Убийство в прямом эфире - Кларк Мэри Джейн - Страница 24

— Прости, что мы поели и сразу убегаем, — извинилась Элиза.

— Знаешь, ты ведь можешь запросто оставить Дженни у нас, — предложила Мишель. — Вероятно, здесь ей будет интереснее, чем отправляться по делам с тобой.

Элиза взглянула на дочь.

— А ты как хочешь, Дженни?

— Я хочу с тобой, мама.

— Хорошо, — ответила Элиза. — Я тоже хотела бы, чтобы мы пошли вместе.

— А кто присмотрит за Дженни, когда ты будешь работать? — спросила Мишель.

— Я собираюсь туда всего на пару часов. К тому же там нас встретит Пейдж, моя ассистентка. И она сможет проследить за Дженни, если этого не смогу-сделать я.

Решив, что возле реки Гудзон может быть прохладно. Элиза с дочерью зашли домой, чтобы взять с собой свитера. Оттуда Элиза позвонила редактору отдела информации и попросила соединить ее с Бойдом Айронсом.

— Бойд, это Элиза Блейк.

— О, привет, Элиза, — отозвался Бойд, в его голосе слышалось некоторое удивление.

— Я хотела задать тебе вопрос насчет этого единорога, о котором сейчас все только и говорят. Я сама видела его на Констанс в тот вечер за ленчем. Ты не знаешь, как он к ней попал?

Бойд замялся.

— Думаю, это был подарок.

— А ты знаешь, кто именно подарил его ей?

— Мне кажется, что это был один мужчина по имени Стюарт Уитакер.

— Стюарт Уитакер? Тот самый, который зарабатывает миллионы на видеоиграх с рыцарскими турнирами и огнедышащими драконами?

— Именно он, — подтвердил Бойд. — Бедняга. Он был без ума от Констанс, но она его не особо жаловала… — голос его затих. — Как бы там ни было, но он спрашивал меня, не мог бы я помочь ему вернуть единорога обратно.

— Когда он говорил тебе об этом?

— Как раз во время того приема, — ответил Бойд. — Он сидел в баре и дожидался приезда Констанс. Я пытался как можно более тактично объяснить, что ему лучше уйти и не доводить дело до неприятностей. Но он согласился на это только тогда, когда я пообещал, что попробую вернуть ему единорога.

— И ты действительно намеревался взять его у Констанс? — спросила Элиза.

— Ты смеешься? Я даже не собирался просить ее об этом! У меня и в мыслях не было делать это для него, — сказал Бойд. — Я просто хотел, чтобы он ушел из ресторана.

Элиза взялась за ручку.

— Бойд, а у тебя сохранился телефонный номер Стюарта Уитакера?

Когда на мониторе компьютера появилась страница поисковой системы Интернет, в окошко для предмета поиска было вставлено имя «Урсула Бейлс». Через несколько мгновений после нажатия кнопки «Найти» на экране появились первые результаты, большинство из которых относилось к свежим статьям из газет, посвященным смерти Констанс Янг и тому факту, что тело было обнаружено ее экономкой, Урсулой Беилс. На странице была только одна ссылка, которая касалась совсем другого — истории, появившейся в газете «Джорнал ньюс» более двух лет назад. На первый взгляд она не имела никакого отношения к Урсуле Бейлс.

«Хельга Лундстрем, 43 лет, из Маунт-Киско, скончалась в больнице Северного Уэст Честера от травм, полученных в результате подозрительной автомобильной катастрофы. Лундстрем являлась главной свидетельницей в уголовном деле по незаконному обороту наркотиков и должна была выступить в суде. Ее смерть стала сокрушительным ударом по позициям обвинения, которое теперь лишилось единственного свидетеля преступления».

Далее в статье описывались подробности дела по наркотикам, но интерес представляла только одна строчка в самом конце.

«У погибшей остался муж, Ганс, и сестра, Урсула Бейлс из Бедфорда».

В утренней статье из сегодняшней «Дейли ньюс» приводились слова Урсулы Бейлс, где она говорила, что не хочет закончить так, как ее сестра. Почему она боится этого, если всего лишь обнаружила тело Констанс?

