Любовь опаснее меча - Легостаев Андрей - Страница 27

• Предыдущая
• 27/101
• Следующая

Отстоятель Зуур медленно приближался к гибели и в душе его все ликовало. Путь по спиралевидному золотому пандусу Алвисида длиной в тысячу шестьсот семьдесят пять ярдов оказался длиной в жизнь. Оставалось четыре последних витка из шестнадцати, что-то около пятидесяти ярдов… последние минуты жизни. Лучшие минуты, ради которых стоило жить. Зуур не сводил взгляда с частицы малой, ставшей для него самой жизнью, все остальное для него просто перестало существовать. Священный предмет, с которым отстоятель почти сроднился за шестнадцать лет, уже ожил — едва заметно вибрировал, от него исходили флюиды могущественной силы, он из холодно-коричневого, матового бугристого камня превратился в прозрачно-чистый и идеально ровный шар, излучающий зеленое сияние. Пение внизу священного файла сюда, к частице малой уже не доносилось — до испещренного формулами Алвисида мозаичного пола было не менее семидесяти пяти футов.

Все внимание Зуура поглотил священный шар, Зуур говорил с ним, рассказывая частице плоти Алгола всю свою полную битв и опасностей жизнь, открывая душу свою, ничего не утаивая. Ему не было дела до какого-то поднявшегося переполоха наверху — он готовился к встрече со справедливым и мудрым Алголом.

Координатор Фоор тоже ни одним мускулом лица не выразил озабоченности, хотя краем глаза видел, как тихо распоряжались дебаггеры, как к платформе у южной стены храма устремились вооруженные воины и контрлбрики. Пение файла продолжалось, церемония приближалась к кульминации. Магические кристаллы Алвисида, унесли стремительно вверх платформу с разъяренными воинами. «Началось, — думал Фоор, — но чтобы ни случилось — случится по воле и с ведома Алвисида и надо все воспринять мужественно и должным образом встретить любые испытания. Я готов».

Уррий, взъерошенный, с выступившим на лбу потом, сжимая в руке меч дебаггера Саара, щурился, привыкая к полумраку часовни. Он был поражен, хотя, после сражения с призраками и разрисованными иноверцами считал, что уже потерял способность удивляться. Привычная, обыденная, хорошо знакомая Красная часовня была теперь неузнаваема! Исчез алтарь, стены совершенно другие, с невообразимыми по реальности изображениями, пропал пол, черт побери! — внизу открывалась впечатляющая панорама подземного храма. И шар, тот, в который превратился старец Варинод, шар, привычный Уррию с семилетнего возраста, когда Уррий впервые оказался в часовне и тогда в первый и последний раз удививший мальчика тем что не падает, этот шар теперь ожил и сверкал жизнерадостно, словно здороваясь с Уррием, как верный пес после долгой разлуки с хозяином. Уррий тысячу раз бывал здесь и всегда шар был безжизнен. Однажды, несколько лет назад, в отсутствие Фракса, Уррий даже оседлал, балуясь, шар верхом. Правда, он никогда никому не рассказывал об этом, опасаясь упреков и сам стесняясь, усматривая в этой детской шалости осквернение несчастного старца Варинода.

Уррий оторвал наконец взгляд от шара и посмотрел вниз. Удивительная лента из золотых перекладин кругами сбегала вниз, поддерживаемая прямоугольными столбами. Редкие золотые перекладины странным образом позволяли видеть все, что происходило внизу, хотя расстояние до пола и было велико — фигурки людей казались крошечными, словно там копошились насекомые. По круговой золотой дороге поднимался человек — Уррий, приглядевшись, с трудом узнал в нем отшельника Фракса. Как он сейчас был не похож на себя! Исчезли усы и седеющая борода, исчез и венец волос вокруг его головы, был одет он в непонятную одежду, не одежду даже, а просто завернут от шеи до пят в огромный кусок сине-желтой ткани с отливом, голые руки его покрывали такие же, как и у раздавленных Чертовым камнем воинов, полоски. Фракс шел, не отрывая взгляда от сияющего шара, Уррия он не замечал. До верха ему оставалось несколько ярдов. Шар сверкал все интенсивнее, в зеленоватое сияние добавились фиолетовые, бордовые, алые оттенки.

Уррий-то считал, что Фракс в беде, что иноверцы пытают, а может даже убили его, а он… Он, оказывается, тоже иноверец…

— Фракс! — закричал Уррий. — Что происходит, Фракс?!

