Мечи против колдовства - Лейбер Фриц Ройтер - Страница 33

• Предыдущая
• 33/54
• Следующая

Теперь эти большие, с неподвижным гипнотизирующим взглядом глаза беспокойно задвигались при словах Квормала:

– Гваэй и Хасьярл, мои сыновья, работают сегодня на своих Уровнях. Было бы хорошо, если б сегодня вечером их пригласили в комнату Совета. Потому что сегодня та самая ночь, когда будет предсказана моя судьба. И у меня есть предчувствие, что этот гороскоп не принесет добра. Предложи им пообедать вместе и позволь им развлечься составлением планов моего умерщвления – или попыткой умертвить друг друга.

Закончив говорить, Квормал плотно сжал губы и казался теперь более зловещим, чем подобает человеку, ожидающему Смерть. Флиндах, привыкший в своих делах к ужасам, с трудом смог подавить дрожь, вызванную, устремленным на него взглядом; но, вспомнив о своем положении, он жестом выразил повиновение и, не проронив ни слова и не оборачиваясь, удалился.

Пока Флиндах шагал через покрытую куполом мрачную колдовскую комнату Нижних Уровней и пока не достиг кресла Гваэя, Серый Мышелов ни разу не оторвал от колдуна взгляда. Коротышка-авантюрист был невероятно заинтригован бородавками и родимым пятном на щеках этого пышно разодетого человека, а также его жуткими красно-белыми глазами; Мышелов немедленно отвел этому очаровательному лицу почетное место в обширном каталоге причудливых рож, хранящихся в кладовых его памяти.

Мышелов изрядно напрягал слух, однако ему не удалось услышать, что именно Флиндах сказал Гваэю или что ответил Гваэй.

Гваэй закончил телекинетическую игру, в которую играл, послав все свои черные шашки через среднюю линию мощным и стремительным натиском, сметя половину белых шашек на прикрытые набедренной повязкой колени противника. Потом принц плавным движением встал со стула.

– Сегодня я ужинаю с мои дорогим братом в апартаментах моего глубокоуважаемого отца, – мягким голосом объявил он всем находящимся в комнате. – Пока я буду там и в сопровождении присутствующего здесь великого Флиндаха, ни одно волшебное заклинание не может причинить мне вреда. Так что вы можете немного отдохнуть от защитной концентрации, о мои добрые маги Первого Ранга.

Он повернулся, чтобы выйти.

Мышелов, мысленно уцепившись за возможность снова, хотя бы мельком и в холодную ночь, увидеть небо, тоже пружинисто поднялся с кресла и воскликнул:

– Эй, принц! Хоть ты и будешь защищен от заклинаний, неужели за этим обеденным столом тебе не понадобится защита моего клинка? Можно перечислить немало принцев, так и не ставших королями, потому что им подали холодное железо под ребро в перерыве между супом и рыбой. Кстати, я умею неплохо жонглировать и показывать фокусы.

Гваэй полуобернулся.

– Сталь тоже не смеет причинить мне вреда, пока надо мной простерта рука моего отца и господина, – сказал он так тихо, что Мышелову показалось, будто слова летят неслышно, как комочки пуха, и падают, едва достигнув уха. – Останься здесь, Серый Мышелов.

Тон безошибочно выражал отказ, однако Мышелов, с ужасом думающий о занудном вечере, упорствовал:

– Есть еще одно дело – то могущественное заклинание, о котором я говорил тебе, принц; это заклинание как нельзя более эффективно действует против магов Второго Ранга и ниже, подобных тем, каких держит у себя на службе некий вредоносный брат. Сейчас как раз подходящее время….

– Пусть сегодня вечером не будет волшебства! – строго оборвал Гваэй, хотя его голос прозвучал едва ли громче, чем прежде. – Это было бы оскорблением моему отцу и господину и его великому слуге, присутствующему здесь Флиндаху, Мастеру Магов, если бы я даже лишь подумал об этом! Жди спокойно, воин, соблюдай порядок и не говори больше ничего.

В голосе Гваэя проскользнула благочестивая нотка.

– Если появится необходимость убивать, то будет еще достаточно времени для волшебства и мечей.

Флиндах при этих словах торжественно кивнул, принц и колдун молча удалились.

