Грядет пора развлечений - Лейбер Фриц Ройтер - Страница 2

• Предыдущая
• 2/4
• Следующая

Я разглядывал эти истерические призывы с каким-то неприятным очарованием. Поскольку в американской рекламе нельзя использовать женское лицо или тело, сами буквы объявлений были полны эротики. Например, толстобрюхая и грудастая большая В или сладострастное двойное О. Однако лучше всем секс в Америке представляет маска.

Британский антрополог писал, что хотя перенос сексуальных интересов с бедер на груди потребовал у эволюции пяти тысяч лет, время лица пришло спустя всего пятьдесят лет. Сравнение американского стиля с мусульманскими традициями неуместно; мусульманки носят маски, поскольку являются собственностью мужа, и это должно сделать собственность еще более личной. Зато американки подчиняются только моде и пользуются масками, чтобы создать вокруг себя атмосферу таинственности.

Однако, отодвинув в сторону теорию, настоящую причину этой моды можно найти в антирадиационных комбинезонах времен III мировой войны, породивших борьбу в масках, популярнейший сегодня вид спорта, а затем — современную женскую моду. Сначала просто проявление экстравагантности, однако вскоре маски стали так же необходимы, как некогда бюстгальтеры и губная помада.

В конце концов до меня дошло, что я думаю не о масках вообще, а над тем, что скрывается за одной из них. В этом кроется все двуличие этой вещи: никогда не знаешь, то ли девушка прячет свою красоту, то ли уродство. Я представил себе холодное, милое лицо, на котором страх был виден лишь в расширенных зрачках. Вспомнил ее густые светлые волосы, контрастирующие с черной атласной маской. Она пригласила меня в 22.00.

Я поднялся по лестнице в свой апартамент, находящийся недалеко от британского консульства. Лифт не работал после какого-то давнего взрыва — большое неудобство в высотных нью-йоркских зданиях. Прежде чем сообразил, что сегодня выйду еще раз, я оторвал из-под куртки кусок фотопленки и проявил ее. Она показывала, что количество радиоактивности, которое я получил за день, по-прежнему находится в пределах нормы. Я не чувствовал, подобно другим, никаких фобий, связанных с радиоактивностью, но все-таки считал, что нет смысла рисковать.

Опустившись на кровать, я взглянул на тихий динамик и экран видео в углу комнаты. Как обычно, это зрелище принесло с собой горькие мысли о двух великих народах мира. Одинаково изувеченные, но все еще сильные — гиганты-калеки, продолжающие отравлять планету своими мечтами о невозможном равновесии и не менее невозможной победе одного над другим.

Я с раздражением включил динамик. К счастью, комментатор возбужденно говорил о перспективах рекордных урожаев с полей, засеянных с самолетов. Внимательно выслушал я все до конца, но не было ни одного интересующего меня сообщения. И разумеется, никакого упоминания о Луне, хотя каждый знал, что американцы и русские соревнуются в стремлении превратить свои базы на Луне в крепости, способные посылать на Землю ракеты, начинающиеся на самые разные буквы алфавита. Я сам отлично знал, что британское электронное оборудование, обмениваемое при моем посредничестве на американскую пшеницу, будет использовано в космических кораблях.

Я выключил аппарат. Начинало темнеть, и я вновь представил себе нежное, испуганное лицо под маской.

С самого отъезда из Англии я ни разу не встречался с женщиной. В Америке очень трудно познакомиться с девушкой; здесь даже такая мелочь, как улыбка, может вызвать крик о помощи, не говоря уже о постоянно растущем пуританстве и гангстерах, отучающих женщин выходить из дома по вечерам. Ну и, конечно, маски, которые наверняка не последний вымысел капиталистической дегенерации, а признак психической неуверенности. Русские могут не носить масок, но у них есть свои собственные символы стресса.

Подойдя к окну, я нетерпеливо вглядывался в темнеющее небо. Вскоре на южном горизонте появилась жуткая фиолетовая туча. Волосы зашевелились у меня на голове, однако я тут же рассмеялся. Я испугался, что это радиоактивное облако из воронки от Адской Бомбы, хотя должен был сразу понять, что это всем лишь вызванное излучением зарево на небе над центром развлечений и жилым районом к югу от Ада.

