Ключ к волшебной горе - Леонтьев Антон Валерьевич - Страница 53

• Предыдущая
• 53/88
• Следующая

– Вы его били, – прошептала Полина. – Вы били Славко! Иначе бы он никогда не подписал эту чушь! Что вы сделали с ним?

– Замолчите! – взвизгнул следователь. – Вы забываетесь, гражданка Трбоевич! Никто вашего мужа и пальцем не тронул! Он сам все выложил и подписал! Говорите правду!

– Мне нечего сказать, – произнесла Полина.

Следователь внимательно посмотрел на нее и взял трубку черного телефона.

– Она здесь, – сказал он кратко. – Отказывается давать показания. Да, я вас понял...

Ничего не объясняя, следователь положил дела со своего стола в сейф, запер его и покинул кабинет. Полина осталась сидеть на стуле. Что он задумал? Пригласит костоломов, которые заставят ее подписать обвинения в адрес Славко?

Дверь скрипнула, Полина в страхе обернулась. Перед ней стоял Платон – в новенькой сияющей форме, гладко причесанный. Он подошел к Полине и сказал:

– Значит, гражданка Трбоевич, вы отказываетесь давать показания? Мой подчиненный пожаловался на ваше упрямство. Вы же собственными глазами видели признание вашего мужа-предателя. Что вам надо еще?

Затем он понизил голос и произнес:

– Полина, видишь, чего ты добилась своим неразумным поведением? Мне с большим трудом удалось пока что сделать так, чтобы ты осталась на свободе. Тебя хотели арестовать прошлой ночью. Твой Славко – покойник. И дашь ли ты на него показания или нет, не играет уже никакой роли.

Полина ощущала аромат тонких духов, хорошего табака и похоти, который шел от Платона. Внезапно ее как током ударило. Она словно по наитию произнесла:

– Скажи мне, Платон, ты затеял все это, чтобы я стала твоей? Славко арестован, чтобы ты смог прибрать меня к рукам?

Крещинский усмехнулся, и в его глазах на мгновение блеснуло адское пламя.

– Ну что ты, – сказал он. – Мы, представители советской Фемиды, служим закону – и никому более! Как ты можешь подозревать меня в том, что я намеренно завел дело на твоего мужа, чтобы убрать его с дороги?

Платон схватил Полину за шею.

– А даже если и так, – прохрипел он, превращаясь в безумца. – Даже если ты права, думая, что я намеренно сделал так, чтобы твоего Славко арестовали. Что из этого? Рано или поздно это бы случилось, ты же знаешь, Лаврентий давно точит на него зуб. Полина, ты должна подписать показания на Славко, тогда тебя не тронут, клянусь. Я уже договорился обо всем. Ты станешь героиней, которая бросила мужа-предателя.

Крещинский извлек из кармана листок с убористо напечатанным текстом и положил его на стол перед Полиной. Она мельком взглянула на него. Страшные фразы заплясали у нее перед глазами.

«Я, Полина Львовна Трбоевич... в том, что мой муж... наймитом вражеских разведок... отрекаюсь от него и прошу отныне не считать его моим законным супругом... требую для него исключительной меры...»

– Подписывай, – сказал Платон, вкладывая ей в пальцы ручку. – Полина, поверь мне, я люблю тебя! Иначе бы не пошел на все это! Я люблю тебя, ты станешь моей женой, а твой сын – моим сыном!

– А Славко? – тусклым голосом произнесла Полина. – Что будет с ним?

– Дался он тебе, этот идиот Славко! – в сердцах воскликнул Платон. – Я же сказал тебе, что он пойдет в расход. Уже решено, что он получит «вышку». Конечно, если вообще дотянет до суда... А то слишком строптивый и горячий, на процессе будут иностранные наблюдатели, нам не нужны скандалы и неожиданные казусы. Славко дал признание, у нас есть имена его сообщников...

Полина сжала перо с такой силой, что пальцы побелели. Всего одна подпись – и она спасет себе жизнь. Себе и Володе. Славко все равно обречен, так что она не сделает ему хуже. Она только спасет себя!

– Давай, подписывай. – Платон поцеловал ее. Руки Крещинского лезли ей под платье. – Полина, как же я хочу тебя! Я не мог забыть тебя все эти годы! Даже с другими женщинами в постели я думал о тебе! Закрывал глаза и представлял, что вместо жирной коровы рядом лежишь ты! Полина, будь моей!

Полина всадила острое стальное перо Платону в локоть. Крещинский завопил, отшатнулся от нее. Рукав немедленно окрасился кровью.

