Ловушка для волшебников - Джонс Диана Уинн - Страница 56

• Предыдущая
• 56/63
• Следующая

Он подошел поближе к алтарю и кашлянул. Торкиль вскинул глаза, и на лице его мгновенно возникло выражение наигранной надменности.

— Опять клещик Сайкс пожаловал! Клещик Сайкс, сын Квентина Сайкса! — воскликнул он. — Как тебя еще лучше назвать? Липнешь ко мне, как вчерашняя жвачка к подошве! Пристал как репей! Пошел прочь, я хочу побыть один.

— Я насчет Фифи, — сказал Говард.

Торкиль облокотился на колени и тяжко вздохнул.

— Насколько я понимаю, Арчер требует ее обратно. В таком случае передай ему, что я не напускал Шик на девушку, но возвращать Фифи не собираюсь.

— Почему? Она нужна, чтобы захватить власть над миром? — поинтересовался Говард.

— Да не хочу я никакой власти над миром! — раздраженно ответил Торкиль, чем немало удивил Говарда. — И зачем эта власть сдалась Арчеру, тоже не пойму. — Он опять уныло вперился в одну точку, будто позабыв о Говарде. — Эх, знать бы, чего я хочу! Все постыло, все наводит скуку…

— А кто говорил моей маме, что планирует покорить Америку?

Торкиль вздрогнул и вновь заметил Говарда.

— Мало ли что я говорил, — пробурчал он. — Это было для отвода глаз! Нельзя же, чтобы остальные догадались, что я ищу способ их остановить. А как мне еще было поступить? Грохнуться на коленки перед твоими родителями и возопить: «Люди добрые, помогите мне самым мерзким образом обмануть братишек и сестренок»? Я, между прочим, предан своей семье. В какой-то степени.

Говард хмыкнул.

— Надо было так и сделать, с папой этот трюк сработал бы. Кстати, не хочешь подумать, откуда взялось прозвище «клещик»?

— Зато у меня отлично получилось подогреть упрямство твоего отца, — ответил Торкиль. — И я заполучил Фифи. Но теперь не имею ни малейшего понятия, что предпринять дальше. — Он помолчал и рассеянно спросил: — Что ты там бормотал про клещика? Я обозвал тебя так, потому что нечего вцепляться мертвой хваткой и дергать за рукав, вот и все.

— Ты ошибаешься, — возразил Говард и отбросил челку назад.

— Головка разболелась? — неприязненно осведомился Торкиль и взглянул на Говарда.

Глаза у него округлились, потом сощурились, и он вскочил в развевающейся черно-белой сутане и воздвигся над Говардом во весь свой немалый рост. Говард едва не попятился. Он совсем забыл, что Торкиль — самый непредсказуемый в семье.

— Силы небесные! — воскликнул Торкиль. — Вентурус! Ах ты, маленький паршивец! Это ведь ты держишь нас тут как пришитых!

Его всего трясло — то ли от гнева, то ли от смеха, кто его разберет. Похоже, в этот миг Торкиль стал даже более непредсказуемым, чем прежде, и Говард растерялся, не зная, что сказать. Он от души обрадовался, когда из-под локтя у него вынырнула Катастрофа, непонятно как ускользнувшая от Эрскина.

— Вы ведь помогли нам спастись от Шик? — дерзко спросила она. — Вы тогда подмигнули, я видела, я все видела!

— Я не подмигивал, мне просто грим в глаз попал, деточка, — заносчиво ответил Торкиль и сказал Говарду: — Я смотрю, у тебя имеется личный клещик!

— Никакой я не клещик, я Катастрофа! — возмутилась Катастрофа.

— На твоем месте я бы не признавался, — посоветовал Торкиль.

Катастрофа захихикала.

— Он смешной, — доверительно сообщила она Говарду. — И в глубине души очень славный. Эрскин велел, чтобы я тебе это сказала, раз я так считаю.

Торкиль подбоченился.

— Эрскин? — прорычал он.

«Сейчас зайдется от злости похлеще Арчера», — испугался Говард. Но Торкиль хлопнул себя по бокам и захохотал:

— Ладно, Эрскин, довольно прятаться, выходи!

Он безропотно ждал, пока кованая дверца придела отворится и в нее с искательной улыбочкой бочком протиснется Эрскин, напустивший на лицо громиловскую туповатость. Завидев его, Торкиль ослабел от смеха.

— Эрскин! Видел бы ты себя со стороны! Ну у тебя и физиономия! — Все еще смеясь, он ткнул в Говарда. — Только погляди, кто к нам пришел! Клещик! Я, наверно, с самого начала подспудно подозревал, что это он, потому и обзывал его, как в детстве. Но он хитрый малый, оба раза подстроил так, чтобы лица было не видно: в первый раз предстал в синяках, во второй — в полутьме.

