Скитальцы - Удовиченко Диана Донатовна - Страница 20

Но мальчишка разочаровал меня. Когда мы присели отдохнуть, эльф тихо прошептал:

— Странный лес. Здесь нет природных духов.

— Ты уверен?

— Да, конечно. Любой эльф чувствует их присутствие. А здесь — пустота. Деревья, кусты, трава… они мертвы, у них нет души.

Само по себе бездушие деревьев меня взволновать не могло. Для орка дерево — это просто дерево, а куст — всего лишь куст. Только ушастые могут усматривать в них нечто большее. Но раз уж духу положено быть, значит, пусть будет. Иначе получается неправильность и непорядок.

— Значит, ты не сможешь пользоваться магией листвы? — уточнила я.

Лэй сокрушенно покачал головой.

А вот это совсем плохо! Я возлагала немалые надежды на его чародейские способности. Но чтобы приободрить, сказала:

— Ладно. Зато теперь нас вряд ли будут искать. Для всех мы уже покойники.

— Возможно, так оно и есть… — вздохнул Лэй.

— Еще не все потеряно. Войди мы в Ятунхейм летом — от нас бы уже и костей не осталось. Но зимой и ранней весной тварей становится меньше — многие дохнут от голода, а оставшиеся рыскают вокруг леса в поисках пищи.

Я умолчала о том, что для ятунов, не ушедших из леса, мы станем лакомым кусочком. Голодные твари будут драться до последнего и ни за что не отступят. Лэй и так это понимал.

Мы шли полночи, позволяя себе лишь короткие передышки, прислушиваясь к лесным шорохам в ожидании появления ятунов. И они появились.

Первым их присутствие заметил Лэй и замер на месте, левой рукой указывая на деревья впереди, правой сплетая заклятие. Я выставила перед собой меч, готовясь отразить нападение и понимая, что вряд ли выйду победительницей из этой схватки: в густой чащобе трудно размахивать фламбергом.

Они вышли из-за толстых стволов — четыре огромные твари, в холке достающие мне почти до плеча. Их мощные, широкие в кости, но гибкие, как у кошек, тела покрывала тусклая чешуя, вокруг шей топорщились клочковатые серые гривы. Длинные хвосты, извиваясь, нервно хлестали по впалым после зимы бокам. Тяжелые головы были воинственно наклонены, желтые с вертикальными зрачками глаза неподвижно смотрели исподлобья, огромные пасти щерились игольчатыми длинными зубами. Мордами ятуны одновременно напоминали и волков, и камышовых котов. Но если во взгляде обычного животного светится ум, то глаза этих существ не выражали ничего, кроме беспредельной жажды убийства и всепоглощающего голода.

Твари напали молча, не тратя времени ни на угрожающее рычание, ни на попытки окружить добычу. Они просто одновременно взвились в высоком прыжке, собираясь обрушить на нас всю тяжесть своих тел. Лэй отскочил и правильно сделал — ятуны просто расплющили бы хрупкого эльфа. В ладони ушастика вспыхнул яркий огненный шар.

— В брюхо цель! — крикнула я, поднимая меч.

Живот — самое уязвимое место у этих тварей, чешуя там мелкая и мягкая, как у рыбы. Туда я и вонзила фламберг, наколов на него ятуна, словно на вертел, потом, падая, сильно дернула меч на себя. Волнистое лезвие неровно вспороло податливую плоть. Агонизирующее тело придавило меня к земле, обдав потоком крови. Голова закружилась от тяжелой вони вывалившихся наружу кишок. Поднатужившись, я выбралась из-под дохлого ятуна и тут же едва не попала в пасть к его собрату. Тварь ударила меня тяжелой когтистой лапой, распоров рукав куртки и зацепив кожу. Плечо обожгло болью. Я присела, пропустив над головой еще один удар и, взмахнув фламбергом над самой землей, подрубила ятуну заднюю лапу. Существо взвыло, но тут же напало на меня с удвоенной яростью. Мне опять удалось распороть твари брюхо — удивительное везение. «Раньше, в Т'харе, они казались мне сильнее», — промелькнула в голове мимолетная мысль.

