Особое задание. Повесть о разведчиках - Ржевская Елена Моисеевна - Страница 1

Армия оттеснила немцев к восточной окраине Ржева и закреплялась на отвоёванном плацдарме, выжидая, чтобы подтянулись соседи.

Дождь, заладивший в дни боёв, прекратился, выглянуло солнце; от набухшей земли повалил густой пар, запели птицы, листья заблестели под солнцем последними каплями подсыхающей влаги.

Начальник разведки соединения подполковник Ярунин вернулся с передовой в расположение штаба, в лес, где наскоро были разбиты палатки. Ожидавший его радист доложил, что прошедшей ночью разведчик «Брат» снова молчал.

Подполковник отпустил радиста. Оставшись один, задумавшись, он медленно ходил по палатке, увязая сапогами в мокрых ветках хвои, разбросанных по земле, забыв о намерении скинуть отсыревшие сапоги и гимнастёрку и выспаться.

Две недели назад разведчик «Брат» передал по рации из оккупированного Ржева текст секретного приказа немецкого командования. «Подготовиться к тотальному минированию Ржева». И с тех пор уже вторично он не отозвался в условленное время.

Тревожные мысли о судьбе «Брата» заглушались мыслями об угрозе, нависшей над Ржевом: фашисты готовятся при отступлении разрушить город.

Обдумывая план действий, Ярунин отчётлива понимал: чтобы сорвать замысел фашистов, необходима связь с городом. Ждать донесения от «Брата» и бездействовать дольше нельзя.

Он включил машинально приёмник, и сквозь треск в эфире ворвалось истошно:

«Немецкие солдаты под Ржевом! Солдаты под Ржевом! Сегодня наши войска прорвали оборону на юге России…»

А на втором плане тупо звучал двухтактный фашистский марш.

Ярунин резко щёлкнул выключателем. Он распорядился вызвать к нему разведчика Хасымкули, зажёг керосиновую лампу и сел к столу.

Еще только август, а ночь выдалась на редкость холодная, тёмная, ветреная. Неспокойно теребит ветер ветки, гулко, тревожно в лесу. Стихнет на минуту, и в палатку доносится топот шагов.

«Стой! Кто идет?» — кричит часовой. И в ответ: «Разводящий», — смена часовых.

Медленно, назойливо гудит далеко в небе немецкий самолёт. Кто-то кричит, надрываясь: «Палатка Белоухова! Окошко неплотно прикрыто!» И раздражённо: «Эй, кто там, оглохли, что ли? Демаскируете!»

В палатке на широком топчане спят разведчики, На земле, подоткнув под себя полы солдатской шинели, сложив ноги одна на другую, сидит вернувшийся от подполковника Хасымкули. Подбрасывает дрова в железную печку, открыв дверку, смотрит на огонь. У него тяжёлый взгляд тёмных восточных глаз, чёткий яркий рот и нежная краска на скуластых щеках; молчалив и медлителен; не замечает, как ветер задувает в трубу, и дым ест глаза.

Сейчас он подымется и уйдёт на передовую. И прежде чем начнёт светать, он поползёт на запад сквозь немецкие позиции в оккупированный врагом Ржев. Там, в городе он легко навлечёт на себя подозрение фашистов, и они бросят его за колючую проволоку в лагерь, куда они уже согнали всех, кто кажется им опасным.

Бежавший на-днях из заключения через линию фронта ржевский житель рассказал, что в лагере действует подпольная группа и руководит ею человек с условным именем «Дядя Федя». Хасымкули отыщет его по заученным приметам и, улучив подходящий момент, тихо скажет ему: «Дядя Федя, армейская разведка вступаете тобой в связь», и передаст ему первое задание. Фашисты под оружием гоняют заключённых на работы. Подпольной группе поручается учесть, какие работы по подготовке к минированию проводит враг.

Ветер треплет палатку. Хасымкули покачивается, огонь ходит по его лицу.

Свет пробивался в палатку сквозь щели в плохо пригнанной трубе. Дрова в железной печке давно прогорели, и, остывая, железо издавало протяжный стон.

Младший лейтенант Белоухов сидел в ватной телогрейке, подперев большими кулаками лицо. Пилотки на нём не было, и короткие волосы торчали на голове жёстким ёжиком.

