Нет чужих бед - Демченко Оксана Б. - Страница 13
- Предыдущая
- 13/125
- Следующая
Утром эфрити довольно потянулась и подмигнула крупному близкому шару светила Ами. Рыжему и теплому, точно такому, о каком она мечтала во сне. Его путь уникален, как и сама черепаха. Вечером шар прячется в особый канал у края панциря. По нему скользит всю ночь сквозь недра Ами, нагревая их. А утром возникает снова на «востоке». Красный, остывший. До полудня он накаляется. И снова начинает клониться к закату. Чего больше в движении солнца, магии или технологии, и как они сплетены? Это знают папа Рахта и капитан Лоэль. Взрослые, мудрые и древние.
В дверь осторожно постучали. «Так тихо и бережно может проситься в гости только Дали», — уверенно предположила Алесия. Вскочила, распахнула шкаф и торопливо нырнула в воротник широкой шелковой рубашки. Пробираясь носом сквозь скользкий легкий материал, гладящий щеки, побрела наугад к двери. Нажала на ручку:
— Входи. Ты ведь по поводу нашего цветка, да?
— Конечно, — отозвалась Дали. — Красивая одежда. Похожа на крылья. В роду Айа крылья чаще всего разворачивались как раз такие, лиловые с белым. Это написано в нашей книге памяти.
— У твоего брата теперь красно-рыжие, как огоньки, — виновато вздохнула Рыся, торопливо перебирая платья в шкафу. — Вот, надевай. Лиловое. Развевается, и рисунок белый.
Дали восторженно охнула, принимая подарок. Спорить и отказываться не было никаких сил. Ведь действительно крылья: и цвет, и ласковая прохлада узора, и легкость. Несколько минут девочка крутилась у зеркала, взмахивая руками и наблюдая, как струится шелк, переливаясь и играя. Потом спохватилась, поблагодарила и поправила ткань, разглаживая едва приметные замины.
— Я хотела спросить, можно мне звать тебя Алези? — смущенно поинтересовалась Дали, снова глядя в зеркало. — Понимаешь, у нас не принято, чтобы имена, тем более женские, начинались на «р». Плохое звучание. Угроза и вызов. Опять же, свистящее «с» — как звук старого крыла, изношенного. Мы больше радуемся звонкому «з». Будь ты чужая, я бы промолчала. Но ты наша. Язык знаешь — полдела. Ты на солнышко смотришь как никто другой. И сама ты солнышко.
Дали изложила свои пояснения и виновато пожала плечами — вдруг сказанное не укладывается в рамки вежливости? Алесия покатала на языке новое имя. Сочла его подходящим и даже замечательным. Кивнула, подала руку маленькой и'наэ. Вдвоем они спустились по широкой лестнице на первый этаж. Ступени были слишком высокими и неудобными для ног Дали. Эфрити отругала себя за недогадливость: следовало предупредить маму и попросить поселить гостей внизу. Придержав дверь, Алесия помогла подруге преодолеть еще пару ступенек и спуститься в траву, густо унизанную переливчатыми росинками. Лиловые глаза и'наэ наполнились восторгом. Тонкие пальцы потянулись к самым высоким цветущим метелкам. Тронули их так бережно, что ни одна капля не дрогнула, не сорвалась в полет. Дали долго любовалась скатанными в шарики радугами. Потом прикрыла веки и слизнула росу кончиком языка. Рассмеялась:
— Это роса. Я читала, но не думала, что она столь красива. И вкусна.
— Дай попробовать, — заинтересовалась Алесия. — Странно… мне ужасно давно не приходило в голову пить росу. Точно, сладкая.
— Цветная на вкус, потому что в ней радуги, — сказала Дали. — Идем. Наш айа должен быть там, за домом. Я боюсь его одна рассматривать. Вдруг не вырос?
— У мамы? — рассмеялась Алесия. — Да под ее зеленым взглядом камни расцветают! Идем!
Дали обрадовано кивнула и поймала руку эфрити. Вдвоем они пошли по густой траве, бережно разгребая ее, чтобы как можно меньше мять.
Цветок, само собой, вырос. Алесия охнула от восторга. Она и представить себе не могла, как огромно сокровище маленькой Дали!
Ствол, толщиной и цветом подобный сосновому, поднимался вверх на два десятка метров. Там начиналось утолщение-колено, над ним раскрывался шатром первый ярус из пяти огромных перистых листьев, напоминающих папоротник, нежно-салатовых с золотой кромкой. Над каждым листком набухала золотая почка цветка. Далее вверх уходил ствол половинной толщины. Через десять метров на нем формировалось новое колено, опушенное недавно проклюнувшимися листьями. Над ними покачивался под ветром совсем тонкий хлыст-верхушка.
