Наемники - Андреев Николай Ник Эндрюс - Страница 45

• Предыдущая
• 45/65
• Следующая

– Твое счастье, что тебя не слышат люди Стонжа, – поспешно оборвал полковника командующий. – Иначе…

– Чепуха! – возразил Кидсон. – Они сейчас, словно крысы, забрались в глубокие норы. Их время прошло. Война очистила нацию от грязной скверны. Вряд ли мерзавцы теперь посмеют безнаказанно хватать и пытать людей. Не очень-то легко обвинить человека в измене, если он проливал кровь на полях сражений. Да и чем можно напугать нас? Смертью? Мы к ней давно привыкли. Пример Освальда тому подтверждением.

– Оставим ненужный спор, – поднял руку Хилл. – На предложение Жонини необходимо дать ответ. Вряд ли солдаты обрадуются отказу от мира. Не исключены беспорядки.

– Вы недооцениваете своих подчиненных, – заметил Храбров. – Главное – правильно построить речь. Враги топчут родную землю, насилуют матерей, жен, сестер, угоняют в рабство детей. Разве подобное унижение когда-нибудь прощается? Уверен, люди жаждут мести. На условия врага они не согласятся.

Весь вечер командиры подразделений доводили до сведения солдат итоги переговоров.

Русич оказался прав. Резкий ответ верховного главнокомандующего вызвал одобрение у бойцов. Мендонцы надеялись сполна расквитаться с обидчиками.

Рассказы вырвавшихся из окружения воинов будоражили армию. То и дело поступали сведения о зверствах бонтонцев на захваченной территории. А ведь у многих тасконцев на захваченной врагом земле остались родные и близкие!

Бросить несчастных на произвол судьбы – означало предать Родину. Солдаты были готовы терпеть любые лишения, пожертвовать собственной жизнью, лишь бы изгнать безжалостных убийц из страны.

Ранним утром две группы всадников вновь встретились на поле. На этот раз рядом с Хиллом стояли полковник Кидсон и Олесь.

Присутствие посторонних не понравилось Жонини. Унимиец иронично улыбнулся и язвительно произнес:

– Вижу, генерал, вы сегодня в окружении советчиков. Неужели в армии нет единства? Вечная беда Мендона… Впрочем, влезать в ваши проблемы я не собираюсь. Меня интересует лишь ответ…

– Он отрицательный, – громко проговорил командующий. – Решение принято единогласно. Солдаты буквально рвутся в драку. Так что с единством у нас трудностей нет. А вот у вас, я слышал, разбегаются наемники. Мутанты не любят неудачников.

Выпад Хилла попал точно в цель. Лицо бонтонца покрылось от гнева красными пятнами. Офицер судорожно сжал пальцы в кулак.

У Жонини имелись явные отклонения психики. Русич не удивился бы, узнав о припадках генерала.

Вот и сейчас ему понадобилось не меньше минуты, чтобы прийти в себя. Только очень серьезные проблемы могли заставить тасконца после такого оскорбления продолжить переговоры. Изобразив улыбку на лице, бонтонец с нескрываемой досадой вымолвил:

– Искренне жаль. Генерал, вы упустили шанс занести свое имя в летопись истории. Мирное соглашение на сто лет! Величайшее достижение наших народов. Мы бы наконец прекратили вражду и стали друзьями. И основная заслуга принадлежала бы вам…

– Лживая болтовня, – резко возразил начальник штаба. – Уже через полгода генерал Жонини разорвет договор и перейдет новую границу. Все повторится вновь: разрушенные города, сожженные селения, тысячи убитых и раненых. Его-то имя обязательно окажется в летописях. И каждая буква будет написана кровью. Доверять палачу – то же самое, что совать голову в пасть хищнику. Рано или поздно он ее откусит.

– Довольно лестная характеристика моих скромных заслуг, – надменно и презрительно отреагировал офицер. – Вы абсолютно правы, я никогда не считался с мнением других. Если для достижения цели надо убить тысячу жалких людишек, церемониться ни к чему. Милосердие – признак слабости и трусости.

После небольшой паузы бонтонец продолжил:

– Ситуация с гарантиями действительно сложная. Кроме слова и подписанного документа, я ничего предоставить не в состоянии. Но, видно, этого мало…

– К сожалению, – кивнул Хилл.

