Муравьи, кто они? - Мариковский Павел Иустинович - Страница 14

Чужаку нечем защищаться. Но все же кое-как подтянул брюшко к голове одного и другого, выпустил каждому по капельке яда. Отравленные не выдержали, бросили свои посты, помчались вытирать о землю головы.

На короткое время равновесие сил оказалось нарушенным, шестерка оставшихся муравьев зашевелилась. Но свободное место вскоре же заняли другие и снова застыли, напрягая силы. К ним подбегают другие, осматривают чужака, щупают его усиками, но никто не намеревается с ним расправляться. Ждут кого-то мудреного, а его нет, запропастился. И так долго продолжалось ожидание, что мои ноги заныли и не стадо сип сидеть на корточках.

Через полчаса все то же. Еще через полчаса я застал палача. Он сидел верхом на чужаке, и, не торопясь, старательно отпиливал ему голову. Наконец сделал дело, казнил противника. Происшествие исчерпано, кучка муравьев разбрелась в стороны.

Если присмотреться к такыру, то издалека видно, как всюду по нему по всем направлениям безудержно мечутся муравьи-бегунки. Ни один из них не остановится, не передохнет секунду. Впрочем, как остановиться, когда земля накалена, пышет жаром, по ней такой горячей, можно только бежать.

Муравьи заняты беспрестанными поисками добычи. Их жилище посреди бесплодной, голой земли, кажется ошибкой, тяжким испытанием. Чем они здесь могут питаться в этой мертвой пустыне?

Загадка бегунков вскоре открывается. Такыр — что море. Не всякий летящий пересекает его по своей воле. Кое-кого, ослабевшего, сюда приносит ветер. И он, опустившись на гладкую площадь, почти мгновенно попадает в челюсти ретивых охотников. Немало насекомых выползает из зарослей трав, обрамляющих такыр со всех сторон. Многие из них не в силах изменить заранее взятое направление пути и продолжают его уже на открытом пространстве. Но не у всех хватает сил преодолеть эту раскаленную сковородку без кусочка тени, без спасительной норки или трещинки. Оглушенные жаром и сухостью, они тоже становятся добычей. Наверное, еще на такыр падают на лету насекомые, закончившие свой жизненный путь. Здесь их легко найти, не то, что среди зарослей растений.

Один надоедливый слепень охотится за мною уже более часа. Сейчас он зорок, быстр, неуловим: мгновенная посадка на кожу и сразу же укус. От неожиданной боли вздрагиваешь, замахиваешься, а кровопийца и след простыл. Очень осторожен и верток. Долго ли он будет меня истязать! Наконец победа за мною. Слепень пойман, придавлен и падает на землю. Маленький бегунок-разведчик сейчас же хватает его и мчится с ним, таким большим, прямо к кучке свежевыброшенной земли. Такыр велик, но по нему, такому гладкому, легко тащить добычу. В общем, выходит, что не зря на нем обосновались муравьи и, судя по всему, по размерам курганчика возле входа, дела у поселенцев идут отлично, хотя вокруг царят сухость и жара и всюду мертвая голая земля.

Много лет подряд я посещаю урочище Чингильсу в восточных отрогах Заилийского Алатау. В нестерпимый зной здесь всегда прохладно, чистый прозрачный ручей струится среди пустынных, выгоревших на жарком солнце гор. Под развесистыми ивами всегда глубокая тень, масса цветов и... насекомых. На угрюмых скалах перекликаются кекпики, кричит в воздухе пустельга, и еще много разных обитателей в этом царстве зелени, живительной влаги и покоя.

Но так бы по прежде. В последние годы Чингильсу очень сильно изменился. До земли съедены растения, поломаны деревья, общипаны кусты, голая пыльная земля покрыта овечьим пометом. Изменился и ручей, и воды в нем заметно убыло. Раньше скот приходил сюда только на зимовку. Ранней весной, чтобы сохранить для предстоящей зимовки место, животных угоняли на все лето в горы. За лето природа восстанавливалась. Сейчас же длительное использование этого кусочка пустыни сделало свое недоброе дело. На языке животноводов урочище Чингильсу постиг перевыпас. Чудесный оазис потерял свое былое очарование.