— Бывает до пяти ярусов листьев, — объяснила Дали, не переставая смотреть вверх. — Но редко. На всю нашу Дзоэ'та одно дерево имелось такое, огромное. Ему исполнилось шестьсот сорок девять циклов, когда пришла осень и убила все живое. Я самая счастливая на свете! Я увижу айа цветущим. Опять. У вас ведь не бывает совсем холодной зимы, Алези?
— Только по необходимости, — успокоила Алесия. — Некоторые наши деревья нуждаются в ней, чтобы отдыхать. В свой срок приходит магическая осень и потом зима. Сейчас снег далеко, на том берегу Срединного моря. А здесь, возле дома, зимы вообще не случается, не переживай.
— Хорошо, — успокоилась Дали.
Алесии казалось, что золотые почки набухали не только заметно для взгляда, но и ощутимо для магии. Плотные покровные пленки впитывали свет, радовались ему. Да точно — радовались! Вон и листья шевелятся, по бархатной пушистой оторочке их кромок пробегают глянцево-лоснящиеся волны. Дерево играет с ветром!
— Дали, а ваш лес — он ведь живой, — почти испуганно уточнила Алесия.
— Конечно! — кивнула девочка. — Живой, умеет радоваться и помогает нам, лечит. Поэтому мы и стараемся всеми силами спасти его. Это больше, чем упрямство или привязанность. В общем-то мы единое целое: люди и цветы и'наэ. Когда умерли последние зеленые айа, была жива моя прабабушка Жалзи'айа. Ей исполнилось тридцать девять циклов в последнюю осень. Она пила нектар и умела летать. Цветы были ей родными. Потому Жалзи и все люди ее поколения жили долго, более двух сотен циклов. А их дети выросли в пещерах. Тепло и свет экономили, оттого и ввели очередность на рождение, у нас мало отсеков для выращивания малышей. Жалзи позволили продолжить род Айа, когда ей было уже сто восемьдесят, то есть весьма поздно. Дочка ее родилась бескрылой и не видела солнца, прожила всего сто семьдесят восемь циклов. Моя мама Ализа — из второго поколения утративших полет. Ее сверстники жили не более ста сорока циклов. Я родилась совсем слабенькая. Прожила бы еще меньше. Нам нельзя без наших цветов. И без солнышка.
— Сколько же лет, то есть циклов, назад наступила осень?
— Триста пятьдесят четыре, — тихо прозвучал голос Зоэла, выбравшегося из дома, чтобы посмотреть на цветок. — Мы почти утратили надежду на спасение леса. Но сейчас надежда снова жива, как этот замечательный взрослый айа. А теперь я чувствую глупую и непобедимую гордость. Мой непослушный сын нарушил закон и сохранил крылья. Он будет собирать нектар.
— Вечером айа зацветет, — уверенно обещала Дали, глядя на бутоны. — Я посижу и подожду здесь, чтобы не пропустить ничего.
— Я дам тебе виф — это, если по-простому, живое средство для записи событий, — вздохнула Алесия, пытаясь объяснить не имеющее аналога в языке и'наэ. — И позову мальта, чтобы ты могла делать разные картинки. Издалека и вблизи, снизу и сверху.
— Спасибо, Алези!
Эфрити сняла с шеи кулон и отдала маленькой и'наэ. Объяснила, как договориться с вифом. Успокоила ощетинившего брови Зоэла: ни один мальт не допустит падения ребенка со своей спины! Он умный. Станет придерживать хвостом, если Дали расшалится и забудет о высоте.
Дверь дома хлопнула, на пороге появилась Лэйли. Подошла, сгрузила на землю корзину с продуктами для Дали. Позвала мальта и строго велела ему не потакать шалостям и не пытаться откусить краешек листка незнакомого растения, такой сочный и приманчивый на вид. Улыбнулась Зоэлу:
— Нам пора. Ваши старейшины уже в рубке. Им сказали, что айа зацветет вечером по времени Ами. Прилетели, бросив все. Хотят увидеть лично. Но сперва намерены рассказать что-то важное. Готовы лететь?
— Конечно, — кивнул отец Дали. — Я только хотел спросить, как устроились люди из города Зинн'э? Непривычно оказаться в стороне от всех хлопот, переложив их на чужие плечи. Мне совестно, вы тратите на нас силы и время, а я отстранился от всего и отдыхаю.
- Предыдущая
- 13/125
- Следующая
