Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед - Верн Жюль Габриэль - Страница 18

— Вот оно, английское целомудрие! — рассмеялся Жонатан, отбрасывая со лба мокрые волосы.

— И безусловно, обратное будет выглядеть шокирующим.

Температура воды показалась молодым купальщикам, несколько дней назад нырявшим в бухте Аркашон, не слишком высокой, и после некоторых, вполне естественных сомнений, прежде чем вернуться в кабинку в этом первозданном наряде, они вышли из воды, пятясь задом, рискуя своим видом и поспешным бегством вызвать взрывы веселья молодых барышень.

Освежившись купаньем, друзья отправились в таверну, точнее «грот», где с удовольствием выпили по кружке превосходного эля. В это время подошел омнибус, совершавший регулярные рейсы между Портобелло и Эдинбургом. Друзья поднялись на империал, с трудом втиснувшись в заполнявшую его толпу: дети, старики, женщины, собаки — кого только не было в этом тряском ковчеге! Нельзя было найти ни одного закутка, не занятого пассажиром, и кучер, важный и серьезный, в черном костюме и шляпе, лишь чудом умещался на козлах, теснимый сзади пассажирами. Омнибус обогнул Колтон-Хилл и въехал на Риджент-роуд, миновав новую городскую тюрьму — хаотичное нагромождение маленьких саксонских построек, разбросанных по склону небольшого холма, окруженных зубчатыми стенами с часовыми на каменных вышках, толстыми решетками на окнах и бесчисленными бойницами. Казалось, глазам предстает средневековый город в миниатюре, содержащийся в исключительной чистоте, натертый и отполированный до блеска.

Омнибус остановился перед театром, об архитектуре которого лучше умолчать, и почти напротив здания архива, украшенного нелепым куполом.

Оттуда друзья вернулись в отель Ламбре, чтобы посмотреть план Эдинбурга. Брат Жонатана был женат на племяннице респектабельного шотландца, проживавшего с семьей в Эдинбурге. Парижский меломан, о чьем приезде, впрочем, было сообщено заранее, рассчитывал на радушный прием, а будучи принят этим почтенным семейством, надеялся поближе познакомиться с нравами и обычаями Шотландии. Поделившись своими соображениями с Жаком, он предложил отправиться вместе. Тот с готовностью согласился.

Мистер Б. проживал на окраине города, на Инверлайт-роу. Чтобы попасть туда, надо пересечь новые кварталы столицы и пройти по современным улицам, нарекающимся площадями, террасами, шоссе, дорогами, проспектами и, наконец, улицами исключительно с одной целью — сбить с толку туриста.

Жак засыпал друга вопросами о мистере Б. Помешанный на Вальтере Скотте, он спрашивал, как к нему надо обращаться: «ваша честь» или «ваше сиятельство», и ожидал увидеть эсквайра в национальном шотландском костюме.

Пройдя по улице Сент-Эндрю, парижане вышли к площади, посреди которой стоял памятник Мельвилю[152] — колонна с каннелюрами[153] и фигурой наверху, напоминающая колонну Траяна[154] в Риме. Кстати, почти все архитектурные памятники Эдинбурга являют собой копии, часто уменьшенные и, как правило, неудачные, известных памятников древности. На площадь перед сквером выходило фасадом здание Королевского банка, который не следует путать ни с Шотландским банком, ни с банком Английской компании, расположенном в особняке с коринфскими колоннами[155] несколькими метрами дальше, ни с Коммерческим банком — постройкой, в которой греческий и римский стили оспаривают друг у друга право на орнамент, ни, наконец, со всеми прочими банками, заполонившими города Англии.

