Арсен Люпен против Херлока Шолмса - Леблан Морис - Страница 18

• Предыдущая
• 18/42
• Следующая

– Верно… верно… мне намного лучше. Только прошу вас, Херлок, окажите мне последнюю услугу. Не могли бы вы дать мне попить?

– Попить?

– Да, умираю от жажды, ведь у меня жар.

– Ну конечно! Сейчас, сейчас…

Он взял в руки бутылку, но, заметив поблизости кисет с табаком, разжег трубку и вдруг, словно и не слышал просьбу товарища, быстро вышел вон, в то время как старый друг провожал его взглядом, молящим о недоступном стакане воды.

– Мне нужен господин Дестанж!

Лакей смерил взглядом незнакомца, которому только что открыл дверь особняка, великолепного особняка на углу площади Малерб и улицы Моншанон. Посетителем оказался маленький седой человек с плохо выбритым лицом. Длинный черный редингот сомнительной чистоты как нельзя лучше подходил к неуклюжей фигуре, явно обделенной природой. Как и следовало ожидать, лакей высокомерно ответил:

– Может быть, господин Дестанж дома, а может быть, и нет. У месье есть визитная карточка?

У месье не было визитной карточки, но оказалось рекомендательное письмо, которое лакей и отнес господину Дестанжу, а этот самый господин Дестанж велел проводить посетителя к нему.

Того провели в огромную ротонду в крыле особняка, где вдоль стен стояло множество книг. Архитектор спросил:

– Вы господин Стикман?

– Да, месье.

– Секретарь пишет мне, что заболел и послал вас продолжить составление начатого под моим руководством общего каталога книг, в частности немецких. Вы знакомы с подобной работой?

– Да, месье, давно знаком, – ответил Стикман с сильным тевтонским акцентом.

Таким образом, договор был заключен, и господин Дестанж немедля приступил к работе с новым секретарем.

Херлок Шолмс прибыл на место.

Чтобы выйти из-под опеки Люпена и проникнуть в особняк, что вместе с дочерью Клотильдой занимал Люсьен Дестанж, знаменитому сыщику пришлось, использовав все свои хитрости, нырнуть в неизвестность, заручиться доверием и расположением множества людей, одним словом, в течение сорока восьми часов жить сложной, наполненной жизнью.

Ему стало известно следующее: слабый здоровьем господин Дестанж, стремясь к покою, удалился от дел и уединенно жил в окружении своей коллекции книг по архитектуре. Единственным его удовольствием было перебирать запыленные старые тома.

Что касается Клотильды, она слыла оригиналкой. Взаперти, как и отец, но в другом крыле особняка, она никогда нигде не появлялась.

«Все это, – думал он, под диктовку господина Дестанжа занося в журнал названия книг, – все это еще ничего не объясняет, но все-таки хоть какое-то движение вперед. Просто невозможно, чтобы я не разгадал эти мудреные загадки: является ли сообщником Люпена господин Дестанж? Продолжает ли он с ним встречаться? Сохранились ли чертежи, проекты тех трех домов? Удастся ли узнать, где находятся еще и другие дома с таким же секретом, которые Люпен, возможно, приберегает для себя и своей банды?»

Господин Дестанж – сообщник Арсена Люпена! Этот уважаемый человек, кавалер ордена Почетного легиона, был заодно со взломщиком? Гипотеза вовсе не казалась приемлемой. К тому же, даже если предположить такое, как мог господин Дестанж, в то время как Арсен Люпен был еще младенцем, предвидеть, что ему тридцать лет спустя понадобится исчезать из этих домов?

И все же англичанин яростно трудился. Его замечательный нюх, только ему одному присущий инстинкт подсказывал, что здесь скрывается какая-то тайна. Тайна витала в воздухе, и, хотя он не мог точно определить, в чем именно она заключается, ощущение тайны не покидало его с того самого момента, как он вошел в особняк.

Наутро следующего дня ему все еще не удалось сделать никаких интересных открытий. В два часа он впервые увидел Клотильду Дестанж, пришедшую в библиотеку за какой-то книгой. Это была брюнетка лет тридцати, она двигалась тихо и медленно, а на лице дочери Дестанжа застыло то отсутствующее выражение, которое бывает у всех, кто живет, погрузившись в самое себя. Она обменялась несколькими словами с отцом и вышла, даже не взглянув на Шолмса.