Почти безнадежно искать здесь и насекомых. Исчезло все. Даже муравьи. Одни бегунки носятся с невероятной быстротой по бесплодной и голой земле, как будто сознавая, что только неуемная энергия, да быстрые ноги помогут выжить в этой суровой обстановке.

Исчезли и многие хорошо мне знакомые деревья. От них остались пеньки. Но уцелела самая большая, в несколько обхватов, ива, быть может, еще и потому, что спилить ее или срубить не просто, уж очень много надо положить на это труда.

Дерево зеленое, до него не дотянуться овцам. Оно — будто государство и кто только на нем не живет. Под его морщинистой корой масса куколок бабочек, на ветвях сидят тли. Их сладкие выделения кормят муравьиную братию. Много живности и на больших мохнатых галлах — ведьминых метлах, и на листьях ползает немало насекомых. Всех не перечтешь.

У самого корня старой ивы обосновалось гнездо мелких муравьев Тетрамориум цеспитум или как их еще называют — дерновых муравьев. От него на дерево тянется торная тропинка, по которой происходит непрерывное движение. Только по ней и бегут разведчики и охотники. Вокруг же нечего делать, голо, пусто, мертво.

Так и связали муравьи свою судьбу со старой ивой, и хотя они типичные обитатели почвы и открытых пространств, здесь поневоле стали муравьями-древесинниками.

Ничего не поделаешь. Как-то надо пережить тяжкое время, свалившееся на Чингильсу.

В тропических лесах Мексики и Бразилии обитают муравьи Эцитоны, которые ведут кочевой образ жизни. Об этих муравьях написано немало историй; муравьи производят большое впечатление своими лавинами, передвигающимися настойчиво в заранее выбранном направлении и уничтожающими все на своем пути живое. Их не останавливают никакие препятствия. Если перед колонной движущихся муравьев оказывается река или на них обрушивается тропический ливень, все многочисленное общество сбивается плотным шаром и, переворачиваясь с боку на бок, плывет по воде, пока не пристанет к суше. И, наконец, есть виды часто и периодически переселяющиеся с места на место. Таков обитающий у нас блуждающий муравей Тапинома ерратикум.

Различные стихийные бедствия тоже могут стать причиной переселения муравьев. Покидают муравьи свое жилище и переселяются, когда оно почему-либо становится непригодным для жизни, допустим, становится тесным, а расширение его по какой либо причине невозможно.

Иногда переселение муравьев из одного места обитания в другое носит сезонный характер. Например, на жаркое и сухое лето муравьи иногда переселяются в низины, на осень и зиму и весну — возвращаются обратно в насиженные места. Таков житель пустыни неугомонный муравей черный бегунок. Не всегда переселения кончаются удачно...

После долгих путешествий по пустыне радостен обратный путь к дому. Машина вырывается на асфальтовое шоссе, горы все ближе, ярче, зеленее. Видны окраины города, антенны радиостанций, фабричные трубы.

Вот и незаметный съезд с шоссе к небольшому ручью, бегущему в обрывистых лёссовых берегах среди кустов и небольших деревьев. Здесь наша обязательная остановка, на ней объявляется война грязи и пыли как на себе, так и на машине.

Пока мои спутники приводят в порядок машину, я брожу в поисках насекомых. За ручейком на светлой тропинке сразу же натолкнулся на то, что обещало оказаться интересным. Под небольшим сухим листочком тополя, упавшим на землю, лежала кучка белых куколок, а вокруг нее суетились маленькие темные муравьи тапиномы. Сегодня слегка пасмурно. Солнце, скрытое пеленой облаков, едва заметное, жары как не бывало. Иначе нежным куколкам — любителям темных подземелий, пришлось бы плохо. Сухой листик с детками служит чем-то вроде перевалочной базы. Сюда с поспешностью мчатся из зарослей возле ручья муравьи с куколками и, бросив их в общую кучку, торопятся обратно. Отсюда же куколок волокут другие носильщики дальше в новый склад под кустиком курчавки, а потом еще дальше — в заросли трав в неряшливую, очевидно, временную норку под камешком. Возле куколок медленно ползают степенные крупные самки, а рядом с ними суетятся рабочие, колотят их усиками, тянут за челюсти в общий поток переселенцев. Потолкавшись, самки продолжают путь вместе со всеми к спасительному камешку.