Дуга большого круга - Клименченко Юрий Дмитриевич - Страница 31

• Предыдущая
• 31/48
• Следующая

Скоро появился Ваняшка Буров, длинноногий чернявый матрос. Круглые карие глаза и отставленные от тела руки придавали ему сходство с пингвином.

— Что прикажете, товарищ капитан? — весело блестя глазами, спросил Буров. — За пол-литром смотаться, что ли? Это я мигом.

— За пол-литром? Что, праздник сегодня какой или радостное событие?

— Да я думал, что свое назначение праздновать будете, товарищ капитан, — хихикнул Ваняшка.

— Белье мне нужно. Каюту убрать. Палубу вымыть. Вот пока все, что надо.

— Сейчас сделаем, товарищ капитан.

Он вернулся с ведром, щеткой, мылом. Не говоря ни слова, уборщик поднялся в каюту капитана. Роман услышал, как Буров начал шаркать щеткой. Уборка началась. Роман вышел на палубу. У брашпиля копался бодрый старик в зимней шапке с отвислыми ушами, в старом ватнике и, несмотря на сравнительно теплую погоду, в валенках с галошами. «Боцман», — догадался Роман, подходя.

— Здравствуйте, боцман, — поздоровался капитан. — Что один работаете? А где остальные?

— Выходные, товарищ капитан. Да, впрочем, есть они или нет — все едино. Сачки. Вахту стоят, и ладно.

— Вы давно на «Никеле», боцман?

— Месяца четыре. Я раньше на хорошем судне плавал. Не повезло. Якорь с тремя смычками потеряли. Ну, комиссия признала, что недосмотр. Соединительное звено разомкнулось. Говорят, что не зашлинтовано было. В общем, сняли меня и старпома. Теперь уж на хорошее не пошлют. Возраст не тот.

— Оставьте. С таким опытом, как ваш, — пошлют. Здесь начинающему боцману работать надо. Вы, наверное, всю жизнь плаваете?

— Верно. Начал с зуйка. На иолах с дядькой в Норвегию плавал, — с видимым удовольствием и гордостью согласился боцман. — На Севере фамилия Хабаровых известная.

— Ну вот видите. Не навечно вас сюда. На пенсию не собираетесь? Нет? Пойдете еще на большой пароход.

— Товарищ капитан, готово! — услышал Роман голос Бурова. Он стоял на спардеке и махал ему рукой. В кают-компании Ваняшка сказал:

— Сейчас белье принесу, и будете жить, как в номере люкс в гостинице «Арктика».

— Между прочим, Буров, — спросил Роман, — ты кают-компанию когда-нибудь моешь?

— А чего ее мыть, товарищ капитан? Все равно, мой не мой. Мазут, соляр, солидол хоть в ведра собирай.

— Так по шею зарастешь, пожалуй.

— Вы им скажите, чтобы ботинки снимали, робу чистую надевали, тогда буду мыть, а так бесполезно.

— Ладно, скажу. Тащи белье.

После усилий Бурова и Романа каюта приняла приемлемый вид. В ней стало даже уютно. Роман приказал Ваняшке позвать к нему старшего механика.

Старший механик тоже оказался молодым человеком. Тощий, с худым испитым лицом серо-зеленого цвета — видно, накануне злоупотребил спиртным — он по внешнему виду никак не подходил к должности руководителя машинной команды. На нем был засаленный ватник (Роман подумал: «Что они все в грязных ватниках? Форма, что ли, у них такая? Или другой робы нет?») и стоптанные, тоже засаленные, тапочки. Войдя в каюту, стармех представился Евгением Назаровичем Рудневым и без приглашения сел.

— Вызывали?

— Да. Хотел выяснить, как идет дело с ремонтом.

— Делаем, — неохотно ответил механик.

— Успеете окончить в срок? Иначе опять план не выполним.

— А его и так и так не выполним.

— Почему же?

— У нас то стрелы не готовы, то трюма не убраны, то в шторм попали, то рабочих нет… Потом, все тут временные.

— И вы тоже?

— И я. Что же вы думаете, я на такой лоханке всю жизнь плавать буду? Нет. Подожду еще с месяц-другой, не дадут приличного парохода — уйду на берег. Хватит.

— А на «Никеле» кто плавать будет?

— А кто хочет. Меня не интересует.

Роман неодобрительно покачал головой.

— Пока вы на судне старший механик. Поэтому я требую, чтобы ремонт закончили в срок. У вас диплом какого разряда?

— Первого, — сказал механик, снисходительно посмотрев на капитана.

