Заклинание для хамелеона - Пирс Энтони - Страница 43

Ида рассмеялась:

— Да никак! Если бы я была чародейкой, неужели, по-твоему, я смирилась бы с такой внешностью?

— Да, — убежденно сказал Бинк. — Если твоя красота не сработала, а тебе по-прежнему хочется власти и ты рассчитываешь обрести ее с помощью случайного прохожего… Понятно, почему Трент не сумел соблазнить тебя посулами красоты. Тогда твоя маскировка исчезла бы — а красавицей ты и сама можешь сделаться в любой момент. Вот ты и решила отправиться за мной в таком образе, который ни у кого не вызовет подозрений. И разумеется, ты не намерена помогать другому волшебнику завоевать Ксанф…

— Поэтому я явилась прямо сюда, в Обыкновению, где нет никакой магии, — закончила она, — а следовательно, никаких иллюзий.

Стало быть, он в очередной раз лопухнулся. Или нет?

— Может, на самом деле ты именно так и выглядишь. Там, на острове, я ведь мог и не увидеть настоящую Ирис.

— А как мне вернуться обратно в Ксанф?

На это у Бинка ответа не было. Он сказал со злостью:

— А зачем ты сюда явилась? Похоже, тебе и без магии со своими проблемами не разобраться.

— Ну, на это нужно время…

— Чтобы магия выветрилась?

— А как же? Когда раньше, еще до щита, драконы залетали в Обыкновению, они исчезали не сразу, а через несколько дней, а то и недель. Может, и больше. Волшебник Хамфри говорит, что в обыкновенских книгах много картинок и описаний драконов и других магических зверей. Теперь обыкновены драконов не видят и считают, что в их старых книгах сплошные выдумки. Но это только доказывает, что магия в животном или человеке рассасывается не сразу.

— Так значит, чародейка все-таки может сохранять свои иллюзии несколько дней, — сказал Бинк.

Ида вздохнула:

— Может быть. Но я не Ирис, хотя и не отказалась бы быть ею. У меня были совсем другие причины покинуть Ксанф. И очень важные.

— Да, я помню. Одна — избавиться от своей магии, а вторую ты мне назвать не захотела.

— Наверное, ты заслуживаешь того, чтобы узнать ее. Все равно ты так или иначе вытянешь из меня правду. Я узнала от Синн и Нусы, что ты за человек, и…

— Так Синн все же спаслась от дракона?

— Да, благодаря тебе. Она…

Бинк заметил приближающийся огонек.

— Хамелеон.

Ида принялась поспешно прятать кирпичи. На этот раз огонек приблизился к самой яме.

— Надеюсь, вас там не затопило? — осведомился голос Трента.

— Мы бы тогда вплавь ушли, — ответил Бинк, — Слушай, волшебник, чем больше неудобств ты нам создаешь, тем меньше у нас желания с тобой сотрудничать.

— Это, Бинк, я очень хорошо понимаю. Всей душой предпочел бы предоставить вам шатер со всеми удобствами…

— Нет.

— Бинк, мне трудно понять твою преданность режиму, который так по-свински с тобой обошелся.

— Ты-то откуда знаешь?

— Мои шпионы, естественно, прослушивали ваши разговоры. Но я вполне мог и сам догадаться, зная, насколько дряхл и упрям стал король Шторм. Магия проявляется в самых разнообразных формах, и когда ее определение становится слишком узким…

— Но здесь-то это никакой роли не играет.

Волшебник стоял на своем, противопоставляя лотку ослиному упрямству Бинка:

— Возможно, Бинк, ты и в самом деле не обладаешь магией, хотя я с трудом представляю себе, чтобы Хамфри мог в таких делах ошибаться. Но у тебя много других отменных качеств, и из тебя получился бы отменный гражданин.

— Знаешь, он прав, — сказала Ида. — Ты заслуживаешь большего.

— На чьей ты стороне? — огрызнулся Бинк.

Она вздохнула в тс no юге. Очень душевный, искренний вздох. Бинку было как-то проще оценивать достоинства Иды в темноте, не видя ее.

— Я на твоей стороне, Бинк, и восхищаюсь твоей преданностью родине, только сомневаюсь, что родина этого заслуживает.

— Что ж ты тогда не расскажешь ему, где находится Щитовой камень, если, конечно, знаешь?