Ровно в 22.00 я стоял у дверей квартиры моей незнакомой подруги. Электронное устройство спросило мою фамилию. Я четко ответил: — Вистен Тюрнер, — гадая, закодировала ли она мое имя в механизме. Вероятно, да, потому что дверь открылась. С бьющимся сердцем я вошел в небольшую пустую гостиную.

Комната была меблирована дорогими современными пневматическими подножками и лежанками. На столе я заметил несколько книг, и та, которую поднял, оказалась типичным криминалом о двух женщинах-убийцах, пытающихся уничтожить друг друга.

Телевизор был включен, на экране одетая в зеленое девушка в маске плаксиво пела о любви. В правой руке она что-то держала — я не разобрал, что именно. Заметив, что телевизор снабжен осязателем, которых в Англии еще не было, я с интересом сунул руку в отверстие возле экрана. Вопреки ожиданиям все было не так, словно я сунул руку в пульсирующую резиновую перчатку, а скорее так, как если бы девушка с экрана действительно держала меня за руку.

За моей спиной открылась дверь, и я поспешно вырвал руку из осязателя; можно было подумать, что меня поймали на подглядывании в замочную скважину.

Девушка стояла в дверях спальни и, казалось, дрожала. На ней была серая шуба с белыми пятнами и серая бархатная вечерняя маска с серыми кружевами вокруг глаз и губ. Ногти ее покрывал серебряный лак. Мне даже в голову не приходило, что мы куда-то пойдем.

— Нужно было сказать вам, — тихо произнесла она. Взгляд ее из-под маски нервно бегал от книг к телевизору или устремлялся в темные углы комнаты. — Но здесь говорить нельзя.

— Есть одно место рядом с консульством… с сомнением сказал я.

— Я знаю, где мы можем быть вместе и поговорить, — быстро сказала она. — Если вы не имеете ничего против.

Когда мы вошли в лифт, я заметил:

— К сожалению, я отпустил такси.

Оказалось, однако, что машина еще на месте по причинам, известным только водителю. Выскочив, он, улыбаясь, открыл перед нами переднюю дверь. Я сказал, что мы предпочитаем сидеть сзади, и он неохотно открыл заднюю дверь, захлопнул ее за нами и сам уселся впереди.

Моя спутница наклонилась вперед.

— Рай, — сказала она. Водитель включил двигатель и телевизор.

— Почему вы хотели знать, британец ли я? — спросил я, чтобы начать разговор.

Она отодвинулась от меня, прижав маску к стеклу.

— Посмотри на Луну, — сказала она быстро.

— Ну скажи, почему? — настаивал я, понимая, что раздражен и не она тому причиной.

— Она медленно движется вверх по пурпурному небу.

— А как тебя зовут?

— Из-за этого пурпура она кажется еще более желтой.

И тут я вдруг понял причину своем раздражения. Это был квадрат мерцающего света возле водителя.

Я ничего не имею против обычной борьбы, хотя смотреть ее мне скучно, но совершенно не выношу схваток женщин с мужчинами. То, что силы в основном «равны»— мужчины слабые и с короткими руками, а женщины в масках молодые и ловкие, — делало для меня эти схватки еще более отвратительными.

— Пожалуйста, выключите экран, — попросил я.

Водитель не оглядываясь покачал головой.

— И говорить не о чем, дорогуша, — сказал он. — Эту девушку готовили для схватки с Малым Зирком добрых несколько недель.

Я с яростью вытянул руку вперед, но девушка удержала меня.

— Пожалуйста, — испуганно прошептала она, качая головой.

Разочарованный, я вновь опустился на сиденье. Теперь девушка сидела ближе, но молчала. Несколько минут я следил за борьбой крепко сложенной девушки в маске с жилистым и тоже замаскированным противником. Его попытки атаковать напоминали движения паука-самца.

Я повернулся, глядя на свою спутницу.

— Почему эти трое хотели вас убить? — резко спросил я.

Отверстия ее маски были устремлены на экран.

— Потому что ревнуют, — прошептала она.

— А почему они ревнуют?

Она по-прежнему не смотрела на меня.

• Предыдущая
• 2/4
• Следующая