Пустыня смерти - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф - Страница 12

— Я пробежал как раз мимо него, поэтому он и помчался мне вдогонку, — пояснил Гас. — У него ужас какой огромный горб.

Гасу захотелось расслабиться и немного вздремнуть, но его мысли прервали жалобные стоны старухи-команчи. Остальные рейнджеры тоже обратили на них внимание.

— Что-то с ней не так, почему она завыла? — недоумевал Верзила Билл.

К старухе подошел Чадраш и заговорил с ней на языке команчей, но та продолжала стонать. Чадраш терпеливо стоял и ждал, когда она, наконец, кончит причитать.

— Она провидица, — решил Чадраш. — Моя бабушка тоже была провидицей. Она выла и вопила, когда предвидела нечто плохое, ну прямо как сейчас эта несчастная старуха.

Каллу хотелось, чтобы старуха заткнулась — ее жалобные вопли будоражили весь лагерь. Они походили на печальные завывания ветра, свободно гуляющего по пустым помещениям. Ему неприятно слышать столь тревожные звуки, да и другим рейнджерам тоже было неуютно.

Чадраш присел на корточки подле старухи и говорил ей что-то на ее родном языке. Ветер крутил вокруг них струйки золотистого песка.

— Ну, что? Что она говорит? — поинтересовался майор Шевалье.

— Она говорит, что Бизоний Горб намерен отрезать у нее нос, — ответил Чадраш. — Она была одной из жен его отца — и, догадываюсь, вела себя неподобающим образом. За это племя приговорило ее к смерти, о чем узнал Бизоний Горб. Теперь он ищет ее, чтобы отрезать ей нос.

— По-моему, ему следовало бы придумать кое-что поинтереснее, — заметил майор. — Она уже старая, скоро умрет. К чему охотиться за ее носом?

— А потому что она неправильно вела себя с его отцом, — раздраженно ответил Чадраш.

Майор Шевалье недопонимал обычаи и традиции индейцев, и это раздражало Чадраша.

— Не нравится мне, что он здесь шастает, — подал голос Верзила Билл. — Когда он отрежет нос у старухи, ему захочется продолжать и дальше это дело. Вполне возможно, что он отрежет носы у двух-трех человек из нашего отряда, прежде чем одумается.

— Билл, если тебя это беспокоит, пойди убей его, — подал совет Длинноногий.

— Поди-ка поймай его, он ведь отменный бегун, несмотря на горб, — сказал Гас. — Он чуть было не догнал меня, а я ведь бегаю быстро.

Майор Шевалье расхаживал взад-вперед, держа курок пистолета на взводе.

— Давайте-ка по коням и в путь, — резко скомандовал он. — Позиция у нас здесь довольно уязвимая; по-моему, лучше всего сесть в седла и быть наготове.

— Нет, лучше оставаться на месте, — возразил Чадраш. — Так говорит эта провидица. Давайте послушаем, что она еще скажет.

Он подошел к костру, налил в жестяную кружку кофе и протянул ее старухе. Майору не понравилось, что Чадраш отказался выполнять приказ, но он промолчал и присел рядом с Матильдой, которая все еще пребывала не в духе.

— Никак не пойму, почему Бизоний Горб так усложняет все дело ради того, чтобы отрезать нос у какой-то старухи, — пробормотал он себе под нос.

Но его все же услышал Длинноногий Уэллейс и сказал:

— А потому что ты не из племени команчей. Те требуют, чтобы жены находились в том вигваме, который им выделен.

При этих словах майор Шевалье подумал о своей верной женушке Джейн. Если бы он не попал тогда в переделку в Балтиморе, то был бы сейчас с ней; они бы лежали, тесно прижавшись друг к другу, на роскошной мягкой постели. Когда же он сможет вернуться в свой уютный каменный дом в округе Лаудон? И вообще, вернется ли он когда-нибудь к своей пылкой Джейн? Майор почувствовал усталость, сильную усталость. В Техасе слишком пыльно. Любая пиша, которую приходилось есть, в любое время дня оказывалась посыпанной пылью и песком. Рядом с ним сидела грузная неотесанная шлюха; от нее исходил неприятный запах, не то что от Джейн. Но Матильда все же вот она, рядом, а Джейн там, далеко. Матильда, хоть и неотесанна, все равно желанна. Выбирать не приходилось. Военный предводитель команчей засел совсем рядом с лагерем. Минутное расслабление с Матильдой принесло бы облегчение, но, разумеется, сейчас не время показывать отряду, что он небоеспособен. И без того видно, что Длинноногий и Чадраш невысокого мнения о своем командире.