За спиной раздавался треск. Темноту леса то и дело разрывали яркие вспышки. Я обернулась, чтобы прийти на помощь Лэю. Но эльф справился сам. Неподалеку от него валялась, распространяя удушливый запах горелой плоти, обугленная туша ятуна. Мальчишка ловко петлял между стволами, убегая от второй твари. Я ринулась вперед, но тут Лэй внезапно остановился, прыгнул навстречу ятуну, взмахнул пятипалым и вонзил клинок прямо в глаз врагу. Раздался дикий вопль, зверь затряс башкой, пытаясь прогнать невыносимую боль. Эльф сотворил огненный шар и бросил его в ятуна. Тварь покатилась по земле, сбивая огонь, но магическое пламя только разгоралось сильнее. Вскоре все было кончено, но вдруг Лэй выкрикнул:

— Сверху! Берегись!

Я совершила длинный прыжок, упала на живот и тут же перевернулась, готовясь обороняться. Но ятун, который бросился на меня с дерева, уже был объят огнем.

— Вроде бы пока все, — произнес Лэй. Замер, чутко прислушался, потом добавил: — Они идут за нами. По тропе. С запада… и с востока тоже.

Мы справились с пятью тварями. А если их будет двадцать? Тридцать? Разорвут в клочки, костей не оставят.

— Пошли!

Я шагнула прочь с тропы, рванула на север, через непроходимый лес.

Лэй не раздумывая побежал следом. Теперь и ему изменили эльфийское изящество и осторожность — не до того было. С шумом, словно два кабана, мы ломились через кусты, прорубали мечами дорогу сквозь переплетение ветвей, карабкались по буреломам, рискуя свернуть себе шеи, скатывались кубарем по склонам оврагов. Но ятуны догоняли. По скорости и выносливости эти твари превосходили и разумных, и всех зверей Вирла. Победный вой и рычание приближались. Эльф на бегу сотворил два больших огненных шара, обернулся и бросил в тварей, что вырвались вперед, почти наступая нам на пятки. Ятуны увернулись, и стремительное пламя врезалось в стволы деревьев, быстро побежало вверх, охватило ветви, превратив их в пылающие факелы. Оно быстро распространялось, перекидывалось с дерева на дерево, и вскоре за нашими спинами встала огненная стена.

Мы выбежали на большую поляну, и Лэй остановился, переводя дыхание.

— Вперед! — Я дернула эльфа за руку.

— Бесполезно, — выдохнул мальчишка. — Они всюду.

Со всех сторон на поляну выходили ятуны. Их было не меньше сотни. Окружив нас, твари медленно сжимали кольцо. Мы встали спина к спине, готовясь защищаться до последнего.

— На всякий случай прощай, Мара, — проговорил Лэй, — ты хороший друг.

— Прощай, эльф. Встретимся в Альгебаре…

У меня не было сомнений: нам не справиться вдвоем. А если и свершится такое чудо, нас, израненных и уставших, пожрет огонь.

Кольцо делалось все теснее, до меня уже доносилась вонь из пастей ятунов. Я приготовилась подороже продать свою жизнь, как вдруг что-то произошло. Пламя, подбиравшееся все ближе, мгновенно погасло. Лес погрузился в темноту, но лишь на мгновение. Тут же на поляну прямо с черного неба упал широкий луч нежного розоватого света. По-щенячьи заскулив, прижав к голове острые уши, ятуны съежились и припали к земле.

— Что за мортовщина? — изумленно вопросил Лэй.

Я молча ткнула его в бок. Странный свет сгустился, потемнел, и из него соткалась высокая черная фигура.

Тьма рассеялась, и перед нами предстала высокая, стройная ольда, одетая в легкое голубое платье. Она была босая, будто и не чувствовала исходящего от земли холода. Женщина молча смотрела на нас. Красные глаза, бледная кожа, белые волосы и брови — обычная представительница своей расы. Ее отличал только высокий рост: ольда, пожалуй, была даже немного выше Мары.

От стаи отделился самый крупный, покрытый шрамами ятун — вожак. Медленно, поскуливая, словно нашкодивший щенок, на брюхе подполз к ольде и осторожно лизнул ее руку. Переведя взгляд на зверя, она снисходительно потрепала его по голове. Издав странный звук, отдаленно похожий на кошачье урчание, тварь так же на брюхе отползла к своей стае. Спустя мгновение все ятуны подскочили, развернулись и скрылись в лесу.

— Не нравится мне это, — тихо сказала орка.

— Опусти оружие и улыбайся, Мара, — прошипел я, когда ольда снова обратила на нас внимание, и растянул губы в самой милой улыбке, на какую только был способен.

— Это еще зачем? — шепотом возмутилась орка.