Пустыня смерти - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф - Страница 36

На душе стало легче, когда занялся туманный рассвет и он убедился, что скачет вместе с остальными бойцами отряда. Все они вымокли до нитки. Ручейки воды стекали с их шляп и волос. Скакали без передышки, не останавливаясь даже чтобы перекусить. Чадраш отделился от отряда и помчался на север. Его не было примерно час, но когда они наконец подъехали к сгоревшей ферме, он был там и изучал следы.

Сперва Калл не увидел жертв: он даже подумал, что членам семьи удалось убежать. Дом сгорел дотла, лишь несколько бревен еще тлели. Вокруг пожарища валялись раскиданные вещи, втоптанные в грязь: одежда, кухонная утварь, сломанные стулья, изорванная Библия и несколько бутылок. Матрасы, набитые листьями кукурузных початков, были вспороты, а листья втоптаны в грязь.

Длинноногий соскочил с седла, на минутку зашел в глубь сгоревшего дома и тут же вышел.

— Где они? — спросил он Чадраша, а тот бросил на него быстрый взгляд и молча кивнул на ближайшее кукурузное поле.

— Калл, возьми вон те мокрые простыни! — крикнул Длинноногий.

Среди раскиданных вещей валялось несколько грязных простыней.

— Зачем они нужны? — спросил в недоумении Калл.

— Завернуть их, зачем же еще? — ответил Длинноногий, снова вскакивая в седло.

На поле, между двумя рядами кукурузы, лежала женщина — шесть стрел пронзили ее грудь и живот. У невысокого каменного заборчика Калл увидел мужчину с рубленой раной — с него сняли скальп и большой кусок кожи на спине, оставив кровавый след. Рядом лежал мальчик лет десяти, пронзенный тремя стрелами, голова его была разбита огромным камнем. У другого мальчика лет шести-семи в спине зияла огромная рана.

— Его проткнули копьем, — пояснил Длинноногий. — Помнится, еще должна быть девочка.

— Они похитили ее, — сказал Чадраш. — Они увели и мула. Думаю, на нем ее и увезли.

Калла трясло, но тошноты на этот раз не было. Он заметил, что Длинноногий и Чадраш, стоя на краю кукурузного поля, внимательно смотрят на него. Рейнджеры ожидали увидеть результаты кровавой расправы, но многие не были готовы натолкнуться на распухшие, растерзанные трупы: разбитые вдребезги и раздавленные головы, разодранные животы и вывалившиеся внутренности.

— Заверни их в простыни как можно аккуратнее, — приказал Длинноногий. — А когда возьмешься за женщину, обломай на ней стрелы. Они. впились слишком глубоко и просто так их не выдернуть.

Чадраш слез с лошади, подошел к телу женщины и, присев на корточки, стал внимательно рассматривать стрелы. Затем он осторожно обломал стрелу, вошедшую в самый центр грудной клетки.

— Вот эта пронзила ее насквозь и вошла даже в землю, — пояснил он. — Это стрела Бизоньего Горба.

— Как ты узнал? — удивился Калл.

Чадраш показал ему на перышки на тупом конце стрелы и сказал:

— Перышки от степного тетерева. Он всегда вставляет в свои стрелы перья этой птицы. Он встал над женщиной, лежащей навзничь, и всадил стрелу прямо в грудь.

Подошел Длинноногий и тоже взглянул на стрелу. Тело женщины нельзя было стронуть с места, оно словно было прибито к земле гвоздями. Но это была всего лишь коротенькая, тоненькая стрелочка, древко из ветки низенького вереска. Калл попытался представить себе, с какой силой должна быть выпущена эта веточка дерева, чтобы она прошила насквозь тело женщины, да еще впиявилась в грязную землю.

Несколько новобранцев тоже подошли к ним и молча стояли вокруг тела убитой женщины. Двое бросили лишь беглый взгляд и тут же заспешили прочь. Некоторые схватились за оружие и так крепко сжали рукоятки, что у них даже костяшки пальцев побелели. Каллу вспомнилось, что подобное происходило и во время похода за Пекос — тогда рейнджеры тоже сжимали рукоятки оружия с такой силой, что костяшки пальцев становились белыми.

Новичков охватил нешуточный страх: они уехали из Остина и попали в мир, где господствуют другие правила, не те, которых придерживаются белые люди, в мир, где слабых, доверчивых и медлительных ожидают изуверские пытки и мучительная смерть.

