Город страсти - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф - Страница 41

– Дуэйн, иди сюда, – послышался сверху голос Карлы.

Он нашел жену у окна крошечной комнаты на верхнем этаже. Она смотрела поверх крыш мойки и скобяной лавки в сторону тюрьмы.

В поле ее зрения попал искореженный остов старого кинотеатра, который был закрыт в начале пятидесятых по случаю снижения интереса к таким заведениям, а спустя несколько лет, во время сильной бури, сгорел. Уцелела только большая палатка, фрагмент балкона, билетная касса и каменная наружная стена. Старая женщина, которой принадлежал этот кинотеатр, умерла, так и не успев получить за него страховку. В последующие годы ее дети безуспешно пытались продать здание, пока, наконец, его не купил за две тысячи долларов Сонни. Сначала он говорил о восстановлении и открытии кинотеатра, но дальше разговоров дело не двинулось. Палатка, каменная стена и касса продолжали стоять, приходя с каждым годом все в большую ветхость. Городской совет в конце концов убедил Сонни снести стену, поскольку она при сильном ветре могла рухнуть и придавить кого-нибудь. Он снес ее и попытался продать камни, но они никому не оказались нужны, одна лишь Карла приобрела несколько штук из дружеских побуждений. Таким образом, от кинотеатра осталась палатка, билетная касса и часть балкона.

Дуэйн удивился, заметив, что Карла плачет. Он выглянул в окно и увидел Сонни, сидящего на балконе на одном из двух уцелевших кресел. Под ним лежал обуглившийся деревянный пол, а над головой сияло голубое утреннее небо.

– Я готова плакать вечно, глядя на него, сидящего там, – призналась Карла. – Сама не знаю почему, но мне хочется плакать вечно.

Они вышли из отеля и обогнули кинотеатр. Дверь у крошечной билетной кассы не закрывалась по крайней мере лет двадцать.

– Эй, Люк, пойдем покушаем, – сказал Дуэйн, ступая во внутрь. Порой он, по примеру Карлы, называл его так.

Через минуту Сонни спустился. Он был явно смущен.

– О Боже! – сказал он. – Кто-нибудь присматривает за моим магазином?

– Там вроде был Тутс, – успокоил его Дуэйн. Наступила неловкая пауза. Тогда к Сонни подошла Карла и обняла его.

– Ты так меня перепугал, что я даже перестала трещать без умолку, – сдавленным голосом сказала она, потом отошла в сторону, села на тротуар и разрыдалась. – Я жестоко обходилась с Бобби Ли, и у меня отвратительно от этого на душе. Что ты тут делал?

– Смотрел кино. То есть, я хочу сказать, что представлял себе, что смотрю кино. Я не помню, как оставил магазин. Я стал похож на лунатика.

– Давай хорошенько закусим, и сразу станет легче, – снова предложил Дуэйн. Он дождался, когда Карла выплачется, и помог ей встать.

– А Бобби Ли решил было, что тебя похитили ливийские террористы, – сказал он, чтобы завязать разговор.

– Теперь обо мне заговорит весь город, – хмуро заметил Сонни. – Люди подумают, что я рехнулся. Бизнес в магазине полетит к черту.

– Вчера вечером ничуть не полетел, – заверил его Дуэйн. – Пока ты смотрел свой фильм, тебе набежало не меньше семидесяти пяти долларов.

– Я сказала Бобби Ли, что он похож на настоящего идиота, – покраснев, вспомнила Карла. – Мне так совестно.

– Мы пригласим его на завтрак и, возможно, он простит тебя, – предложил Дуэйн. – Хотя, конечно, сомнительно. Бобби Ли привык считать себя красивым парнем.

К счастью, Дженевив Морган, которая утром убиралась в магазине Сонни, уже пришла и вовсю орудовала шваброй. Много лет Дженевив держала неподалеку кафе, но в семидесятых, перед самым бумом, разорилась. Ее муж утонул на озере Кипапу в результате несчастного случая. Все это время Сонни давал ей работу на разных предприятиях, принадлежавших ему. Она заведовала его мойкой и присматривала за видеосалоном. Многие считали, что он открыл свой магазин ради Дженевив.

– Интересно, она узнала о моем исчезновении? – спросил Сонни, когда они проезжали мимо.

Бобби Ли сидел перед телевизором и глушил пиво. Его жена, Каролин, работала диспетчером в одной транспортной компании в Уичита-Фолс и уже ушла на работу.

