Человек, который дружил с электричеством - Лейбер Фриц Ройтер - Страница 1

• 1/3
• Следующая

Показывая «Дом на холме» новому клиенту, мистер Скотт очень надеялся, что тот не обратит внимания на опору линии высокого напряжения. Столб маячил прямо перед окном спальни и уже дважды отпугивал покупателей — оказалось, что пожилые люди по необъяснимой причине боятся электричества. О том, чтобы перенести столб, не могло быть и речи — линия, бегущая вдоль цепи холмов, была основным источником энергии для местечка Пасифик Фоллз. Поэтому оставалось только всячески отвлекать внимание посетителей.

Однако и на сей раз мистеру Скотту не помогли ни молитвы, ни красноречие. Уроженец Новой Англии мистер Леверетт — так звали нового клиента — заметил столб сразу, как только они вышли на террасу. Он внимательно осмотрел приземистую колонну из крепких балок, восемнадцатидюймовые стеклянные изоляторы и черный ящик трансформатора, через который отводился ток в несколько соседних домов. Взгляд его скользнул по четырем толстым проводам, летящим с одного серо-зеленого холма на другой, и он наклонил голову, как бы прислушиваясь: слух его уловил низкий ровный шум, вызываемый движением электронов.

— Вы только послушайте! — воскликнул он, и впервые в его бесстрастном голосе прорезалась какая-то эмоция. — Пятьдесят тысяч вольт! Вот это энергия!

— Сегодня, наверное, особые атмосферные условия. Обычно ничего такого не слышно, — ответил мистер Скотт, погрешив слегка против истины.

— Ах вот как? — с некоторым разочарованием удивился Леверетт.

Когда осмотр дома был полностью закончен, пожилой клиент вдруг попросил вернуться на террасу.

— Шум-то так и не исчез, — сказал он. — Должен вам признаться, что этот гул успокаивающе действует на мои нервы. Как, например, отзвук ветра или шум потока, моря. Грохот машин я ненавижу, поэтому и уехал из Новой Англии. А этот звук для меня будто голос природы — мягкий, спокойный. Так вы говорите, что его здесь можно услышать редко?

Продажа недвижимости требовала гибкости, и мистер Скотт этим качеством обладал.

— Видите ли, — заявил он прямо, — сколько я ни выхожу на террасу, всегда слышу этот звук. Шум иногда нарастает, иногда спадает, но есть он всегда. Но так как большинству людей этот шум не по душе, приходится о нем умалчивать.

— Что ж, вас вряд ли можно упрекнуть. Ведь большинство людей — из породы баранов, а то и хуже. У меня еще к вам такой вопрос: не живут ли здесь поблизости коммунисты?

— Ну что вы! — не моргнув глазом ответил мистер Скотт. — Во всем Пасифик Фоллз нет ни одного коммуниста.

— На восточном побережье коммунистов полным-полно. Тут-то их, конечно, меньше. Ну что же, будем считать, что договорились. Я согласен снять «Дом на холме» вместе с мебелью за названную вами сумму.

— Вот и отлично! — мистер Скотт лучезарно улыбнулся. — Вы, мистер Леверетт, тот самый человек, который нужен нашему городку.

Они пожали друг другу руки. Покачиваясь на каблуках, мистер Леверетт вслушивался в тихое жужжание проводов, а на лице его играла гордая улыбка обладателя.

— Электричество, — сказал он, — это восхитительнейшее из явлений. Чего только мы не можем с ним сделать, как, впрочем, и оно с нами. Например, если кто-то хочет эффектно и безболезненно отправиться на тот свет, нужно всего лишь как следует полить газон, взять в руки кусок медного провода, а другой его конец закинуть на линию. Бабах! Качественно процедура ни в чем не уступает электрическому стулу, а внутренние потребности человека удовлетворяет гораздо лучше.

Мистер Скотт внезапно ощутил, как к горлу подступает тошнота, а в голове даже мелькнула мысль о разрыве только что заключенной сделки. Он вспомнил седовласую даму, которая сняла дом лишь для того, чтобы в одиночестве принять смертельную дозу снотворного. Потом он успокоил себя мыслью о том, что Южная Калифорния всегда славилась чудаками и сумасшедшими и в основном его съемщиками были люди с различного рода аномалиями. Даже если сложить вместе манию самоубийства, тихое помешательство на Почве электричества и болезненный антикоммунизм, то и в этом случае Леверетт был не большим безумцем, чем множество его знакомых.

