Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед - Верн Жюль Габриэль - Страница 1

В своих «Фантазиях разумного насмешника» Шарль Нодье дал следующий совет грядущим поколениям: «Если кто-то во Франции до сих пор не совершил путешествия в Шотландию, я бы посоветовал ему посетить Верхнее Франш-Конте[1], дабы восполнить этот пробел. Пусть небо там и не такое туманное и проплывающие, капризных очертаний облака не выглядят так живописно и причудливо, как во мглистом царстве Фингала[2], но за этим исключением внешнее сходство обеих стран кажется почти полным».

Жака Лаваре озадачили слова заботливого советчика: вначале они вызвали в нем крайнее недоумение; живейшим его желанием было увидеть родину Вальтера Скотта, услышать грубоватые отголоски кельтских диалектов, вдохнуть целительный туман старой Каледонии[3], словом, впитать всеми чувствами своими поэзию этой зачарованной страны. И вот на тебе: разумный человек, добросовестный писатель, действительный член Академии прямо говорит: не утруждайте себя понапрасну! Лон-ле-Сонье[4] заменит вам все красоты Эдинбурга, а горные массивы Юрá ни в чем не уступят окутанным дымкой вершинам Бен-Ломонда![5]

Затем недоумение сменилось размышлениями. Жак оценил по достоинству шутливую сторону совета Шарля Нодье; он понял, что действительно съездить в Шотландию намного легче, чем во Франш-Конте; ибо, совершенно очевидно, нужен весьма важный повод, мощный побудительный мотив, чтобы отправиться в Везуль[6], в то время как вполне достаточно хорошего настроения, желания начать новую жизнь (о, прекрасная мысль, посещающая нас каждым утром при пробуждении!), наконец, достаточно фантазии, чудесной фантазии, чтобы мысленно унестись далеко за пределы Клайда[7] и Туида[8].

И Жак улыбнулся, закрывая остроумное сочинение. Поскольку многочисленные заботы не позволяли ему побывать во Франш-Конте, он решил отправиться в Шотландию. Так состоялось это путешествие, которое, впрочем, чуть было не сорвалось.

В июле 185… года самый близкий друг Жака — Жонатан Савурнон, композитор с весьма тонким вкусом и изысканными манерами, вдруг озадачил его:

— Дорогой Жак, некая английская компания предоставляет в мое распоряжение один из своих пароходов, перевозящих грузы из Сен-Назера[9] в Ливерпуль и обратно. Могу взять с собой одного пассажира, не хотел бы составить компанию?

Жак едва не задохнулся от восторга. Ответ замер у него на губах.

— А из Ливерпуля мы отправимся в Шотландию, — продолжал Жонатан.

— В Шотландию! — воскликнул Жак, к которому вернулся дар речи. — В Шотландию! А когда мы едем? Я успею докурить сигару?

— Спокойно, спокойно! — отвечал Жонатан. Его более уравновешенный характер контрастировал с бившим через край темпераментом друга. — Мы ведь еще не развели пары.

— Ну а все-таки, когда же едем?

— Через месяц, примерно между тридцатым июля и вторым августа.

Жак едва не задушил в объятиях приятеля, который принял это как человек, вполне привыкший к артиллерийским залпам оркестра.

— А теперь, дружище Жонатан, не скажешь ли, откуда на нас свалилось такое счастье?

— Все очень просто.

— Ну конечно! Просто, как все гениальное.

— Мой брат состоит в деловых отношениях с этой компанией, — сказал Жонатан. — Он регулярно фрахтует суда для перевозки товаров в Англию. Раньше эти пароходы, специально оборудованные, брали на борт также и пассажиров. Но теперь предназначаются исключительно для торговых перевозок — и мы окажемся единственными путешественниками на борту.

— Единственными! — подпрыгнул от радости Жак. — Нас станут принимать за принцев, странствующих инкогнито[10], под вымышленными именами, как это принято в кругу коронованных особ! Я возьму титул графа Северного, как Павел Первый[11], а ты, Жонатан, станешь господином Корби, подобно Луи-Филиппу![12]

— Как тебе будет угодно, — улыбнулся музыкант.

— А как называются эти пароходы? — Казалось, Жак уже видел себя на борту.

— Их у компании три: «Бивер», «Гамбург» и «Сент-Эльмонт».

— Ах, какие названия! Какие замечательные названия! А суда эти с винтом? Если да, мне больше нечего просить у неба!

— Понятия не имею, да и какая разница?

— Какая разница?! Не понимаешь?

— Совершенно искренне говорю: не понимаю.

— Ну нет, друг мой, я тебе ничего не скажу! До таких вещей надо доходить самостоятельно.

Вот так началось это памятное путешествие в Шотландию. Энтузиазм Жака легко понять, потому что раньше ему никогда не доводилось выезжать из Парижа, этой противной дыры. С того самого дня все существование Жака наполнилось именем, ласкающим слух: Шотландия. Впрочем, он не терял ни минуты. Английского языка молодой человек не знал и принял все меры предосторожности, чтобы, не дай бог, случайно не выучить, — желая сражаться парой слов с одной мыслью, как сказал Бальзак. Зато Жак перечитал на французском все книги Вальтера Скотта, которые у него были; Антикварий[13] провел его по домам лоулендских семей;[14] конь Роб Роя[15] увлек в стан мятежных горцев, и голос герцога Аргайла[16], доносившийся из эдинбургской темницы, заставлял сжиматься сердце парижанина. Очень насыщенным получился этот месяц июль, но часы тянулись для Жака как дни, а минуты — как часы. По счастью, его друг Чарлз Диккенс[17] доверил своего благодарного читателя заботам честного малого Никклби[18] и добрейшего мистера Пиквика[19], близкого родственника философа Шенди[20]. Они посвятили Жака в тайное тайных существования различных каст английского общества. И если уж быть совсем откровенными, скажем, что господин Луи Эно[21] и господин Франсис Вей[22] опубликовали свои труды об Англии единственно из желания сделать приятное Жаку. Таким образом, как мы видим, у молодого человека были отличные советчики. Чтение увлекательных описаний повергало его в эйфорию, и он подумывал уж, не сказаться ли членом Географического общества. Нужно ли уточнять, что карту Шотландии в атласе Мальтбруна[23] понадобилось заменить — она светилась как кружево, вся пронизанная лихорадочными уколами его циркуля.

Прибытие одного из пароходов в Сен-Назер было намечено на 25 июля. Жак все тщательно рассчитал: он мысленно отвел достойному судну неделю на выгрузку товаров и погрузку новых, — стало быть, отплытие должно состояться не позднее 1 августа. Жонатан Савурнон, у которого в душе все пело, вел регулярную переписку с господином Донтом[24], директором ливерпульской компании, используя для этого свое скромное знание английского языка. Вскоре он сообщил Жаку, что в их распоряжение предоставлен «Гамбург» — судно из Данди под командованием капитана Спиди[25]. Корабль только что покинул Ливерпуль и взял курс на Францию.