Эксперимент «Ангел» - Паттерсон Джеймс - Страница 3

• Предыдущая
• 3/61
• Следующая

Успеваю нанести еще один удар, и тут ирейзер чуть не надвое раскалывает мне голову. Похоже, я вышла из строя. Краем глаза вижу, что Клык держит оборону. Сначала один-на-один, а потом на него наваливаются еще двое, и все шесть когтистых лап прижимают его к земле.

Игги еще держится, хотя один глаз у него совершенно заплыл.

Не ощущая боли, поднимаюсь на ноги и вижу, что Газзи не шевелится, плашмя уткнувшись лицом в землю. Вот я уже рядом с ним, но тут двое ирейзеров скручивают мне за спиной руки, а третий нависает надо мной: красные глаза прыщут злобным возбуждением и по-волчьи оскален рот.

Не торопясь, он отводит руку назад, сжимает ладонь в кулак и изо всех сил бьет меня в живот. Мое тело разрывается от боли и, сложенное пополам, катится по земле.

Словно издалека я слышу крик Ангела и плач Надж.

«Вставай, да вставай же!» — твержу я себе, пытаясь втянуть в себя воздух.

Мы мутанты, а не люди и, как мутанты, много сильнее любого взрослого человека. Но и ирейзеры не люди. К тому же их больше, а нас меньше. Превратить нас в фарш — им раз плюнуть. С трудом поднимаюсь на карачки, стараясь на блевануть.

Мозг помутнел от ярости, но ярость же и подняла меня на ноги. Убью! Двое ирейзеров раскачивают Надж за руки и за ноги. Подкачнув посильнее, запускают ее в ближайшее дерево. Удар головой об ствол, короткий слабый крик, и она смятой тряпкой лежит на сосновых иголках.

С хриплым, булькающим кровью криком подлетаю к ирейзеру и изо всех сил сжимаю обеими руками оба волчьих уха. Барабанные перепонки лопаются, он вопит и падает на колени.

— Макс! — кричит Ангел срывающимся тонким голосом, брыкаясь в лапах ирейзера.

Рванулась туда. Перелетаю через лежащего без сознания Игги. На меня снова наваливаются двое. Я падаю, и тут же мне в грудь упирается мясистое колено. Задыхаясь, пытаюсь снова подняться и выбраться из тисков. Лицо мне накрывает тяжеленная лапа, и глубоко впившиеся в щеки когти медленно процарапывают рваные кровавые борозды. Пригвожденная ирейзерами к земле, с ужасом вижу, как трое оставшихся монстров заталкивают в мешок мою девочку, моего Ангела. Она плачет и кричит, и один из них наотмашь бьет ее в лицо.

Я отчаянно вырываюсь и рычу, придушенно и хрипло:

— Пусти, подлец, сволочь вонючая!

Грязная когтистая лапа снова затыкает мне рот. Надо мной нависает страшный волчий оскал:

— Макс, — говорит ирейзер, и поджилки мне сводит судорога. Откуда он меня знает? — Рад тебя снова видеть, — куражится он. — Выглядишь ты, надо сказать, паршиво. Всегда была такой красоткой, а теперь что-то сдала. Нехорошо, подружка! Но ничего, ты мне и такой сойдешь.

— Кто ты? — выдавливаю я из себя, всем своим нутром ощущая холод.

Ирейзер обнажает в ухмылке длинные острые клыки.

— Так-то и не узнаешь, подружка? Я, поди, подрос.

Глаза у меня расширились от внезапного узнавания.

— Ари, — прошептала я, и он дико заржал.

Он выпрямляется, и я вижу, как надо мной нависает его огромный черный сапог. Потом моя голова мотнулась в сторону, и на меня обрушилась темнота. Последнее, о чем я успела подумать: «Не может быть! Ари — сын Джеба. Как же они смогли сделать из него ирейзера! И лет-то ему сейчас всего семь. Не может быть!»

— Макс, — голос Газмана был почему-то очень детским и очень испуганным.

Я услышала ужасный хриплый стон и вдруг поняла, что он вырывается из моего горла. Газман и Клык озабочено склонили надо мной окровавленные лица.

— Я в порядке, — проскрипела я, не имея ни малейшего понятия, в порядке я или нет.

Сесть у меня долго не получалось, зато сознание возвращалось ко мне стремительно. Горло сдавило:

— Где Ангел?

Встречаюсь глазами с темными глазами Клыка:

— Нет ее. Они ее забрали.

На минуту показалось, что я снова теряю сознание.

