Замок Пятнистой Розы - Легостаев Андрей - Страница 37

• Предыдущая
• 37/81
• Следующая

— Ты сам сказал, что придешь к последним боям.

— Мало ли, что я сказал…

— Ты так славно спал. Улыбался чему-то, жалко было будить.

Трэггану снова улыбнулся — на сей раз словам друга.

Его кабинет — точно заколдованное место. Ему опять словно наяву привиделись события его жизни. Только не угрожающие смертью, не те, когда он стоял на пороге царства мертвых.

Сегодня ночью он пережил день, когда впервые поцеловал Млейн. Действительно, не рядовой день жизни, изменивший сам образ мыслей Трэггану, сделавший его другим, и принесший счастье… И милого малыша, который сейчас еще головку даже почти не держит, сосет лишь грудь кормилицы и орет истошно когда заблагорассудится, но через два Праздника Димоэта войдет в жизнь и с честью продолжит славный род.

— Говорят, твой первый бой стал событием дня? — спросил Трэггану.

— Это благодаря моему противнику, брату Болуазу, я смог показать на что способен, — ответил Мейчон. И добавил: — Его отравили на моих глазах.

— Элираны говорят, что сердце не выдержало после такого боя…

— Пусть говорят. Послушай, Трэггану, у меня к тебе есть просьба.

— Я сделаю все…

— Пошли кого-нибудь на правую трибуну. Там сидят двадцать восемь мальчишек… Или молодых людей, я не знаю. Они все в одинаковых одеждах — коричневой с черными большими полосами поперек. Передай им, что после Состязаний я хочу говорить с ними от имени их учителя.

— Хорошо, — сказал Трэггану, — сделаю. Еще что-нибудь? Может быть, приказать принести щит? У меня приготовлен — тот, с которым ты вчера сражался и…

— Нет, спасибо. Провел этот бой без щита, проведу и остальные. Мой щит — мое умение. Вот если поесть принесут. Только не отсюда. Я здесь теперь кусок в рот не возьму.

— Принесут лучшее из моего дворца.

— Не надо лучшего, — улыбнулся Мейчон. — Просто жареного мяса и хлеб.

В это мгновение бойцов пригласили на арену для осмотра магами-эскулапами и проведения жеребьевки второго круга.

Мейчон встал.

— Желаю удачи, — сказал Трэггану.

— Удача любит достойных, — улыбнулся Мейчон. — Но спасибо за добрые слова.

Жребий свел Мейчона с довольно необычного вида бойцом — по серо-зеленоватой коже сразу было ясно, что он выходец из лесов южного Эйтадо, где в воде и почве преобладает не железо, как утверждают маги, а редкий в других краях ванадий. И кровь у них не алая, а ярко-зеленая. И еще у эйтоддов, как их называли, были необычной формы глаза — почти абсолютно круглые и огромные, что придавало их лицам совсем уж свирепое и уродливое выражение.

— Тьи! — рявкнул эйтодд на очень плохом реухалском. — Тьи дьюмаишь, чтье гьирой, дья? Вьидьел я тьивой бьей, засьерьец! Гьевно тьи, а не бьеец. Есльи нье пьебьедьил тьего зьясрянца, этье нье зньячьит, чтье тьи — льючший. Сьейчьяс увидьишь ньястьящьего бьея, тьешно стьяньет!

Мейчону было наплевать на запугивания зеленокожего. Был эйтодд хорошо вооружен, что Мейчон оценил сразу. Демонстративно обнаженные мышцы рук перетягивали желтые кожаные ремни, оттеняющие непривычную кожу. Но ничего особенно примечательно ни в оружии, ни в фигуре не было; те же вчерашние малкирцы выглядели куда как внушительнее.

— Тьи! Тьякьей же мьекрицья, кьяк тьивой бьивший врьяг! Нье удьивльюсь, есльи и у тьебья откьяжьет сьердцьечко, кьяк у тьего ньедьеноска! Хьерошо би прьям счас, тьи ебрьязьинья бьелая, мнье нье придьется мьярать кльиньек.

Лицо Мейчона осталось прежним. Но за «недоноска» в отношении брата Болуаза зеленокожий урод ответит. Память старшего брата требует.

— Тьи! Тирьюс! Тьи дьяже нье мьежешь отвьетить дьестойно! — распалял сам себя эйтодд.

— Начинайте! — раздался голос наследника реухалского престола откуда-то очень издалека.