— Сила! — довольно улыбнулся Роман. — С таким дипломом — машина не может работать плохо.

— Требовать, конечно, нужно, но, думаю, напрасно горячитесь, товарищ капитан. Даже если «Никель» выполнит план, в пароходстве процентов недосчитают. Одно слово — «Никель», — уныло проговорил механик, вставая. — Вас сюда за какие провинности послали? За это? — Руднев выразительно щелкнул себя по горлу.

Роману стало весело.

— Совсем за другое. Я водку не вовремя не признаю. А вас за что? За нее?

— Нет. У меня только сегодня такая рожа. Вчера переборщил. Раньше я совсем не пил. А вот тут приучился. Все пьют. Скучно жить. Вот иногда и заложишь… Послали меня сюда временно. Обещали разобраться, да вот уже больше полугода разбираются.

— А… ну, мне понятно. Вы меня извините, Евгений Назарович, что, у вас нет приличного форменного костюма? Ходите как гопник, а не стармех.

— А зачем? Меня и так знают. В нашивках в машине работать не будешь.

— Я имею в виду подвахту, обед, ужин.

Стармех пожал плечами, скучающе взглянул на Романа.

— Ведь команда на нас смотрит, — продолжал Роман. — Как мы себя поведем, так и они. Если мы будем выходить к столу как полагается…

— Да бросьте вы, товарищ капитан, — вдруг вспылил стармех. — Мы проповедей слышали много. Все надо. И пример показывать, и работать на «отлично», и нарушений не иметь… и многое другое. Вы же понятия не имеете, что это за судно и как на нем работать. Знаете, в школе иногда бывают нелюбимые ученики, он из кожи лезет, а у него все не удается, никто не поможет. Потом он плюнет на все и на самом деле становится никудышным. А воспитатель доволен. Я, мол, говорил. Вот и наш «Никель» такой. В пароходстве его, по-моему, ненавидят. Гадкий утенок.

— Почему же?

— Бог знает почему. Повелось так, что всех штрафников да таких, как я, сюда направляют. Вот и стяжал теплоход себе славу. Ремонт в последнюю очередь, снабжение в последнюю очередь, районы плавания самые паршивые, а вы форменный костюм… Какая, подумаешь, разница.

— Ладно, Евгений Назарович. Пока прошу подготовить все к выходу. И не надо так мрачно смотреть на жизнь. Все делают люди, все зависит от людей… Спокойной ночи.

Долго ворочался Роман на жесткой, еще не обжитой капитанской койке.

Послать бы все к черту. Министерство, «Никель», команду… Поехать домой, пусть себе плавает без него. Ведь надо же было придумать подобное издевательство. Бывшего начальника пароходства назначить на такое судно! Был бы еще приличный пароход, а то какая-то козявка. Судно, рейсы, команда — все под стать. Сознательно сделано. Вот тебе, мол, получай! Сам просил пароход. Не захотел ехать в Певек… Поднял хвост, а тебе по хвосту… «Никелем» командовать может любой штурман. Даже штурман малого плавания — больших знаний не требуется. Ему следовало отказаться. Могли бы уволить… Ну и дьявол с ними. Пусть увольняют. Найдет он себе работу. К рыбникам пойдет.

Роман вскочил с койки, вытащил из-под дивана чемодан, откинул крышку и вынул лежавшую под рубашками бутылку «лечебного» коньяку. Он раскрутил ее, ловко стукнул краем донышка о палубу. Пробка вылетела. Он налил себе три четверти стакана и выпил. Закуски не было. Запил водой, со злостью швырнул стакан в угол. Он звонко треснул и разбился.

«Тут Северовым недолго стать, — подумал Роман. — Ну, я не стану».

Он убрал бутылку, лег на койку. Ему стало жарко, зашумело в голове. Настроение понемногу поднималось.

Вообще «Никель» теплоход неплохой! Новый, красивый. Есть такие необихоженные телята. Худые, грязные, в репейнике, со слипшимися кусками навоза на шерсти. Вымой, вычисти, накорми такого, смотришь, он весь заблестит, не узнаешь. То же и с судном. Руки приложить, будет красавчиком. Сложнее с командой. Почему из «Никеля» сделали какой-то исправдом? Хорошо бы исправдом. Посылали бы людей на какой-то срок, а то никто не знает, долго ли ему здесь плавать.

Спал Роман неспокойно, ворочался на койке, снились ему какие-то пароходы, Багликов, а потом вдруг возник расплывчатый Северов…

• Предыдущая
• 31/48
• Следующая