— Потому что, при всех своих недостатках, Ксанф остается замечательной страной. Король-маразматик не вечен; когда он умрет, им придется передать престол волшебнику Хамфри, а при нем порядки изменятся к лучшему, сколько бы он ни жаловался, что впустую тратит время. Может быть, уже родился новый волшебник, которому он передаст власть. Все получится — раньше-то получалось. Меньше всего на свете Ксанфу нужен жестокий тиран, злой волшебник, который всех несогласных превратит в брюкву.

Наверху раздался смешок:

— У тебя, радость моя, смышленая головка и острый язычок. Честно говоря, я предпочитаю превращать несогласных в деревья — они живут подольше брюквы. А не могла бы ты допустить, хотя бы чисто теоретически, что из меня получится правитель получше нынешнего короля?

— А знаешь, он прав, — с невидимой в темноте ухмылкой передразнил Бинк недавние слова Иды.

— А на чьей стороне ты? — мгновенно нашлась Ида. в свою очередь передразнив Бинка.

Но юмор оценил и засмеялся волшебник:

— А вы мне нравитесь, честное слово. Оба. Соображаете неплохо и принципами не поступаетесь. С такими-то достоинствам и да на моей бы стороне — я бы в долгу не остался. Например, мог бы дать вам право вето на все мои превращения. Сами бы решали, кого в брюкву превратить, кого во что другое.

— Ага, чтобы на нас лежала ответственность за твои преступления, — заметила Ида. — От таких привилегий мы бы скоро стали ничем не лучше тебя.

— Если вы от природы лучше меня, то не стали бы, — возразил Трент. — А если не лучше, значит, и никогда лучше меня не были. Просто в такие ситуации не попадали. Лучше бы вам это уяснить, а то останетесь на всю жизнь лицемерами.

Бинк заколебался. Он вымок и продрог, и ему вовсе не улыбалось провести ночь в этой яме. Вот только можно ли доверять словам Трента? Нет, двадцать лет назад в погоне за властью он постоянно нарушал свое слово. Отчасти именно поэтому он потерпел поражение: никто уже не доверял ему, в том числе и соратники.

Обещания волшебника ничего не значили. Все его рассуждения имели одну цель — выудить из пленников, где находится Щитовой камень. Право вето на его превращения? Да он их первыми превратит в какую-нибудь гадость, как только у него пропадет в них нужда.

Бинк ничего не ответил. Промолчала и Ида. Трент подождал немного и ушел.

— Вот мы и преодолели искушение номер два, — заметила Ида. — Но он умен и беспринципен. Дальше будет хуже.

Бинк вынужден был с ней согласиться.

Наутро косые лучи солнца подсушили кирпичи. Они, конечно, еще не совсем затвердели, но начало положено. Ида сложила их за ширмой, чтобы не было видно сверху. Если все будет хорошо, днем она снова выставит их на солнышко.

Пришел Трент и принес еду — свежие фрукты и молоко.

— Не хотелось бы говорить в таком тоне, но терпение мое на пределе. В Ксанфе в любой момент могут перенести Щитовой камень на новое место — такой уж там порядок, — и ваши сведения окажутся никому не нужными. Если сегодня я не получу от одного из вас необходимую информацию, завтра превращу вас обоих. Из тебя, Бинк, я сделаю василиска, а ты, Ида, будешь василисочкой. И посажу вас в одну клетку.

Бинк с Идой в ужасе переглянулись. Василиск и василисочка — это одно и то же: крылатая рептилия, вылупившаяся из яйла без желтка, снесенного петухом и высиженного жабой в теплой навозной куче. От его смрадного дыхания вянут растения и рассыпаются камни, а при одном взгляде на его морду все живое падает замертво. Крошка василиск — король рептилий.

В посланном Бинку знамении в подобие василиска превратился хамелеон — и тут же погиб. А теперь ему напомнила о хамелеоне та, которая ничего не могла знать о знамении; а другой человек угрожает превратить в… Да, видно, смерть не за горами.

— Блефует, — после долгого молчания сказала Ида, — Не станет он этого делать. Просто хочет напугать нас.

— И небезуспешно, — пробормотал Бинк.

— Видно, без показательного урока не обойтись. — сказал Трент, — Я никого не прошу принимать мой талант на веру, когда его так легко продемонстрировать, да и мне полезно будет поупражняться после долгого перерыва, связанного с пребыванием в Обыкновении, — Он щелкнул пальцами и обратился к подбежавшему стражнику: — Пусть наши пленники поедят, а затем поднимите их наверх.