Шевалье происходил из старинного рода, весьма уважаемого в восточных штатах, но к западу от реки Пекос его фамилия никому ни о чем не говорила. На Западе считались только со способностями и делами человека, да и то не со всякими. В этой части страны среди переселенцев умение, скажем, изящно танцевать вальс не почиталось — ведь танцы не помогают человеку уберечь свой скальп.

По правде говоря, майор и сам был невысокого мнения относительно своих военных навыков. За три недели пребывания в училище Вест-Пойнта он мало чему научился, а тактике войны с индейцами племени команчей там вообще не обучали.

Калл подошел к Гасу и присел рядом — тот уже, похоже, успокоился, но выглядел немного мрачным.

— А я не заметил тебя при вспышке молнии, — начал Калл. — Видел, как индеец мчался за тобой. Я выстрелил, но сомневаюсь, чтобы попал в него. Он летел за тобой как угорелый.

— И он чуть-чуть не укокошил меня, — сказал Гас.

— Я же советовал тебе стоять на месте и не рыпаться, — напомнил ему Калл потихоньку, поскольку не хотел, чтобы майор прознал, что Гас отлучался с поста. Впрочем, если бы он не ушел, они бы так и не узнали бы, что Бизоний Горб шастает вблизи их лагеря.

— Золотого рудника я не нашел, видел только барсука да того здоровенного индейца, — рассказывал Гас. — Индеец в этот момент сидел на попоне. Интересно, что он делал там, когда вовсю сверкали молнии?

Чадраш закончил расспрашивать старую индеанку и выглядел немного озабоченным.

— Что новенького, Чад? — спросил Длинноногий. Он догадывался, что новости должны быть.

Чадраш взял ружье в руки и внимательно смотрел в северную сторону.

— Плохие вести, — ответил он. — В ближайшие дни нам нужно особо бдительно следить за своими волосами. Если не сделаем этого, лишимся их.

— Почему, Чад? Я, к примеру, и так всегда слежу за своими волосами, — удивился Боб Баском.

При этих словах Боба Эзикиел так и заржал во все горло, а Джош Корн слегка ухмыльнулся. Причиной их веселья стало то, что у Боба Баскома волос на голове не имелось вообще, так что следить ему было не за чем. Он был совершенно лысый, лишь над ушами виднелись клочки волос. Почти лысым был и Черныш Слайделл, про него в шутку говорили, что любой индеец, который попытается оскальпировать его, лишь впустую потратит время.

— Если Бизоний Горб захочет оскальпировать нас с тобой, Боб, ему потребуется увеличительное стекло, — сурово, без тени улыбки на лице заметил Черныш.

— Старуха говорит, что приближается война, — пояснил Чадраш.

— Может, она и впрямь провидица, — подумав, сказал майор. — Я слыхал, что генерал Скотт говорил о возможном захвате Мексики.

— Нет, она говорит не про ту войну, — возразил Чадраш. — Она ничего не говорит про войну между белыми. Она говорит, что команчи намерены напасть на какой-то населенный пункт в Мексике. Думаю, на город Чиуауа.

— На Чиуауа? Индейцы? — воскликнул майор. — Чтобы напасть на такой крупный город, нужно собрать немало воинов-команчей.

— Не так уж и много, — заметил Длинноногий.

— Почему? — спросил майор.

— Команчи внушают ужас, — пояснил Длинноногий. — Один воин из команчей на занюханной лошаденке может напугать белых поселенцев нескольких округов. Полсотни команчей, если хорошо подготовятся, могут захватить даже такой город, как Мехико-Сити.

— А эта старуха даже не упоминает о полсотни воинов, — продолжил Чадраш. — Она говорит о большом войске, о нескольких сотнях, по моим прикидкам.

— Несколько сотен? — встревожился майор.

Насколько он знал, никто никогда не сталкивался с группами команчей численностью в несколько сотен воинов. Оглядев свой отряд — двенадцать мужчин и одна проститутка, — он заметил, что большинство рейнджеров от страха перед подобным столкновением с такой силой вцепились в свои ружья, что у них даже побелели костяшки пальцев. Одна только мысль о сотнях команчей, выступающих на лошадях как единая сплоченная сила, уже заставляла любого командира серьезно призадуматься.