Фракс сделал еще несколько шагов, потом до него видимо дошло, что это кличут его, и он, с трудом соображая, посмотрел на осмелившегося прервать его торжественное восхождение. До конца пандуса, переходящего в узкий, не более двух футов шириной, мостик, ведущий к шару, оставался ярд.

— Уррий? — удивился отшельник и вдруг взгляд его остановился на чем-то, находящимся за плечом юноши. На лице Фракса появилось выражение недоумения, затем лицо отшельника исказила гримаса — то ли ужаса, то ли необычайного восторга.

— Алвисид! — заорал Фракс так, что казалось его услышат аж в Рэдвэлле. — Ты — Алвисид!

Уррий вздрогнул от этого вопля и обернулся. На картине перед ним был изображен он. Ошибиться было невозможно, Уррий многократно разглядывал себя в матовых зеркалах замка и в чистой воде озера — это был он, только старше и с другой прической (собственно, прически у Уррия как таковой не было, но все равно волосы не так лежали). «Откуда здесь эта картина?» — хотел спросить Уррий и обернулся к Фраксу. И заметил, что из дверей, ведущих в келью и подсобные помещения показались воины — такие же, как те, с которыми он сражался снаружи. Уррий бросил мимолетный взгляд вниз и заметил, что там опускается огромная площадка, поддерживаемая неведомой силой, и ее уже ждет новый отряд вооруженных иноверцев. «Господи Боже, сколько же их там?!» — пронеслось в голове.

Воины приближались к нему по узкой дорожке, оставшейся у стены, часть из них пошла в обход с левой стороны. Надо было что-то решать, как-то снова вызывать наваждение, но мысли вдруг перепутались, Уррий не мог решить, кого бы он сейчас хотел, кто бы пришел на помощь — Эмриса, отца, сэра Бана, или… О, черт, они уже близко! «Господи, помоги рабу твоему, сделай хоть что-нибудь!» Даже мысли о возможности бегства из часовни от наступающих врагов у Уррия (как у истинного рыцаря) не возникло.

И что-то произошло. Уррий даже не понял вначале что. Но иноверцы вдруг все разом бухнулись на колени и с диким истеричным воплем простерли вперед руки, положив на пол грозные клинки.

Шар двинулся к Уррию. Прямо по воздухе — медленно и плавно, его свечение перешло в бешеную пляску разноцветных огней: зеленых, красных, синих…

И Уррий вдруг почувствовал, с приближением шара, как ошеломляющая сила наполняет его, вселяя в душу уверенность и отвагу. Он протянул руки в сторону шара (хотел откинуть в сторону меч, но пожалел его бросить, хотя надо было бы) и сделал шаг к нему, к самому краю дорожки вокруг стен. Шар словно обрадовался движению Уррия и послушно уткнулся в его левую ладонь. Правой Уррий, не отпуская меча, придержал волшебный предмет. Шар представлялся на вид холодным и тяжелым, но оказался теплым, как щенок и ласковым. Шар, который два века ничто не могло сдвинуть в сторону ни на дюйм, сам отдался Уррию.

Уррий попятился на несколько шагов к выходу из часовни, не выпуская волшебного шара из рук.

Воины уже не орали — смотрели, как завороженные на Уррия и священный шар в его руках. Зато отстоятель Зуур, который шестнадцать лет ждал мгновения, когда прикоснется к частице малой в священный День Одухотворения, словно потерял разум. Ничего перед собой не видя, кроме чудесного предмета в чужих руках, он шагнул с пандуса вперед. До мостика, ведущего к центру часовни, к месту где незыблемо два века покоился шар, было около ярда правее. Но Зуур шагнул в пустоту. И падая, он лишь успел подумать, что разобьется, так и не прикоснувшись к шару, так и не приобщившись к великой мудрости и что не попадет в Золотые Директории алголиан. Страшный крик вырвался из его груди — крик ужаса, бессилия и отчаянья. Несостоявшийся преемник Зуура, который распластался на полу в центре храма, лишь успел откатится, чтобы несчастный отстоятель не шлепнулся на него.

Великая растерянность охватила апологетов могущественного Алгола.

Хэккер Прионест покраснел от ярости и кричал истошным голосом:

• Предыдущая
• 27/101
• Следующая