– Досадно, – произнес Жонини. – В последнее время мне почему-то не везет. Сплошные неудачи. Предложите свои условия заключения мира. Не исключено, что мы их примем. В конце концов, компромиссы являются основой дипломатии.

К подобному повороту событий не были готовы даже земляне. Командующий войсками противника всегда отличался предельной жесткостью и упрямством.

Военачальник никого не слушал и часто спорил с самим герцогом. Судьба слишком долго благоволила генералу. Пришла пора платить по счетам.

Олесь первым сориентировался в ситуации.

– Данный подход в корне меняет суть дела, – вымолвил Храбров. – Я постараюсь высказать ряд первоочередных требований. Вы отводите свои войска на метрически сложившееся границы, освобождаете пленных и угнанных в рабство мендонцев, выплачиваете денежную компенсацию на восстановление деревень и пособие вдовам погибших солдат…

– Вы сумасшедший! – резко выкрикнул унимиец. – Подобный ультиматум обычно предъявляют стране, проигравшей войну. Но ведь не мы, а Мендон находится на грани гибели. О капитуляции должен думать Альберт.

– Глубочайшее заблуждение, – ответил русич. – Армия герцогства сейчас сильна как никогда. У ее бойцов высокий моральный дух. Они рвутся в бой, надеясь свести счеты с захватчиками. Остались некоторые проблемы в экономике страны, но народ понимает, что победа без жертв не бывает. Мое предложение ничуть не унижает достоинство Бонтона. Мирным договором закрепляется сложившееся равновесие сил. Вторжение становится трагической просчетом некоторых недальновидных военачальников.

– Ошибки всегда обходятся нам дорого, – вставил Кидсон. – Одни теряют тысячи граждан, другие лишаются золота…

Пока говорил начальник штаба, Жонини не спускал глаз с Олеся. Генерал внимательно изучал его одежду, внешность, оружие.

Уста бонтонца искривились в презрительной усмешке. Сжав кулаки, тасконец отвернулся. Упреки мендонца ничуть не волновали Жонини. Как только полковник замолчал, командующий проговорил:

– Разведчики уже давно докладывали мне о появлении в столице противника странных чужеземцев. Слух о дуэли во дворце герцога Альберта разнесся далеко за пределы города. К сожалению, малочисленность вашей группы сбила нас с толку. Четыре человека редко когда представляют реальную силу. Вот где кроется главная ошибка! Я недооценил врага.

– Учесть абсолютно все невозможно, – возразил Храбров.

– Почему же… – осклабился унимиец. – Чтобы не возникало проблем, надо хорошо изучить неприятеля. Мы прекрасно знаем тактику действий мендонцев и планировали военную компанию, исходя из нее. Дворяне Альберта трусливы и нерешительны. Они должны были спрятаться за стены столицы. И вдруг – такое неожиданное решение! Теперь многое стало понятно. Недаром полковник Пуаре говорил о мутанте, участвовавшем в обороне Кростона. В истории не бывает мелочей. Я не уделил должного внимания отряду чужаков, и блестящий план полетел ко всем чертям…

– Превосходная речь, генерал, – с сарказмом заметил Кидсон. – Но хотелось бы услышать ваш ответ. Соглашается Бонтон на предъявленные требования или нет?

– Боюсь, у меня нет иного выхода, – развел руками Жонини. – Правда, имеется одна сложность. Без подписи нашего правителя столь важный документ будет недействителен. На доставку бумаг уйдет несколько суток. Гонцу предстоит преодолеть огромное расстояние. Вы, между тем, подсчитайте сумму причиненного ущерба. А чтобы его не увеличивать, давайте заключим временное перемирие.

– Отлично! – радостно воскликнул Хилл.

Почти тут же начальник штаба уточнил:

– На какой срок?

– Дней на пятнадцать, – небрежно вымолвил бонтонец. – Небольшая задержка ничего не изменит.

Русич невольно рассмеялся. Глядя прямо в глаза тасконцу, Олесь восхищенно произнес:

– Генерал, вас напрасно упрекают в прямолинейности. Многие дипломаты могли бы позавидовать такой хитрости и изворотливости. Полторы декады в условиях войны – целая вечность. Я точно знаю, никаких подтверждений со стороны герцога не нужно. Все это – очередная уловка с целью выиграть драгоценное время. А потому мы даем на размышление ровно сутки.

• Предыдущая
• 45/65
• Следующая