Длинноногий вместе с Чадрашем поскакали вперед изучать следы, оставив Калла заворачивать трупы в грязные простыни. Стоявший посреди кукурузного поля маленький домик, теперь сожженный, с тлеющими кое-где бревнами, наводил на Калла тоску и печаль. Его построила маленькая семья, приложив немало труда для того, чтобы жилье было чистым и уютным. Они трудились, выращивали кукурузу и снимали урожай. И вот в течение какого-то часа или даже меньшего времени все оказалось разрушенным: четверо членов семьи убиты, маленькая дочка угнана в плен, домик сожжен. Даже дойную корову и ту убили, всадив в нее тучу стрел. Она лежала теперь, раздувшаяся, в грязи, задрав ноги вверх.

Калл постарался как можно лучше завернуть трупы, но Когда подошел к женщине, вынужден был попросить помощи у Черныша Слайделла. Черныш ухватил ее за ноги, Калл за руки, и вдвоем они едва оторвали ее от земли — так крепко пригвоздила тело к земле стрела Бизоньего Горба. Каллу, когда он работал у старого Джизеса, не раз приходилось забивать коз и овец, теперь он увидел, что женщину, которую он заворачивал в сырую простыню, зарезали словно овцу.

— Боже мой, надеюсь, мы разорвем их в клочья, если только нагоним, — произнес Черныш дрожащим голосом. — Не хотел бы я попасть в их дьявольские лапы.

К Каллу подошел Верзила Билл и стал копать могилу.

— Я помогу, — сказал он. — Лучше работать, чем ломать себе мозги.

Вдвоем они выкопали четыре узкие могилы, уложили в них трупы и забросали камнями, взятыми из невысокого каменного заборчика, возведенного семьей фермера.

— Им заборчик теперь ни к чему, — заметил Рип Грин. — Делали, делали, а теперь лежат мертвые.

Не успели они завершить погребение, как вернулись Длинноногий и Чадраш. У Длинноногого через хребет лошади был перекинут труп девочки.

— А вот и последняя — похороните и ее тут же, — сказал Длинноногий, передавая труп Каллу. — Мул захромал в нескольких милях отсюда. Думаю, у них не оказалось запасной лошади для девочки. Они размозжили ей голову, а мула пристрелили.

Немного позднее, когда весь отряд уже скакал на север, они проехали мимо убитого мула. Из его задней ноги был вырезан изрядный кусок мяса.

— Это Чадраш постарался, — пояснил Длинноногий. — Он сказал, что охота в этом году была неудачной, а мул оказался жирным.

Они двигались весь день на север по пересеченной местности с невысокими известняковыми холмами. Низко нависли облака. Накрапывал мелкий дождик. Вдали серые тучи накрыли, словно шапками, низкие холмы. Время от времени Чадраш или Длинноногий откалывались от отряда и быстро скакали в сторону, но всякий раз ненадолго. В полдень они сделали привал и стали готовить мясо мула. Чадраш нарезал сырое филе на куски и раздал всем, чтобы каждый жарил, как ему нравится. Калл насадил свою долю на палочку и стал поджаривать на огне, пока она не покрылась корочкой. Прежде ему и в голову не приходило, что когда-то придется есть конину, он даже не интересовался, какая она на вкус, поэтому весьма удивился, что мясо оказалось сочным и довольно вкусным.

— Когда же мы настигнем их? — спросил он Длинноногого, улучив подходящий момент.

Следов команчей больше не было, единственное, что Калл знал: они где-то близко, в какой-то каменистой долине, затерянной между холмов По мере продвижения на север он в пути не раз обращал внимание на почву, пытаясь разглядеть следы. Но каждый раз не видел ничего, кроме голой земли. Ему очень хотелось узнать, какими приметами руководствовались оба следопыта, направляя отряд в погоню, но они сами ничего не говорили, а лезть с расспросами он не хотел, поскольку считал, что его сочтут несмышленым и незрелым. По правде говоря, он и был таким, и это его отнюдь не радовало. Спасибо хоть, что Чадраш научил его, как определять стрелу Бизоньего Горба — теперь, когда он увидит снова такую стрелу, сразу узнает ее. Но это единственное, что ему удалось познать, пока они продолжали погоню.

Когда он спросил Длинноногого, когда, по его мнению, они смогут настичь команчей, тот на минуту задумался.