– Я не буду ничего подписывать, – сказала Полина. – Ты редкостная сволочь, Платоша Крещинский! Видимо, во всем пошел в своего отца-крючкотвора. Я предпочту умереть, но твоей наложницей не стану.

Крещинский вытащил перо из раны, швырнул его на ковер. Лицо Платона исказила гримаса безумия, глаза потемнели.

– Ты сделала свой выбор, – держась за сочащуюся кровью, перемешанной с чернилами, руку, сказал он слишком спокойно. – Я хотел спасти тебя, но вижу, что ты недостойна этого. Пошла прочь, сука! Учти, совсем скоро ты окажешься в этом самом кабинете и на коленях будешь умолять меня пощадить тебя и Володьку. Будешь предлагать свое тело. Но я не пощажу тебя, Полина! Твой выродок отправится в интернат, и я лично прослежу за тем, чтобы из него сделали человека, если, конечно, он не сдохнет от побоев или какой-нибудь заразы. А ты...

Он подошел к Полине и со всего размаху ударил ее по лицу.

– Ты все равно станешь моей, – завершил он с нотками безумия в голосе. – Я отымею тебя, когда тебя приволокут ко мне, избитую и окровавленную. А потом ты сдохнешь – или в подвалах этого здания, или где-нибудь в лагере. Мне жаль тебя. А теперь убирайся!

Крещинский швырнул пропуск в лицо Полине. Щека у нее ныла, а сердце стучало, как бешеное.

Она неловко поднялась и вышла из кабинета. В коридоре сновали работники прокуратуры, сидели посетители, шла привычная жизнь. Всем было решительно наплевать на то, что Полина только что подписала себе смертный приговор.

Полина замерла около двери. Схватило сердце. Голова закружилась, в висках шумела кровь, на глаза наворачивались слезы, хотя она приказывала себе держаться. Правильно ли она сделала, отказавшись от предложения Платона? Или она должна была продать ему себя, чтобы выторговать свою жизнь и будущее Володи?

Она прислонилась к косяку. Дверь открылась, появилась дородная дама в пальто с лисьим воротником и смешной шляпке с вуалеткой. Дама участливо посмотрела на Полину и спросила:

– Вам дурно? Ой, у женщины сердце прихватило!

Полину усадили на скамейку в коридоре, принесли стакан воды, пахнущей валерьянкой. Она же ничего не слышала вокруг себя. Наконец она снова осталась одна.

Ее взгляд скользнул по двери. Она увидела две латунные цифры – «12».

Двенадцать! Именно эту цифру назвал ей цыган, когда она спросила его, что ожидает ее и Славко. Двенадцать! Она не сомневалась, что именно это он имел в виду.

Полина вдруг ощутила дикую боль, которая пронзила ее сердце. И поняла – все закончилось. Славко умер. Он умер, а вместе с ним умерла и она сама...

Платон пощупал набухшую от крови руку. Чертова баба! Она бы могла и убить его. И все из-за чего – из-за какого-то неудачника по имени Славко! Он потерял Полину, на этот раз навсегда. Ну что же, сегодня ночью ее арестуют, он позаботится о том, чтобы строптивицу привели к нему. И она поплатится за свою гордыню и спесь. Еще совсем немного – и она станет его!

Крещинский вышел из кабинета следователя Иванченко, поднялся этажом выше, где располагался его собственный – намного больше и просторнее. Открыл ящик стола, достал оттуда «браунинг». Поднял трубку телефона и сказал барственным тоном:

– Я желаю допросить подследственного Трбоевича. Доставьте его в комнату для допроса.

Рука все еще ныла, но Платон не замечал этого. Он спустился в подвальный этаж, где располагались камеры и комнаты для допроса. Крещинский оказался в бетонном помещении с низким потолком, с которого светили невыносимо яркие лампы.

Славко был уже там. Платон зашел в комнату для допроса, дверь за ним лязгнула. Славко лежал на полу, сознание и жизнь еле теплились в нем. Платон подошел к нему.

Кто бы мог подумать, что в течении полутора суток человек может так разительно измениться! Из здорового, мощного мужчины сорока с небольшим лет Славко Трбоевич превратился в пускающего слюни старика с трясущейся головой. Лицо Славко представляло собой один большой кровоподтек, оба глаза затекли и вспухли, Трбоевич тяжело дышал, видимо, были раздроблены ребра и повреждены легкие.

• Предыдущая
• 53/88
• Следующая