Помню, мне было лет девять. Из оплетенного проводами окна лаборатории я в полутьме наблюдала, как ирейзеры гоняют по Школьному двору детенышей шимпанзе. Белохалатники только что сделали новую партию ирейзеров и учили их охотиться. Отчаянный визг обезьян — визг ужаса и боли — до сих пор стоит у меня в ушах.

Вот в чьей власти находится сейчас Ангел.

Почему не меня? Зачем понадобилась им малышка? Я бы может и смогла как-то выжить, а она-то наверняка пропадет.

Медленно принимаю вертикальное положение. Ноги дрожат и подкашиваются, а голова кружится так, что если бы Клык меня не держал, я бы снова свалилась. «Ее надо срочно вернуть, срочно, пока они ее не…»

В мозгу мелькают картины всяческих ужасов: Ангела загоняют насмерть, Ангела мучают, Ангела пытают. Глубоко дыша, стараюсь отогнать подальше эти кошмарные видения, восстановить равновесие тела и души.

— Ребята, в погоню! — оглядывая свою четверку, пытаюсь прикинуть, сколько осталось у нас сил. Мы все выглядим так, точно нас только что пропустили через мясорубку.

— В погоню… — Надж давится слезами.

— Готов, — Игги с трудом шевелит разбитыми губами.

Газман только молча кивает. На слова у него сил нет.

С ужасом понимаю, что плачу и что почти ослепла от слез. Не место сейчас слезам. Где слезы, там слабость. Призываю на помощь всю свою ярость. Сейчас только бешеный гнев придаст мне сил.

Тут Игги чуть наклонил голову. Вместе с ним вслушиваюсь в едва различимые лесные шорохи. Похоже, это слабый отзвук мотора.

Игги поворачивается в ту же сторону, откуда, как мне кажется, несется к нам тяжелое урчание.

Все вместе, сперва пошатываясь и ковыляя, но все увереннее набирая скорость, мы устремляемся на этот звук. Метров через сто лес крутым уступом обрывается над заброшенной дорогой. И тут, где-то в пятидесяти футах под нами, я вижу его.

Черный Хамви, или иначе Хамфри,[2] пыльный и заляпанный грязью, несется, подскакивая, по лесной дороге. Сердце у меня бешено заколотилось. Я точно знаю — в его ненасытном чреве моя маленькая девочка. Он несет моего Ангела туда, где смерть покажется ей счастливым избавлением.

Только не это. Пока я дышу, этого не случится.

— Вперед, за Ангелом! — отступаю шагов десять назад от края обрыва. Теперь места для разгона достаточно. Ребята расступаются, короткий разбег, прыжок в пустоту. Ветер подхватывает мои расправленные крылья.

И я лечу.

Теперь ты понимаешь, мой проницательный читатель, что ночные кошмары мало чем отличаются от реальности моей жизни?

Я и мои друзья росли в вонючем отстойнике под названием Школа. Нас создали ученые белохалатники, привив к человечьим генам птичьи хромосомы. Джеб тоже был белохалатником, но он нас пожалел. Сначала просто ухаживал за нами, а потом и вовсе нас украл и спрятал в нашем доме в горах.

Там мы и жили маленькой стайкой — шестеро детей-птиц, за которыми охотились ирейзеры. Теперь шестилетняя Ангел была у них в руках.

Сильный толчок вниз и снова вверх — я с удовольствием ощущаю, как слаженно действует мое тело и как плечевые мускулы и суставы контролируют тринадцатифутовый размах крыльев.

Круто разворачиваюсь в направлении Хамви. Быстрый взгляд через плечо. Надж уже прыгнула за мной. За ней Игги, Газман и последний — Клык. Плотным строем идем вниз на машину. Клык на лету подхватывает толстый сук и с размаху швыряет его Хамфри в ветровое стекло. Того чуть заносит. Боковое стекло опускается, оттуда высовывается ствол. Деревья вокруг меня звенят от пуль, а в воздухе пахнет пороховым дымом и горячим металлом.

Я свернула под защиту деревьев, продолжая преследовать машину. Клык еще раз долбанул ветровое стекло. В него стали палить сразу изо всех боковых окон, и он благоразумно взлетел ввысь.

— Ангел! — кричу я, — мы здесь, мы тебя спасем!

— Смотри, — бросает мне Клык, показывая на поляну впереди, где-то ярдах в двухстах. Сквозь деревья мне едва-едва виден зеленый абрис вертолета. Туда-то по ухабам лесной дороги и мчит Хамфри. С полувзгляда мы с Клыком понимаем друг друга: они будут переносить ее из машины в вертолет. Эти несколько метров — наш единственный шанс освободить Ангела.

• Предыдущая
• 3/61
• Следующая