матерь, дай мне здорового ребенка... здорового ребенка мужского пола.

В танце Генрих коснулся руки Элизабет. Она подняла на него глаза и улыбнулась.

Он нежно пожал ей руку. Он тоже заметил в ней перемену сегодня вечером.

— Ты сегодня красива как никогда,— прошептал Генрих.

— Ваше Величество...— Голос у нее задрожал.

— Говори же, Бесси.

— Я должна вам что-то сообщить.

— Что же?

— Я... хочу сказать вам, как только мы будем одни.

— Ты испугана, Бесси. В чем дело?

— Ваше Величество, прошу вас... Когда мы будем одни.

Генрих сощурил глаза, но она уже унеслась от него в танце.

Она ждала его в приемной, куда он велел ей уйти.

— Незаметно выйди,— сказал ей Генрих, когда их руки вновь соприкоснулись в танце.— Я приду. Никто нас не заметит.

Раньше его уверенность в том, что его не заметят, раз он хочет остаться незамеченным, вызвала бы у нее улыбку. Как будто все в зале не следили за каждым движением короля! Но сегодня вечером она была слишком занята своими мыслями и страхами.

Генрих прикрыл дверь и стоял, глядя на нее.

— Ну, Бесси?

— Ваше Величество... я... мы... я беременна.

Генрих не сводил с нее пристального взгляда. Потом начал смеяться.

— Ей-богу, Бесси, — воскликнул он,— я уже начал думать, что ты бесплодна. Если припомнить все ночи, что мы провели вместе... и никаких признаков беременности. Предположил, что с тобой что-то не так... или...

Он нахмурился как бы в знак предостережения самому себе. Потом подошел к ней с нежной улыбкой на губах.

— Так я не вызвала неудовольствия Вашего Величества?..

Бесси думала: это конец. Ему не нужна будет беременная женщина. Появится кто-то еще. Все не останется по-прежнему.

— Неудовольствия! — Он обхватил ее лицо ладонями и нежно сжал ей щеки.— Да нет ничего более приятного.

Генрих схватил ее и так сжал в своих объятиях, что она закричала бы от боли, если бы посмела. Потом поднял ее вверх на вытянутых руках, не отрывая от нее глаз.

Неудовольствия! — думал он. Он сказал, что для него нет ничего более приятного, но это было не так. Если бы Бесси подарила ему сына, он был бы в восторге, однако, его самым заветным желанием было иметь законнорожденного сына.

Теперь, когда Бесси зачала их ребенка, он мог внимательнее проанализировать опасения, которые приходили к нему в голову уже не раз.

Раз им не удается произвести на свет детей, будет естественным предположить, что у родителей что-то неладно, быть может, у обоих сразу. Катарина не бесплодна. Она в состоянии забеременеть, ей только не удается родить здорового ребенка мужского пола. Среди рожденных ею младенцев были и мальчики, но мертворожденные или, как в первом случае, прожившие всего несколько дней.

Если Бесси Блаунт родит здорового ребенка, разве это не докажет, что виноват не он?

Правда, есть Мария — но это только одна оставшаяся в живых девочка после всех этих беременностей! Как будто Господь имеет что-то против него, как будто говорит — у тебя не будет сына-наследника.

Генриха переполняла радость. Он начал танцевать по маленькой комнате, не выпуская Бесси из своих рук.

Потом вдруг посерьезнел.

— Мы должны поберечь тебя, моя Бесси, — сказал он, осторожно опуская ее на пол. — Мы должны лелеять твое маленькое тельце, ведь там королевское дитя.

Они вернулись в бальную залу, где за ними украдкой наблюдали.

Король не разлюбил Бесси Блаунт, шептали все друг другу. Смотрите, он влюблен в нее не меньше, чем когда увидел в первый раз.

Катарина находилась в покоях дочери. Марию посадили за стол, подложив под нее подушки, чтобы она могла дотянуться до спинета, положенного на стол. Пухлые маленькие пальчики летали по клавишам с удивительной для такого юного возраста быстротой. Катарина наблюдала за ней. Ей еще нет и трех лет; во всем королевстве, наверно, нет другого такого ребенка.

— Моя дорогая доченька,— пробормотала она. Взглянув в окно, она увидела, как ноябрьский туман серыми тенями клубится вокруг деревьев — тенями нерожденных детей, подумала Катарина и содрогнулась.

Она приложила руки к своему животу, и невольно губы ее зашептали молитву:

— Мальчик. Пусть это будет мальчик.

Если у меня родится мальчик, такой же здоровый и смышленый, как моя малышка Мария, то тогда Генрих будет мной доволен. Чтобы почувствовать себя счастливым, ему нужно только это. Если б я только могла родить здорового мальчика, мне не нужно было бы беспокоиться о всех этих бесчисленных Элизабет Блаунт.

Девочка закончила играть пьесу. Маргарет Брайан захлопала в ладоши и к ней присоединились прислуживавшие маленькой принцессе герцогиня Норфолкская и ее дочь, леди Маргарет Херберт.

Катарина встала, чтобы обнять дочь, и вдруг ощутила знакомую ноющую боль.

Она испуганно вскрикнула. Ее испугала не боль, а серый туман за окном. Он был похож на тени... тени детей, на какой-то краткий миг появлявшихся на земле и потом исчезавших. Он напомнил ей, что сейчас ноябрь, а ребенок должен был появиться на свет не раньше рождественских празднеств.

Итак, все было кончено.

Расстроенная, больная Катарина лежала, чувствуя себя усталой и немного испуганной. Ей были слышны голоса, доходившие как будто издалека, но звучавшие, как она знала, здесь, в ее опочивальне.

— Дочь... мертворожденная дочь.

О Боже, подумала она, значит, ты покинул меня.

Были и другие голоса, но они звучали у нее в голове.

«Говорят, король опасается, что небеса не благословляют его брак». «Говорят, это потому, что он женился на жене своего брата». «Говорят, такой брак нетрудно расторгнуть... теперь, так как отец королевы умер и не нужно бояться ее племянника... он еще мальчик. Зачем королю его опасаться?»

Она закрыла глаза. Она была слишком слаба, чтобы беспокоиться, что с ней станет.

• Предыдущая
• 57/59
• Следующая