— Вы думаете сейчас, не самоубийца ли я? — прервал его мысли мистер Леверетт. — Видите ли, просто я люблю иногда порассуждать вслух, пусть даже о чем-то необычном.

Опасения мистера Скотта окончательно исчезли, и, приглашая Леверетта в кабинет для оформления документов, он был снова, как всегда, уверен в себе.

Три дня спустя мистер Скотт зашел проверить, как себя чувствует новый жилец, и нашел его на террасе. Мистер Леверетт сидел в старом кресле-качалке и слушал пение проводов.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил он мистеру Скотту, указывая на одно из стоящих тут же современных кресел. — Должен вам сказать, что «Дом на холме» вполне оправдал мои ожидания. Я слушаю электричество, а мысли мои разбредаются во все стороны. Иногда мне кажется, что в шуме проводов я различаю голоса. Ведь есть же люди, которые слышат голоса в шуме ветра.

— Вы правы, я где-то читал об этом, — согласился мистер Скотт, которому стало как-то не по себе. Но, вспомнив, что в банке чек мистера Леверетта приняли без всяких разговоров, он приободрился и даже вставил замечание: — Да, но ведь в отзвуках ветра мы слышим целый диапазон звуков, а шум проводов слишком монотонный — в нем ничего нельзя различить.

— Какая ерунда, — возразил мистер Леверетт с легкой улыбкой, и было неясно, шутит он или говорит серьезно. — Возьмите пчел — они ведь всего лишь жужжат, а между тем очень умные насекомые, и некоторые энтомологи утверждают, что у них есть свой язык.

С минуту он молча качался в своем кресле. Мистер Скотт уселся напротив.

— Да, — повторил мистер Леверетт, — в электричестве мне слышатся голоса. Электричество рассказывает мне, как оно путешествует через все Штаты. Это похоже на движение пионеров на запад: линии высокого напряжения — это дороги, а гидроэлектростанции — придорожные колодцы. Теперь электричество проникло повсюду — в наши жилища, на заводы, в правительственные кабинеты. Ничто от него не укроется. А ведь есть еще другое электричество — то, что бежит по телефонным проводам и осуществляет радиосвязь. Это младший брат нашего знакомого из высоковольтных линий, а дети, как известно, обладают тонким слухом. Таким образом, мой друг, электричеству известно о нас все, все наши секреты. Ему свойственны человеческие качества: чуткость, живость, отзывчивость, и, в сущности, оно вполне дружелюбно, как все живое.

Мистер Скотт и сам размечтался, слушая этот странный монолог. «Такой поэтический и немного сказочный текст был бы отличной рекламой для» Дома на холме «, — подумал он.

— Однако иногда электричество может и рассердиться, — продолжал мистер Леверетт. — Чтобы этого не случилось, его нужно приручить. Узнать его привычки, ласково с ним обращаться. Бояться его не нужно. Вот тогда с ним можно будет подружиться. Ну да ладно, мистер Скотт, — сказал он уже другим тоном, вставая с кресла. — Я знаю, что вы пришли проверить, не натворил ли я чего в вашем доме. Идемте, сегодня экскурсию провожу я.

И, несмотря на протесты мистера Скотта, который уверял, что пришел вовсе не за этим, мистер Леверетт настоял на осмотре.

В одной из комнат он остановился и объяснил:

— Я убрал ваши электроодеяло и тостер, так как считаю, что электричество не должно выполнять такие прозаические функции.

Насколько можно было судить, новый жилец дополнил интерьер дома лишь старым креслом и неплохой коллекцией индейских наконечников для стрел.

Наверное, мистер Скотт обмолвился у себя дома об этой коллекции, потому что примерно через неделю его девятилетний сынишка спросил:

— Папа, помнишь того дядю, которому ты всучил» Дом на холме «?

— Бобби! Клиентам дома сдаются, запомни.

— Ну ладно, па. Так я к нему ходил смотреть коллекцию индейских наконечников. Знаешь, кто он? Заклинатель змей!

• 1/3
• Следующая