Говард не успел возразить: «Я не нарочно», потому что Торкиль посерьезнел, скрестил руки на груди и спросил Эрскина:

— Так в чем дело?

— Где Фифи? — вопросом на вопрос ответил Эрскин.

— В подвале собора, в усыпальнице, — сказал Торкиль. — Чего ты дергаешься? Живая! Она там спит, просто спит. И Арчеру я ее не отдам.

— Она нужна нам, — терпеливо объяснил Эрскин. — Без нее от Арчера не избавиться, а вернешь Фифи — мы его сплавим. И Шик с Диллиан тоже сплавим, — добавил он умоляюще.

Торкиль оглядел всех троих.

— Деточки мои дорогие! — вскричал он. — На что вы замахнулись, бедняжечки, наивные души? Эта тройка пустила тут корни. Избавиться от них — дохлый номер, я уже сколько лет стараюсь, и все без толку. Это все равно что сдвинуть с места Солнце, Луну и огромную звезду!

— Я так и знал, что ты пытался, — удовлетворенно заметил Эрскин.

На Говарда он даже не покосился, но тот понял: Эрскин старается показать ему: «Вот, мол, как ты ошибался в Торкиле много лет подряд!»

— Мы попробуем заманить их в мой космический корабль и отправить в космос, — сказал Говард. — Сегодня вечером. Хочешь нам помочь?

— Хочу ли я помочь?

Торкиль подобрал подол сутаны и пустился в пляс по всему приделу. Потом выпустил подол и взмахнул руками. Орган грянул свадебный марш «Вот невеста идет», еще громче, чем когда-то телевизор дома у Сайксов. Торкиль подхватил на руки Катастрофу и сделал с ней круг по приделу.

— Пум-пум-пурум, Арчера долой! Пум-пум-пурурум-пум, Диллиан и Шик долой! — запел он, подхватив мелодию. — Их запустим в космос мы с вечернею звездой! Улетит в ракете Шик, Диллиан, Арчер — вот так пшик! Как мы славно заживем, как мы весело споем!

Катастрофа заливалась смехом. Наконец Торкиль поставил ее наземь и внезапно посерьезнел. Орган смолк.

— Нужно все тщательнейшим образом спланировать, — объявил Торкиль. — Пойдемте в ризницу, там удобнее совещаться.

Он размашисто зашагал к ризнице. Эрскин последовал за ним столь же стремительно, Говард и Катастрофа поспешно потрусили следом. Дамы, которые все еще возились с букетами у кафедры, проводили процессию неодобрительными взорами: кто же бегает по церкви! Правда, теперь процессию возглавлял Торкиль в сутане, так что выглядела она почтеннее и приличнее. Торкиль провел гостей в теплое светлое помещение с оштукатуренными стенами. В дальнем конце стоял гардероб, в каких обычно хранят рясы и стихари для мальчиков-хористов. Торкиль взгромоздился на колченогий стул, Эрскин втиснулся на ветхую церковную скамью, поеденную жучком-древоточцем, а Говард с Катастрофой сели на подушечки для молящихся, побитые молью.

Начался военный совет. Он затянулся надолго — Говард такого не ожидал и вскоре поймал себя на том, что тревожится за Рыжика. Только бы обошлось, только бы Рыжик не лез на рожон! Ведь никто не гарантирует, что он уйдет от Шик целым и невредимым. А военный совет все тянулся. Он состоял из череды длинных и яростных споров, которые перетекали один в другой. В ходе первого Катастрофа высказала дальновидное предположение:

— Да ведь когда Фифи войдет в тот мраморный храм, она превратится в старушенцию!

Эрскин, не скрывавший злости на Фифи и Арчера, брякнул:

— И поделом Арчеру!

Говард возразил:

— Но это несправедливо по отношению к Фифи!

— Да и к Арчеру тоже, — добавил Торкиль.

Они призадумались, как переиграть план. В конечном итоге всех обуяли сомнения: а хватит ли у Говарда волшебных способностей на то, чтобы не дать Фифи постареть?

Второй спор разгорелся по вопросу о том, кто и что наврет Шик и Диллиан. Эрскин считал, что поручить это важное и ответственное дело можно лишь Хатауэю.

— Его ни в жисть не заподозрят, — объяснил он. — Ему никакой выгоды.

— Я отказываюсь от такого соратника! — вспылил Торкиль, заносчиво выкатил грудь и выпрямился на своем колченогом стуле. — Много лет назад Хатауэй оскорбил меня, и с тех пор мы не разговариваем!

• Предыдущая
• 56/63
• Следующая