Нет чужих бед - Демченко Оксана Б. - Страница 58

• Предыдущая
• 58/125
• Следующая

— Тебе какая разница? — усмехнулся гласень. — Твоя роль в деле понятна. Сотворил на острове зло и готовишь новое. Моя — тоже ясна. Твоей кровью я должен вернуть здоровье маэстро.

— Или, слегка припозднившись, занять еще теплое кресло покойного, — прищурился вампир. — Ведь так? Ты у нас не просто гласень, судя по перстням и наглости. Ты у нас сам Серебряный. Потому и слышать никого, кроме себя, не в состоянии.

На длительное время за столом стало тихо. Орлис с интересом наблюдал, как гласень кривится и пытается решить: звать светцов и пробовать скрутить гнусного вампира или перетерпеть обиду и попробовать узнать еще что-то полезное.

Лорд Арха на раздумья времени не тратил. Он ел. Конечно, полученная от нового знакомого сила хороша. Но пользы обычной пищи никто не отменял. Мало ли как сложится завтрашний день и все последующие.

В том, что за их столом сейчас сидит сам Серебряный, Арха не сомневался. И был недоволен, если можно так сказать, выбором маэстро. Наиболее вероятный преемник всей полноты власти Гармониума — всего лишь самовлюбленный, трусоватый, не особенно умный и весьма жестокий человек. К тому же не готовый принимать реальность. Он знает, что базальтовые лезвия существуют. Но не счел объяснения существенными. Хотя двух пальцев на руке у вампира не хватает.

А еще, что гораздо хуже и опаснее, гласень лжет, грубо и ненатурально. Не было травника и попыток оказать помощь. Зато был и есть страх. Как перед вампиром, войти в карету к которому следовало именно ему, гласеню, так и перед маэстро, который не простит промах, то есть доставку бесполезного трупа… Но зачем же оправдываться теперь, перед пленником? Снова из-за страха и недостатка ума. Которые до сих пор застят глаза и не дают возможности в полной мере оценить странного нищего. Хотя сотник, и тот косится на рыжего форха с суеверным ужасом. Рассмотрел и убедился: никакой это не форх.

— Поел? — грубо бросил гласень.

— Да.

— Тебя отведут обратно в карету. Встал и пошел.

— Не годится, — возразил Орлис. — На вечер у нас запланирована тренировка с оружием.

— С оружием? — тупо переспросил гласень. — С каким еще оружием?

— Чтобы ты не подавился и не околел, — фыркнул мальчик, — всего лишь с палками.

За соседними столами закашляли, глотая смех. Гласень зашипел, встал и обвел взглядом зал. Повисла тяжелая тишина. Серебряный удалился, сделав жест сотнику: сторожи и не спускай глаз. Воин обреченно кивнул. По его личному мнению, явно обозначенному на лице печатью уныния, невозможно помешать побегу пленника, избавившегося невесть каким способом от оков.

— Сотник, мне действительно надо в столицу, — заверил Арха. — К маэстро. Если вам станет легче, я могу принести клятву. Вы воин, исполняете приказ и делаете это неплохо. Я уважаю ваше рвение и не желаю вам никаких бед.

Светец тяжело вздохнул. Огляделся по сторонам и присел за опасный стол, к врагу. Чуть переместил табурет, чтобы оказаться подальше от форха, обгладывающего найденный в кладовой телячий хребет. Смотреть, как зубы относительно некрупного зверя художественно точат крестцовые кости, — зрелище не из приятных. Особенно когда сомневаешься в добродушии поддельного форха.

— Клятву я приму с благодарностью, хоть ты и проклятый вампир, коему верить нельзя, — тихо и твердо молвил сотник.

— Почему же нельзя?

— Потому что нелюдь ты, — твердо заверил светец. — Роллу родня. Из-за вас вся жизнь у нас перевернутая. Беззаконная. Что ни день, войны ждем. Поэтому север от руки эргрифа отказаться готов. И лучедар наш на северную столицу, что по ту сторону канала, все чаще смотрит. Ты верно сказал: он Серебряный. И при нынешнем маэстро не получит власти. А вот опала ему на руку. Обиженный, он северянам милее. Пожалеют, не разобравшись.

— Зачем ты мне говоришь об этом? — удивился Арха.

— Да не повезет он тебя к маэстро, — совсем тихо прошептал сотник. — Или отравит, или северянам отдаст. Скорее первое. Я давно служу, в Адалора верую. Если и правда в столицу хочешь попасть, давай свою клятву. Молви, что не сбежишь и что маэстро лечить станешь. Плох он, а мы время в дороге тратим, еле тащимся. Пять дней на острове вовсе зазря проторчали… Сейчас коней велю седлать, верхами уйдем. Карету возьмем утром, на ближнем подворье.