Мышелов сел. К своему немалому удивлению, он заметил, что двенадцать престарелых волшебников уже свернулись, как личинки, в своих огромных креслах и вовсю храпели. Серый не мог скоротать время даже вызовом одного из них на мысленную игру – надеясь в процессе игры обучиться ей – или на партию в обычные шахматы. Этот вечер обещал быть по-настоящему мрачным.

Потом смуглое лицо Мышелова озарила некая мысль. Он поднял руки, округлил ладони чашечкой и легко хлопнул ими, как это делал на его глазах Гваэй.

Стройная рабыня Ививис немедленно появилась в проеме дальней арки. Когда она увидела, что Гваэй ушел, а его волшебники погружены в сон, ее глаза заблестели, как у котенка. Она, семеня изящными ножками, быстро подбежала к Мышелову, в последнем прыжке уселась к нему на колени и обняла его гибкими руками.

Хасьярл торопливо шел по освещенному факелами коридору в сопровождении богато одетого сановника с покрытым ужасающими бородавками, пятнистым лицом и красными белками глаз, по другую сторону шел бледный миловидный юноша с глазами древнего старика, Фафхрд бесшумно отступил и растворился в темном боковом проходе. Он никогда раньше не встречался с Флиндахом и, разумеется, с Гваэем.

Хасьярл, вне всякого сомнения, был не в настроении, поскольку он гримасничал, как помешанный, и яростно ломал себе руки, словно заставляя одну вести смертельную схватку с другой. Однако его глаза были плотно закрыты. Когда он, громко топая, спешил мимо, Фафхрду показалось; что он заметил небольшую татуировку на обращенном к нему верхнем веке.

Фафхрд услышал, как красноглазый сказал:

– Тебе нет нужды бежать к банкетному столу твоего повелителя. Лорд Хасьярл. У нас еще достаточно времени.

Ответом Хасьярла было только рычание, а миловидный юноша сладким голосом сказал:

– Мой брат всегда был подлинной жемчужиной повиновения.

Фафхрд вышел на свет, проводил троих вельмож взглядом, пока они не скрылись из вида, потом повернулся в другую сторону и пошел на запах горячего железа прямо к камере пыток Хасьярла.

Это была широкая комната с низким потолком, и она освещалась лучше, чем все остальные, которые до сих пор видел Фафхрд в этих мрачных Верхних Уровнях с таким неподходящим названием.

Справа стоял низкий стол, над которым наклонялись пять приземистых мускулистых мужчин, еще более кривоногих, чем Хасьярл. Лицо каждого из них скрывала маска, доходящая до верхней губы. Они шумно грызли кости, выхваченные из большого блюда, и запивали их огромными глотками пива из высоких кожаных кружек. Четыре маски были черными, одна – красной.

Позади них в круглой кирпичной башенке высотой в половину человеческого роста пылали угли. Над ними светилась красным цветом железная решетка. Скрюченная, наполовину лысая ведьма, одетая в лохмотья, медленно раздувала мехи; угли раскалились почти добела, потом снова приняли более глубокий красный оттенок.

Стены с каждой стороны были густо заставлены или увешаны различными металлическими и кожаными инструментами, зловещее предназначение которых читалось по их призрачному – подобно тому, как перчатка напоминает пятерню – сходству с различными внешними поверхностями и внутренними отверстиями человеческого тела: сапоги, воротники, маски, «железные девы», воронки и тому подобное.

Слева лежала привязанная к скамье светловолосая, приятно пухленькая девушка в белой нижней тунике. Ее правая рука в железной полуперчатке была вытянута и вставлена в машинку с вращающейся ручкой. Хотя лицо девушки было залито слезами, в настоящее время она, казалось, не испытывала боли.

Фафхрд шагнул к ней, торопливо вытаскивая из кошелька и надевая на средний палец правой руки массивное кольцо, которое эмиссар Хасьярла дал ему в Ланкмаре как залог от своего хозяина. Кольцо было серебряным, с большой черной печаткой, на которой виднелся знак Хасьярла: сжатый кулак.

Девушка увидела, что Фафхрд подходит к ней, и ее глаза расширились от нового испуга.

Фафхрд остановился возле скамьи и, почти не взглянув на девушку, повернулся к столу, где сидели укрытые под масками неряшливые едоки, которые теперь пялились на Северянина, разинув рты. Фафхрд протянул правую руку тыльной стороной вперед и резко, но беспечно воскликнул:

• Предыдущая
• 33/54
• Следующая