Любовь опаснее меча - Легостаев Андрей - Страница 33

• Предыдущая
• 33/101
• Следующая

— Французский рыцарь барон Ансеис, любезно согласившийся разделить с нами скромную трапезу, предлагает отведать всем замечательного вина.

Раздались здравия и благодарности в адрес француза.

Вновь прибывшие уже успели рассесться за длинным столом и пропустить пару-другую кубков эля — непривычный напиток после трудной дороги ударил французам в голову. По укоренившемуся мнению британцев, гости из-за пролива вообще пить не умеют. Но от этого они не становятся хуже — у каждого есть свои недостатки. Французы быстро перезнакомились с ратниками короля и сэра Отлака, и они дружно переговаривались, хотя прекрасно понимали, что в будущем могут оказаться в разных лагерях и с оружием пойдут друг на друга. Впрочем, и воины короля, и воины сэра Отлака также были готовы убивать друг друга, случись их повелителям поссориться и затеять войну между собой. Но все в воле Божьей, сейчас они сидят за одним столом и наслаждаются отличным ужином, превосходным элем и предвкушают приятные минуты с длинноволосыми красавицами на все вкусы, которые ждут своего часа.

Слуги быстро разлили французское угощение по новым кубкам. Сэр Отлак смотрел, как слуга отодвинул от Селиванта кубок с элем, к которому наследник короля Сегонтиума так и не притронулся и наполнил искрящимся золотистым напитком другой. Селивант даже не заметил этого, устремив взгляд в далекую точку за плечом соседа напротив, принца явно одолевали непростые раздумья. Сэр Отлак решил, что его будущий зять мысленно готовится к смертному бою с Ричардом Насьеном и вновь пожелал ему всей душой удачи в предстоящем поединке. В конце концов Селивант — отличный рыцарь, и совсем не такой, как о нем говорят!

Вино превзошло все самые смелые ожидания и даже настроенный скептически король Пенландрис с удовольствием вытер усы, поставив кубок.

— Хорошее вино, — похвалил он. — Но наш эль лучше!

Француз вежливо склонил голову. Он все больше нравился и Пенландрису, и Отлаку.

— Что слышно в мире? — спросил гостя Отлак. — Говорят, британские саксонцы высадились во Франции? Как идет война?

— Война? — удивился барон. — С кем?

— С британскими саксонцами, — повторил Отлак. — Ходят слухи, что они напали на вашу страну.

— Впервые об этом слышу, — сказал барон Ансеис. — Наш король недавно успешно отразил вместе с арагонским королем нашествие римлян, это да. Были две славные битвы — под крепостью Манд и на реке Вердон. В обоих сражениях ваш покорный слуга принимал участие и поразил немало гордых римлян. Сейчас в милой Франции мир, но войска великого короля Карла Пятого готовы в любой момент отразить нападение врага.

— Да? — сказал король Пенландрис. — Значит, саксонцы лишь готовятся к нападению на Францию.

— Напротив, — возразил барон. — Когда я был в Лондоне и ужинал с саксонским рыцарем сэром Лайоном, тот рассказывал, что они готовятся к войне с бриттами и с Каледонией, собираются простереть свою власть над всем островом. Их, видите ли, не устраивает, что они делят страну с кем-то еще. Наследник престола принц Вогон похвалялся, что Рождество будет справлять в Камелоте…

— Ерунда! — воскликнул король Пенландрис побагровев. — Во-первых, саксам никогда не победить наши армии! А во-вторых, вас, благородный сэр Ансеис ввели в заблуждение. Наверняка саксонцы распространяют эти слухи, чтобы напасть на вас, французов, врасплох. Они давно с жадностью смотрят на Бретань и Нормандию! У герцога Дерина, который убежден в этом, верные разведчики — он знает, что говорит!

— Возможно, — вежливо согласился француз. Он совсем не желал портить отношения с Пенландрисом и, главное, с сэром Отлаком. — Даже вероятнее всего, что вы правы, а я поверил досужим сплетням. Впредь мне наука — не доверять первому встречному.