Арха задумчиво кивнул. Чуть помолчал и заговорил напевно, произнося клятву серьезно и в полную силу. Сотник остался доволен. Ушел, едва иссякли слова. Велел выходить во двор чуть погодя. Ампари улыбнулся Орлису, когда зал опустел:

— С людьми почти всегда так. У нас даже поговорка есть: «Сколько людей, столько и истин». Бьемся, объясняем, стараемся наладить мир. Глядь — а нас уже травят. Или того обиднее: собеседник состарился, на его месте сидит молодой и желающий славы сынок… Ты ведь не человек, Орлис?

— Нет, в общем-то. Хотя у нас все расы живут вполне мирно. И люди — тоже.

— Приятно слышать. Идем. Не верю я сотнику ни на медяк. Но гласеню не верю трижды. Держись поближе. Ты хоть и ловок, но все же пока мальчик, а не воин.

— Думаешь, он нас попробует убить?

— Посадить в клетку. Для него так понятнее и привычнее. Кстати, чем ты открыл замки на оковах?

— Магией.

— Хорошо. Значит, с тобой у меня неплохие шансы выжить и достичь столицы.

— С Бафом тоже. Он ваши железяки перекусывает без усилий.

— Он ведь не форх.

— Мы зовем таких жбрыхами. Только мой еще маленький, и я пока что не хочу его выращивать крупным. Ему семь лет. То есть зим. Почему вы меряете время в зимах?

Арха первым выглянул на улицу и кивнул сотнику. Прошел через двор, принял повод коня. Проследил, как устраивается в седле Орлис. Как забирается ему на колени Баф. Отметил, что сотник берет с собой два десятка светцов. Что еще десяток тихо и быстро уводит коней. Улыбнулся, представив себе утреннее настроение гласеня, проспавшего решительно все события. Пешего!

— Пора, — шепнул сотник, выслушав повторившийся дважды крик ночной птицы с дальнего поля. — В седло, роллово отродье.

— Меня зовут Арха, — негромко сообщил ампари, вскакивая на свободного коня. — Нам еще дней семь общаться, не меньше. Может, выучишь.

— Больно надо, — прошипел сотник, сплюнул и уехал вперед.

Ампари чуть улыбнулся и обернулся к своему беловолосому спутнику. Голова Орлиса сияла в ночи, как блик далекого Адалора, скрытого скругленным боком мира. Синева глаз тоже выглядела удивительной, подсвеченной изнутри.

— Мы меряем время зимами, поскольку лето у нас — злое время, — задумчиво сказал Арха. — Летом нет настоящей ночи. Адалор после заката уходит, чтобы светить в иной части мира. И поднимается Ролл. Он напаивает краски тонами багрянца. Смотреть на мир становится тягостно. Нет отдыха глазам. Нет покоя душе. Обучая балансу, обычно говорят, что Адалор — разум и душа, а Ролл — необузданное темное начало. Эдакое второе «я», скрытое в каждом из нас.

— Надо же, не врешь, — нехотя буркнул сотник, слушавший внимательно и даже придержавший ради такого случая коня. — Пожалуй, получше гласеня объяснил. Только время следует мерить кипами. Потому что зима слишком холодна и погодой отвратна, чтобы ей уделять название. А кипа — она вроде обещания тепла. Тонкие палки дней, сложенные в очаге жизни. Накопил, поджог — и уходи к Адалору на суд.

— Мама с папой обсуждали ваши светила, — припомнил Орлис. — И говорили, что, когда планета… то есть ваш мир, находится точно между ними, нестабильность поля достигает наивысшего уровня. Это может лишать сна и даже приводить к помутнению рассудка. А полное перекрытие Ролла белым светилом — время избыточной холодности. Поэтому у вас так важно иметь этот самый — баланс.

— Почему ты повторяешь «у вас»? — нахмурился сотник.

— Я родился в свете иных звезд. Мир, который я знаю с детства, он другой. В нем маленькое солнышко. Зима не имеет смысла совсем. Это не время и не сезон. Просто когда надо, ее вызывают для отдыха деревьев. Возле нашего дома никогда не было зимы, ни единого раза. Я и сбежал-то сперва, главным образом чтобы увидеть снег, который лежит повсюду, — тоскливо вздохнул Орлис. — А настоящего снега нет! Одно расстройство.

• Предыдущая
• 58/125
• Следующая