— Тьи! Чтье мьелчишь?! — кривлялся эйтодд. — Тьи, гьевнюк!

— Начинайте бой! — прервал его судья, стоявший рядом.

— Тьи…

Он не договорил.

Клинок Дорогваза пронзил незащищенное горло. Яркая зеленая кровь брызнула на просторные одежды, утыканные перышками каких-то птиц. Круглые глаза выпучились, стали овальными, напоминая куриные яйца.

Эйтодд упал.

Мейчон вопросительно посмотрел на судью.

— Бой закончился победой Мейчона, защищающего цвета Итсевда, — выдавил тот, пораженный молниеносным исходом поединка.

Зрители, которые с нетерпением ожидали от Мейчона повторения красивого боя ничего не поняли.

Мейчон поднял с арены кубик поверженного эйтодда, вытер тряпочкой зелень с клинка и пошел к ожидающему его во внутренних помещениях Трэггану.

Уже после третьего круга легких соперников на Состязании Димоэта нет — это понимал каждый участник.

Можно было уповать на везение, собственную силу, милость Димоэта или оплошность соперника, которую может допустить любой самый опытный боец. Воины выстраивали собственную стратегию турнира и тактику каждого боя, в зависимости от доставшегося противника, чтобы добиться заветной цели — победить в Состязаниях, навечно войти в почетный список героев в стене у главных ворот Арены и, если на то будет милость Димоэта, выступить в турнире знатнейших вельмож Аддакана и самому стать эллом.

Трэггану догадывался, что никакой стратегии Мейчон не придумывал, для него победа в турнире была не цель, а лишь средство для достижения другой цели. В частности — долг в четыреста рехуалов. Где еще Мейчон может взять такие деньги? Правда, на боку он носит огромное состояние… Сколько же может стоить меч Дорогваза? Тысячу золотых, может и намного больше… Но кто же расстанется с таким сокровищем?

Меч Шажара хуже, но Трэггану не мог представить себе ситуацию, когда он стал бы продавать свой меч, такого просто быть не могло. И, наверное, для Мейчона свое сокровище еще дороже — потому, что кроме этого у него нет ничего. Только любовь… Но меч и любовь… их нельзя сравнивать, это совершенно разное, как грани магического октаэдра — вроде вершина одна, но у каждой свой цвет.

Трэггану чувствовал в себе тихую радость от негаданного появления Мейчона. Старый друг привнес в его жизнь нечто давно недоступное, вольное, свежее. Трэггану почти забыл, что сейчас Праздники Димоэта. Он вжился в атмосферу внутренних помещений арены, где стонали раненые, сновали слуги, готовились к следующим боям воины и напивались с горя те, для кого Состязания окончились.

Те бойцы, что прошли третий круг имели двенадцать рехуалов чистой прибыли и в душе уже были довольны, не веря в дальнейшее свое продвижение к заветной цели.

Трэггану слушал обрывки разговоров, тревожно наблюдал за жеребьевкой, смотрел сквозь специальные окна на бои и просто наслаждался. Он был в родной стихии. Изредка сочувственно-злорадно вспоминал элла Наррэгу, который так же неуютно чувствовал себя в ложе месте с королем, как и сам Трэггану. Но Трэггану, благодаря Мейчону, здесь.

Мейчон уверенно приближался к общей победе. Когда он выходил на арену в очередной раз, трибуны просто взрывались от восторга. Он сумел завоевать симпатии зрителей, хотя не принимал для этого никаких усилий — скромно вышел, преобразился в бою, победил, спокойно поклонился, без диких прыжков радости и пронзаний воздуха сжатым кулаком с диким криком, и уходил. Возвращался на свое место, перебрасывался несколькими фразами с Трэггану, и погружался в себя.

Трэггану не отвлекал его, совершенно даже не догадываясь, о чем думает друг — о любимой, о чем-либо другом, или просто отключается, чтобы не растерять энергию перед следующим боем.

Кто он для многочисленных зрителей, приветствующих его? Человек, пришедший ниоткуда. Победитель, который, скорее всего, после Празднеств Димоэта уйдет в никуда. Но сейчас он — герой, кумир, ему нет равных…

Мейчон не обманул ожиданий. В финале он победил известного в Городе Городов бойца, регулярно выступающего за Рехуал в многочисленных боевых турнирах.

В небо взмыл флаг с цветами Итсевда, король Сераггану встал в ложе Трэггану, принимая поздравления.

• Предыдущая
• 37/81
• Следующая