Может быть, она все таки видела убийцу?

Фейс пробралась в дом через двери гаража, надеясь, что ей не придется объяснять, почему она отсутствовала так долго. Но Тодд сидел на кухне в бейсбольной кепке и спортивных туфлях, дожидаясь ее.

— Где ты была? — сердито спросил он.

— В церкви, — ответила Фейс, бросая на кухонную стойку бюллетень местной церковной общины.

— Ты ушла три часа назад, Фейс.

Фейс постаралась сдержать переполнявшие ее эмоции.

— Вчера я узнала о смерти своей сестры, Тодд. И мне захотелось сегодня посидеть немного дольше, чтобы подумать и помолиться. А еще я говорила с нашим священником. С тобой все в порядке?

— Да, со мной все о'кей, но ты должна была предупредить, что тебя не будет так долго.

— А в чем дело, Тодд? Сегодня воскресенье. У детей нет ни соревнований, ни уроков, ни чего-то такого, что им нужно было бы делать.

— По правде сказать, теперь, когда ты вернулась, я собираюсь пойти на площадку и погонять мяч с ребятами.

Тодд вышел из кухни, и Фейс осталась одна. Она вынула из буфета коробку печенья с суфле в шоколаде и, подойдя к большому венецианскому окну, выглянула на задний двор, восхищаясь розовыми и белыми азалиями. Она всегда любила май, такой замечательный и красивый месяц. Он хорош и для свадеб, и для похорон. При этой мысли по щекам Фейс ручьем покатились слезы.

Съев с полдюжины вкусных печений, чтобы успокоиться, Фейс направилась по коридору к комнате матери. К счастью, старая женщина спала. К счастью для нее, но, вероятно, не для Фейс. То, что мать дремлет днем, означало, что она будет плохо спать ночью: Фейс знала, что среди ночи она не раз услышит, как та зовет ее по имени.

Она слушала глухой храп матери, видела, как при дыхании медленно поднимается и опускается ее грудь. Веки ее дрожали, но глаза не открывались.

Фейс заговорила с ней:

— Что нам делать, мама? Хоронить Констанс или кремировать? Я не хочу решать это сама.

Ответа от старой женщины не последовало, она продолжала спать в своей постели И это тоже к счастью, подумала Фейс. Родители не должны переживать своих детей. Когда Фейс рассказывала вчера о смерти Констанс, ее мама, похоже, ничего не поняла — и так было лучше, так было милосерднее.

Фейс вдыхала запах лекарств, старости и дезинфицирующего средства, но потом уловила также другой запах и застонала. Ей нужно будет помыть маму, для этого перенести ее с кровати в ванну, затем еще раз поднять, после того как вымоет ее немощное тело. Фейс придется поменять постельное белье и выстирать вещи, чтобы все было свежим и чистым, — этот цикл повторялся снова и снова.

На самом деле она не хотела, чтобы ее мама умерла, но хроническая усталость и постоянное беспокойство во время ухаживания за ней заставляли Фейс грезить наяву, думая о том, сколько еще пройдет времени, прежде чем ее мать присоединится на небесах к Констанс.

Конечно, если Констанс попала на небеса.

Столпотворение из автомобилей корреспондентов разных изданий и фургонов съемочных групп на стоянке напротив Клойстерса говорило о том, что представители всех средств массовой информации бросились по следу исчезнувшего единорога. В ожидании результатов медицинской экспертизы тела Констанс Янг журналисты точно не знали, чем все это может закончиться. Она могла утонуть случайно, это мог быть сердечный приступ, убийство или что-то еще. Но связь между Констанс Янг и похищенным средневековым артефактом представляла собой вполне конкретную ниточку, за которую стоило ухватиться.

Когда Элиза с Дженни приехали на место, возле машины их встретила Пейдж.

— В музее уже идет специальная программа для детей, и я могла бы забрать Дженни туда, если, конечно, вам нужна моя помощь и вы не возражаете.

— Это похоже на настоящий план, — сказала Элиза. — А о чем программа?

— Об обуви, — ответила Пейдж. Она склонилась к Дженни. — Хочешь узнать, что люди надевали на ноги в Средние века? — спросила она у девочки.