Сент-Джордж-стрит проходит параллельно Принс-стрит от площади Сент-Эндрю до церкви Святого Георга. Эта улица просто великолепна в обрамлении особняков страховых компаний, библиотек, музеев и церквей, не без основания претендующих на звание архитектурных памятников. В это время с остроконечной колокольни церкви Сент-Эндрю раздался радостный благовест. Жонатан пометил в записной книжке серию звуков, идущих по нисходящим квинтам: до, фа, си, ми, ля, ре, соль, до. Эта последовательность создавала своеобразный, поразивший слух музыканта звуковой эффект. Прохожие, безусловно, не обращали на него никакого внимания. Они важно шли с видом занятых деловых людей. Эта часть населения резко отличалась от жителей Кэнонгейт: женщины в безвкусных туалетах кричащих цветов вышагивали на длинных негнущихся ногах по-британски широко и самоуверенно; слишком низкая талия платьев удлиняла и без того плоскую верхнюю половину фигуры; на каждой была неизменная шляпа с широкими полями. Поглядев на одну из этих угловатых миссис, Жак обратился к Жонатану:

— Тебе никогда не приходила в голову дурацкая мысль, что карта Англии и Шотландии очень напоминает английскую леди на прогулке? Шлейф платья в складку и с оборками тянется до Атлантического океана; приспущенную талию охватывает пояс графств, стягивающий остров между Ирландским и Северным морями; леди несколько изогнулась, откинув назад голову с угловатыми чертами лица, на котором Ферт-оф-Форт изобразил огромный рот; наконец, ее голову украшает круглая шляпа, из-под которой выбиваются локоны — многочисленные острова! Посмотри — и при желании увидишь эту картину.

Так за разговором двое парижан достигли отвратительной статуи Георга IV[156] и по Ганновер-стрит вышли к продолговатой формы площади — Саду Королевы. В целом эта часть города исключительно хорошо смотрится. Проложенные под прямыми углами улицы, широкие и чистые, почти безлюдны; вдоль них выстроились невысокие аккуратные дома с фасадом на три окна, состоящие, как правило, из подвала для кухни и двух этажей над цокольным. Каждый коттедж занимает одна семья. Чтобы войти в такой дом, нужно пройти по небольшому мостику под греческим портиком. Жак забавлялся, читая таблички с указанием профессии владельца дома: хирург, врач, стряпчий… Надписи, которые он не мог понять, также вызывали у него приступы веселья. Лишь одна, часто повторяющаяся, казалась ему устрашающей и угрожающей, и он с изумлением перечитывал подозрительное слово: upholsterer!

— Это всего-навсего обойщик, — пояснил приятелю Жонатан.

— А по какому праву, скажи на милость, обойщик может так называться?

Двигаясь все время в направлении Лейта, парижане дошли наконец до Инверлайт-роу и, преодолев еще с полмили, оказались перед домом мистера Б. Перед крыльцом они увидели небольшой двор, окруженный решеткой. Вилла была очаровательна — чистая, кокетливая, с широкими окнами, дающими неограниченный доступ свету и воздуху.

Жонатан позвонил. Дверь открыла служанка. Парижанин на своем лучшем английском спросил мистера Б., и его в сопровождении Жака провели по натертой до блеска лестнице, покрытой ковровой дорожкой, в салон на первом этаже.

Здесь гости увидели двух женщин с рукодельем на коленях.

Это были миссис Б. и мисс Амелия, ее дочь, очаровательная молодая особа, чья живость, предупредительность и грация приятно контрастировали с обычной британской холодностью. Парижане представились сами. Их ждали, и благодаря мисс Амелии знакомство быстро состоялось. Сама миссис Б. не говорила по-французски, но ее дочь, жившая какое-то время в Нанте и Париже, прекрасно изъяснялась на этом языке, хотя и с легким шотландским акцентом. Жак, в восторге от того, что может наконец вести свободную беседу, был сама любезность и не отходил ни на шаг от мисс Амелии.

По указанию хозяйки в гостиную принесли поднос с двумя бокалами и двумя бутылками, портвейном и шерри (английское название хереса). Эти два типа вина составляют, очевидно, основу английских погребов, ибо щедро предлагаются всегда и везде. Молодые люди выпили бодрящего напитка с несколькими печеньями и попросили о чести быть представленными мистеру Б.