– Извини, что я назвала тебя настоящим идиотом, – сказала Карла, когда Бобби Ли залез в их пикап. – От волнения я перестала соображать.

– Ты не перестала соображать, – заметил Бобби Ли, самолюбие которого было сильно уязвлено. – Если бы ливийский террорист похитил меня, ты не выкупила бы меня и за тридцать центов.

– Милый, я заплатила бы обязательно, – проговорила Карла, целуя его в щеку.

– Очень сомневаюсь, чтобы хоть кто-то заплатил за меня, – продолжал Бобби Ли. – В этом городе меня никто никогда не любил…

– Да кончай ты со своими террористами, – оборвал его Дуэйн. – В радиусе пяти тысяч миль нет ни одного террориста.

– В этой машине сидит один, и ты женат на ней, – серьезно произнес Бобби Ли. – Карла Мур – террорист. Она терроризирует всех своей болтовней. Она терроризирует меня постоянно, когда я нахожусь рядом.

– Это может означать только мою привязанность к тебе, – улыбнулась Карла, снова обнимая и целуя его.

– Нет, это означает, что ты бездушная женщина, – ответил Бобби Ли, – а я несчастная жертва.

– Было темно, и ты показался мне настоящим идиотом, – сказала Карла. – А теперь, при свете дня, я вижу, что ты обычный идиот.

– Жаль, что мне не повезло в жизни, – задумчиво проговорил Бобби Ли. – Тогда мне не пришлось бы вкалывать на мужа, у которого жена – болтливый террорист.

– Забудем об этом, – проговорила Карла. – Тебе мог попасться работодатель с женой, у которого характер гораздо хуже.

Дуэйн краем глаза заметил, что от обычного для Карлы и Бобби Ли разговора Сонни мрачнеет. Всякий раз, когда настроение у Бобби Ли падало, у Карлы оно, наоборот, поднималось.

От дома Бобби Ли до «Молочной королевы» путь был близкий, но Карла и Бобби Ли не переставали поддразнивать друг друга, а Сонни все мрачнел и мрачнел. Чем больше он мрачнел, тем меньше и меньше этот разговор нравился Дуэйну.

– Вы оба сводите меня с ума, – не выдержал он.

– Картина, которую я смотрел, называлась «Горящие холмы», – сказал Сонни. – Там в главных ролях Натали Вуд и Тэб Хантер.

– Натали Вуд… Как жалко, что она утонула, – заметила Карла.

В тот же день Сонни взял лом и принялся крушить балкон. Балкон оказался таким хлипким, что за час от него осталась лишь куча мусора.

По настоянию Карлы было решено обратиться к невропатологу. Дуэйн поддержал жену, да и Сонни не особенно противился. О том, что произошло с ним, он предпочитал не распространяться. Лишь бы не говорить о неприятном, он отказался от двух приглашений на обед. Муры разузнали адрес одного невропатолога и договорились о приеме. Однако, когда они заехали за Сонни в назначенное утро, тот сел в БМВ без особого энтузиазма.

– Хоть ты и разнес вдребезги свой балкон, это не означает, что у тебя все в порядке, – сказал Дуэйн.

– Ты видишь эти фильмы в голове целиком или частями? – спросила Карла.

Сонни надолго задумался. Вопрос показался ему интересным.

– Почти все время я вижу «Горящие холмы», – ответил он.

Помолчав несколько минут, он добавил, невесело рассмеявшись:

– В мою голову словно встроен кассетный видеомагнитофон.

– Фильм-то хороший? – спросила Карла. После того дня, как они заметили Сонни на балконе, настроение у нее менялось самым непредсказуемым образом. Несколько раз с ней случалась истерика, и она целыми днями пропадала у Джейси.

Она также перестала носить тенниски с разными изречениями и девизами, перейдя на черные футболки.

У Сонни не было никакого мнения на этот счет, и он промолчал. Дороге до Далласа, казалось, не будет конца. Все надолго замолчали, и каждый думал о своем. Когда их БМВ влился в сплошной поток машин, Дуэйн решил, что сегодня они вообще не доберутся до доктора.

– Включи радио, Дуэйн, – предложила Карла. – Послушай информационные сообщения. Уличные пробки нам ни к чему.

– А как ты назовешь это? – спросил Дуэйн, указывая на вереницы машин, уткнувшиеся почти бампер к бамперу на две мили и движущиеся от далласского аэропорта. Очертания города уже четко виднелись на расстоянии пятнадцати миль. Подобно горам Колорадо, они представлялись такими близкими и такими далекими. Через двадцать минут контуры зданий ничуть не приблизились.