Тоненький писк вырывался из аппарата; вдалеке на передовой резко застучал пулемёт, за палаткой прошли сменившиеся с поста часовые, гулко раздавался их шаг по промёрзшей за ночь земле. В часы ночного дежурства у рации отчётливо слышны все эти звуки.

Младший лейтенант снова надел наушники, к ушам подкатило знакомое дыхание эфира. Истекало условленное время для связи, а Ржев не отзывался на позывные — «Брат» молчал.

Дремота сморила младшего лейтенанта, он забылся на минуту. Ему померещилось: огромного роста человек с автоматом на груди вырвался в бою вперёд, стремительный, мощный, и чей-то возглас рядом: «Это — «Брат!». Белоухов силился разглядеть лицо этого человека…

Он тряхнул головой, поёжился от подобравшегося к телу озноба — зори стоят холодные. Ночь кончилась, ждать дольше было бесполезно. Прошла ещё одна неделя, а связи с «Братом» не было по-прежнему. Младший лейтенант снял наушники и поднявшись с наглухо вколоченной в землю скамейки, подошёл к завешенному одеялом окошку, отдёрнул одеяло, и свет хлынул в палатку, разгоняя сон. Белоухов задул керосиновую лампу с сильно нагоревшим фитилём, скинул телогрейку, взял полотенце и вышел.

Роща пробудилась. Она жила в этот предутренний час в щебете птиц, в свежем дыхании зелени, омывшейся росой, в трепете тянувшихся от земли лесных колокольчиков.

Палатка младшего лейтенанта стояла в стороне от всех в молоденькой роще, а тотчас за рощей находился хутор Прасолово. Кроме двухэтажного здания школы, на хуторе уцелело несколько домов, туда переселились из леса разведчики подполковника Ярунина. Соединение стало в оборону, и штаб его, и подразделения устраивались прочнее на временном пристанище.

На хуторе, должно быть, еще спали. Младший лейтенант вышел на опушку рощи, Он быстро спускался под гору, размахивая полотенцем. Высокая трава цеплялась за сапоги. Вот и ручей, — быстро бежит вода по камешкам, мельчает ручей, сушит его солнце.

Раскатился и замер над лугом грохот орудий — обычная утренняя перестрелка с противником.

Белоухов разделся до пояса. Стоя на камнях, он пригибается к ручью, льёт горстями воду себе на плечи, на грудь, на спину, докрасна трёт тело полотенцем и, одевшись, взбирается обратно на пригорок. Он испытывает прилив бодрости, он счастлив в эти минуты ощущением своей силы — он готов встретиться лицом к лицу с любой опасностью, пусть только подполковник Ярунин доверит ему выполнение специального задания.

Возвращаясь к себе, Белоухов встречается с Тоней. Поравнявшись, Тоня первая громко здоровается и проходит мимо, — она торопится на работу в сельпо.

Белоухов украдкой провожает её глазами: серенькое с голубым платье, жакет на руке, крутой валик тёмных волос. На минуту Тоня исчезает из виду, спускаясь под горку, прыгая с камня на камень через ручей, и вот она уже снова видна — она идёт по лугу, а за ней вслед всё дальше и дальше бежит, выстеливается в высокой траве стёжка.

Тоня эвакуировалась из Ржева. Она живёт на хуторе в пристройке, примыкающей к большому зданию школы. Муж её, учитель городской десятилетки, был в партизанском отряде, пока не лишился в бою руки. Теперь он назначен заведующим Ржевским отделом народного образования и руководит восстановлением школ на освобождённой территории. Изредка он навещает семью. Он сидит на крыльце с сыновьями, а Тоня радостно хлопочет вокруг них.

Вечером, вместо того чтобы выспаться перед ночным дежурством, Белоухов снова уходит на хутор. Он дождётся, когда из школьной пристройки выйдет Тоня в накинутом на плечи белом платке. Выбегут за ней следом оба сына. Стоит она по-мальчишески стройная, не шевельнёт прямыми плечами, не поправит платка, как- будто она сама по себе, а платок на плечах сам по себе. Такой строгой кажется она Белоухову, что всякий раз он робеет. Но Тоня не замечает этого. Они земляки, оба из Ржева, и она любит вспоминать с Белоуховым о своём городе.