Выбери любимый жанр

Восемь ударов стенных часов - Леблан Морис - Страница 35

Предыдущая
35/35

Изменить размер шрифта:

— Браво! Совершенно верно. Эта неправильность почти незаметна, надо иметь опытный глаз, чтобы ее увидеть. Логично рассуждая, божок должен упасть лицом вперед.

После короткой паузы он продолжал:

— Я заметил этот недостаток в первый же день. Меня, признаться, поразила эта особенность с точки зрения эстетической! Между тем я удивляюсь, что не обратил внимания на другое обстоятельство: законы тяжести нарушены быть не могут…

— Что вы хотите сказать? — с живым интересом спросила Гортензия.

— Ничего особенного. Я удивляюсь только тому, что сразу же не сообразил, почему Меркурий не падает, согласно физическим законам.

— Причина?

— Причина? Полагаю, что Понкарди, обрабатывая статуэтку, чтобы приспособить ее к своим целям, нарушил ее равновесие. Это равновесие, однако, опять восстановилось благодаря тому, что появилось новое обстоятельство.

— Какое?

— Дело в том, что статуэтка не была закреплена в нише. Я видел, что Понкарди каждые два-три дня брал ее в руки и чистил. Значит, остается единственная гипотеза: противовес.

Гортензия вздрогнула. Она начала понимать.

— Противовес!.. Вы полагаете, что этот противовес находится в пьедестале!..

— Именно!

— Возможно ли это?! Но как мог в таком случае Понкарди вам отдать статуэтку?..

— Он дал мне не эту статуэтку, — объявил Ренин. — Эту статуэтку я сам у него взял.

— Но где? Но когда?

— Только что, когда вы находились в гостиной. Я через свое окно добрался до ниши, где стояла статуэтка, и одного бога заменил другим.

— Но ведь тот Меркурий, которого вам дал Понкарди, вперед не наклонен?

— Нет, как и все остальные статуэтки, находящиеся в магазине. Но Понкарди ничего не заметит. Он будет продолжать думать, что владеет талисманом. Если хотите, я разрушу пьедестал этой статуэтки, и мы вынем вашу застежку, которая залита оловом. Это олово и удерживает божка в состоянии равновесия.

— Нет, нет!.. Не надо!.. — прошептала Гортензия.

Ловкость Ренина, его проницательность, способность разбираться в самых сложных вещах в эту минуту ее как будто не занимали. Она думала о том, что восьмое приключение их доведено до благополучного конца, что приближается час расплаты, что он победил.

— Три четверти восьмого, — заметил Ренин.

В комнате воцарилось тягостное молчание. Обоим стало неловко. Они боялись шевельнуться. Ренин попытался шутить:

— Молодчина этот Понкарди! Я был уверен, что, возбуждая его и сердя, я в конце концов заставлю его проговориться. Той искрой, которая осветила мне все дело, было сопоставление, которое сделал Понкарди между сердоликовой застежкой и богом Меркурием, сказав, что и то и другое приносит счастье. Я понял, что он соединил одно с другим: застежку с Меркурием, то есть соединил воедино два талисмана. Тогда я подумал о Меркурии в нише под вывеской…

Ренин внезапно прервал свою речь. Он заметил, что его не слушали. Молодая женщина закрыла глаза руками и, видимо, мыслями была далеко.

Сейчас она думала о тех приключениях, которые они совместно пережили в течение последних трех месяцев, и о поведении этого удивительного человека, предложившего ей свою любовь. Она вспомнила о совершенных им, точно в волшебной сказке, подвигах, о том добре, которое он сделал, о спасенных им жизнях, о наказанных преступлениях и о восстановлении порядка везде, где проявлялась его железная воля. Невозможного для него не существовало. То, что он начинал, он доводил до конца, всегда достигая своей цели. И все он делал спокойно, хладнокровно, чувствуя свою силу, понимая, что ничего не может противостоять ему. Перед ним она была беспомощной. Как защищаться и зачем защищаться? Он ведь всегда победит ее, всегда подчинит ее своей воле. Даже если она попыталась бы убежать куда-нибудь, разве он не отыщет ее, разве она найдет в целом свете место, где он не обнаружил бы ее? С самого первого момента их встречи было предопределено, что Ренин завладеет ею, так как он решил это сделать, так как он поставил себе эту цель.

Все же она не сдавалась и искала предлогов, чтобы уклониться от выполнения договора. Она утешала себя тем, что хотя восемь приключений они совместно пережили и он вернул ей сердоликовую застежку, но, согласно условию, в последнюю минуту должны были пробить стенные часы замка Галингра. Ведь Ренин сказал три месяца назад, глядя на губы, к которым стремились его уста, следующее:

— Старый медный маятник опять придет в движение, и в тот момент, когда в назначенный срок часы опять пробьют восемь раз, тогда…

Она подняла голову. Он не шевелился и спокойно, с непроницаемым лицом ждал.

Гортензия приготовилась сказать ему следующее:

— Вы ведь знаете… Мы условились, что должны пробить часы Галингра. Все условия выполнены, за исключением этого. Значит, я свободна? Не так ли? Я…

Ход ее мыслей был внезапно прерван… Сзади послышалось шипенье стенных часов, собирающихся бить.

Раздался первый удар, затем второй… третий. У Гортензии вырвался стон. Она сразу узнала звон старинных стенных часов Галингра, которые три месяца назад так неожиданно вдруг пошли в заброшенном замке.

Она стала считать. Часы пробили восемь раз.

— А! — прошептала она в состоянии полного смятения, закрывая лицо руками… — Это бьют те часы… я узнала их бой…

Воцарилось молчание. Она угадывала, что Ренин смотрит на нее. Этот взгляд лишал ее последних сил. Впрочем, ей больше не хотелось противиться, она чувствовала себя побежденной. Их совместные приключения кончились. Но впереди оставалось еще главное, важнейшее приключение. Они должны были совместно пережить любовное приключение, самое сладкое, самое интересное и волнующее из всех. И она подчинилась судьбе и была счастлива, несмотря на свое поражение, так как любила. Радость и счастье возвращались к ней в ту минуту, когда возлюбленный вернул ей сердоликовую застежку.

Часы стали бить вторично. Гортензия подняла глаза на Ренина. Одно мгновение она колебалась, но затем, точно зачарованная, теряя способность сопротивляться, когда часы пробили восьмой раз, она прильнула к нему и подняла лицо для поцелуя.