После обеда все так же уныло тянулся день. В пять часов господин Дестанж сказал, что ему нужно уйти. Шолмс остался один в круглой галерее, проходившей на уровне середины стен ротонды. День клонился к вечеру. Шолмс как раз собирался уходить, но вдруг до его слуха донесся какой-то скрип. У него появилось ощущение, что в комнате кто-то есть. Потекли, сливаясь, бесконечные минуты. И тут Шолмс вздрогнул: совсем рядом из полутьмы террасы выступила какая-то тень. Невероятно! А может быть, этот невидимка стоял здесь уже давно? И откуда он появился?

Незнакомец спустился по ступенькам и направился к большому дубовому шкафу. Стоя на коленях, спрятавшись за занавеской, свисающей с перил галереи, Шолмс стал наблюдать. Человек рылся в бумагах, которыми был завален шкаф. Что он искал?

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату быстро вошла мадемуазель Дестанж. Она разговаривала с кем-то, кто шел позади:

– Значит, не пойдешь, отец?.. Ну тогда зажгу свет… Минуточку… постой…

Неизвестный быстро прикрыл дверцы шкафа и спрятался в широком проеме окна за портьерой. Как могла мадемуазель Дестанж его не заметить? И не услышать? Она спокойно повернула выключатель и пропустила отца вперед. Они уселись друг напротив друга. Клотильда раскрыла принесенную с собой книгу и принялась читать.

– Твой секретарь уже ушел? – спросила она спустя несколько минут.

– Да… ты же видишь…

– Ты все так же им доволен? – поинтересовалась она, будто не зная о болезни настоящего секретаря и замене его на Стикмана.

– Все так же… все так же…

Голова господина Дестанжа клонилась то в одну, то в другую сторону. Он задремал.

Прошло еще некоторое время. Девушка читала. Но вот отодвинулась оконная портьера, и человек скользнул вдоль стены к двери. Он двигался позади господина Дестанжа, но как раз перед Клотильдой. Шолмсу удалось рассмотреть его хорошенько. Это был Арсен Люпен.

Англичанин задрожал от радости. Его расчеты оказались верны, он проник в самое сердце таинственной истории и, как и предполагал, обнаружил здесь Люпена.

Однако Клотильда не двигалась, хотя было совершенно ясно, что с ее места невозможно не увидеть, что делал этот человек. Люпен уже добрался до двери и протянул руку к ручке, как вдруг неосторожно смахнул полой пиджака со стола какой-то предмет. От шума внезапно проснулся господин Дестанж. Но Арсен Люпен уже стоял перед ним улыбаясь, со шляпой в руке.

– Максим Бермон! – обрадовался господин Дестанж. – Мой милый Максим? Какими судьбами?

– Захотелось повидаться с вами и с мадемуазель Дестанж.

– Так, значит, вы уже вернулись из путешествия?

– Только вчера.

– Останетесь поужинать с нами?

– Нет, я сегодня ужинаю с друзьями в ресторане.

– Ну тогда завтра? Клотильда, уговори его прийти завтра. Ах, милый Максим… Я как раз в эти дни думал о вас.

– Правда?

– Да, разбирал старые бумаги вот в этом шкафу и нашел наш последний счет.

– Какой?

– Тот, что с авеню Анри-Мартен.

– Как? Вы все храните эти бумажонки? На что они вам?

Все трое уселись в маленькой гостиной, из которой на галерею вела широкая дверь.

– Люпен ли это? – вдруг засомневался Шолмс.

Да, по всей вероятности, это был он, но в то же время казалось, что в гостиной сидит какой-то другой человек, весьма походивший на Люпена, но обладавший тем не менее своей, особой индивидуальностью, собственными чертами, с другим взглядом, цветом волос…

Одетый во фрак, с белым галстуком, в облегавшей тонкой рубашке, он весело болтал, рассказывал всякие истории, от которых хохотал до упаду господин Дестанж, и даже сумел вызвать улыбку на устах Клотильды. Каждая такая улыбка подбадривала Арсена Люпена и, радуясь, что удалось ее завоевать, он словно удваивал остроумие. Понемногу, слушая этот ясный и счастливый голос, Клотильда оживлялась, ее лицо утрачивало холодное выражение, делавшее ее малосимпатичной.

• Предыдущая
• 18/42
• Следующая