Король Пенландрис самодовольно подкрутил пышные усы. Тревога, второй раз за день едва заметно кольнувшая сэра Отлака, бесследно исчезла. Завтра предстоит долгий и нудный путь, сегодня его еще ожидает бурная схватка в постели с какой-нибудь… — вон с той, пышнотелой блондинкой с родинкой на верхней губе, — так что не стоит забивать голову бесплодными мыслями.

Сэр Отлак поманил к себе приглянувшуюся красотку, он был доволен сегодняшним днем.

Французский рыцарь тоже был доволен — случайная дорожная встреча несколько меняла его планы, но так было, наверное, даже лучше, он никуда не торопился. Он улыбнулся своим мыслям и сделал большой глоток вина. Длинноволосая смазливая толстушка пыталась пристроится рядом, но он отогнал ее брезгливым жестом, каким отгоняют комаров.

Король Пенландрис очень выразительно посмотрел на него, показывая веселое удивление. Француз не понял его взгляда.

Когда все устали и, пожелав друг другу приятных сновидений, расходились по отведенным им покоям, к барону подошла другая женщина — на этот раз стройная, высокая с соломенными волосами и чувственным ртом. Но пэр Франции даже не взглянул на нее.

Теперь уж и сэр Отлак, который обнимал за талию блондинку с родинкой на губе, одарил его удивленным взглядом.

Конечно, благородный рыцарь ни перед кем, кроме разве своего короля и Господа Бога, не обязан отчитываться, но француз, заметив взгляды новых товарищей, поторопился пояснить:

— Я дал клятву хранить верность своей Даме Сердца, ожидающей меня в Париже. Никакая красавица мира не сравнится с моей Мадлен.

И Пенландриса, и Отлака вполне удовлетворило такое объяснение. Впрочем, эта странность барона их совершенно не волновала — мало ли у кого какие причуды. А Дама Сердца — причина достаточно веская для воздержания, тем более, если рыцарь принес клятву верности. Они совершенно забыли слова гостя в начале беседы об отсутствии у него Дамы Сердца. Да и какое это имело значение, мало ли кто может оговориться. Барон Ансеис оказался очень приятным и интересным человеком, оба знатных рыцаря были довольны, что судьба послала им такого попутчика.

— Я его знаю, — заявила Соррель. — Он один из сыновей местного сеньора.

— А что это он с мечом в руках купался? — задала риторический вопрос Журчиль. — И в одежде? Да ведь рубаха вся в крови!

— Его не на озере ранили, — заметила Соррель, — намного раньше. Но раны не опасные, ты же видишь — только рубашка порвалась. Царапины!

— Красивый какой… — сказала Лорелла. — Совсем молодой, почти мальчик.

— Он и есть мальчик, — сказала Соррель. — Разве не видно?

Уррий лежал на каменистом дне Гуронгеля, уставившись невидящими глазами сквозь толщу прозрачной воды на едва пробивающееся сюда солнце. Правой рукой он крепко сжимал рукоять меча, левая безвольно откинулась в сторону, примяв собой рыхлый куст водорослей.

— Наверно, он на острове был когда, наш дракоша проснулся, — сказала Журчиль, отвечая на собственный вопрос. — Интересно, что же разбудило старика?

— Ты разве не ощущаешь что в озере что-то изменилось? — спросила Соррель. — Ты не чувствуешь, как кожу едва заметно покалывают тысячи невидимых иголок?

— Нет, — честно сказала Журчиль, — я ничего не чувствую.

— А ты, Лорелла?

— Чуть-чуть. Если бы ты не сказала, я не обратила бы внимания, — ответила Лорелла, не отрывая зеленых, как вода в озере, глаз от лица утонувшего юноши.

— Наверное, старый дракон более чувствителен, чем мы, — сказала Соррель. — Интересно, чем это вызвано?

— Наверное, отец прогневался на кого-нибудь, — предположила Журчиль. — Или Воктреч колдует…

— Что с ним будем делать? — кивнула Соррель на юношу.

— А что с ним делать, — удивилась Журчиль. — Пускай лежит себе, нам-то какое дело. Пора домой возвращаться, поздно уже.

— А может подождем? — спросила Соррель. — Через совсем немного времени он станет нашим и мы втроем с ним позабавимся. Мы ведь его первые нашли!

• Предыдущая
• 33/101
• Следующая