Журнал «Если», 2000 № 04 - Уильямс Шон - Страница 20

• Предыдущая
• 20/78
• Следующая

Во многом благодаря «Хэммер Студиоз» со второй половины 50-х «золотой фонд» английской кинофантастики ежегодно пополнялся одним-двумя новыми фильмами. В 1956 году кроме «Куотермасса» появился фильм Л. Нормана «Х-неизвестное» — не игнорировавший научной проблематики триллер о катастрофических радиоактивных выбросах из-под земной коры. В 1958-м на экраны вышли «Безликий демон», где инфернальное зло воплощалось в материализованных мыслях маньяка-ученого, и «Космическое чудовище» — первый и, по-моему, единственный английский «прорыв» в тему гигантских насекомых. В 1959-м среди героев английского кино появился свой оживший динозавр («Огромный бегемот» Ю. Лори). Не в пример космическим и земным монстрам, симпатию вызывал заглавный герой фильма «Пузатый снежный человек» В. Геста (1957).

Вместе с тем еще до «Куотермасса» на «Хэммер Студиоз» поняли, что превзойти американцев в жанрах science fiction или даже трэш-фантастики, не имея их сюжетной базы — телесериалов и комиксов, практически нереально.

Именно поэтому главным жанром в «Молоте» стал традиционный для Англии готический хоррор. «Проклятие Франкенштейна» (1957) Т. Фишера становится прологом к целому направлению в жанре фильмов ужаса, известному как «новая готика». Режиссер Теренс Фишер, актеры Питер Кушинг и Кристофер Ли, оператор Джек Эшер и художник Бернард Роббинс выводят классический хоррор (представленный в основном фильмами студии «Юниверсал» 30-х -40-х гг.) на новый виток развития: фильмы о Франкенштейне и Дракуле, ожившей мумии и вервольфах приобретают визуальную реалистичность и психологизм, их компонентами становятся агрессивная эротика и насилие. Визитной карточкой «новой готики» становится кадр из «Дракулы» 1958 года, где актер К. Ли, обнажив «волчьи» клыки, испепеляет взглядом свою жертву (на самом деле, на его зрачках были неудобные контактные линзы, из-за которых он то и дело наталкивался на партнеров и реквизит).

«Новая готика» пустила такие глубокие корни в английском кино, что и в 60-х, и в 70-х к ее стилистике и сюжетным ходам не раз обращаются другие фантастические жанры. Растения-людоеды («День триффидов», 1963), порабощающие ослепшее под воздействием космического катаклизма человечество, или внеземные пришельцы («Крик умирающей Земли», 1964; «Далеки — вторжение на Землю», 1966) преследуют своих жертв с жутким упорством вурдалаков или оборотней. Черты демонического монстра приобретает человеческий мозг, оживленный в лаборатории ученого («Мозг», 1965). С другой стороны, в условную ткань легенды и сказки внедряются элементы наукоподобия. В «Проклятии вервольфа» Т. Фишера (1961) борьба героя Оливера Рида против своей природы оборотня напоминает борьбу ученого с поразившим его организм вирусом.

Заинтересованно и даже ревниво наблюдая за революционным продвижением русских и американцев в космос, британцы не могли не отреагировать на это в своих фильмах. В 1963-м на экраны выходит эксцентрическая комедия Р. Лестера «Мышь на Луне», герой которой — премьер-министр сказочного герцогства Фенвик, опережая и США, и СССР, отправляет на Луну ракету, где вместо топлива используется… марочное вино из местных виноградников.

Были, конечно, и более серьезные подходы к космической теме. Все тот же В. Гест еще в 1962 году ставит далеко не смешную научно-фантастическую драму «День, когда Земля вспыхнула». После серии ядерных взрывов Земля меняет свою орбиту и начинает неумолимо приближаться к Солнцу, из-за чего весь цивилизованный мир приходит в состояние хаоса… В конце 60-х выходит любопытная лента Роберта Перриша «Путешествие к дальней стороне Солнца», интрига которой строится на гипотезе существования еще одной планеты Солнечной системы, не видимой с Земли. К сожалению, в отличие от массовой трэш-фантастики, где действуют примитивные космические пришельцы («Доктор Кто и далеки» Г. Флеминга, «Остров обреченных на сожжение» Т. Фишера, «Они пришли из открытого космоса» Ф. Френсиса), фильм Пэриша не перешел в разряд культовых и был быстро забыт.

Скорее всего, причиной этому был скромный бюджет картины. Продюсеры (тем более американские, которые нередко финансировали британские фильмы) не слишком жаловали проекты, не рассчитанные на массового зрителя. По части бюджетов и постановочной базы британская кинофантастика, конечно, уступала американской. Хотя и здесь надо сделать одну оговорку: в 60-е годы весьма высокую репутацию в области постановки приключенческих, трюковых и фантастических лент приобретает английская студия «Пайнвуд».

Именно здесь в 1962 году американцы Гарри Зальцман и Альберт Броколи запускают в производство первый фильм об агенте 007 — «Доктор Но». Не слишком углубляясь в тему «бондианы», попробуем ответить всего на два вопроса.

Надо ли считать «бондиану» детищем британского кино? Пожалуй, все-таки да. Хотя идеология проекта, в принципе, формулировалась в Америке (в судьбе фильма принимал участие даже президент Кеннеди), вклад англичан был значителен и уникален. Культовую маску Бонда создал британский актер — Шон Коннери. Как правило, «бондиану» ставили английские режиссеры (Т. Янг, Г. Гамильтон и др.). Главные трюковые съемки производились в павильонах и специально построенных декорациях студии «Пайнвуд». Наконец, национальная принадлежность Бонда — подданного Ее Величества и агента британской разведки — была и по сей день остается важным неформальным моментом сюжета.

Вопрос второй: надо ли относить «бондиану» к кинофантастике? Наверное, тоже да. Уже с «Доктора Но» и в основной фабуле, и на периферии сюжета всегда присутствует фантастика. Непременным местом действия становятся фантастические «гнезда» мировых гениев зла — форты, острова, ракетные базы в жерле вулканов… Монорельсовые дороги, радиоуправляемые автомобили, подводные скутеры, боевые лазеры, лучевые ружья, приборы рентгеновского зрения, не считая десятков забавных и оригинальных мелочей из шпионского арсенала, вполне достойны занять место в воображаемом «Мемориале мировой фантастики», причем именно в «британском зале».

Перефразируя название забавной комедии 90-х об англичанине, который «поднялся на холм, а спустился с горы», можно сказать, что 70-е годы начались для британской кинофантастики триумфальным «восхождением на вершину», а закончились пологим спуском. В самом конце 60-х Стэнли Кубрик, оттолкнувшись от идеи Артура Кларка, поставил в Англии «Космическую одиссею». В начале 70-х он же экранизирует культовый роман другого англичанина, Энтони Берджеса («Заводной апельсин», 1973), с английским актером Малькольмом Макдауэллом в главной роли. Фильм Кубрика получает своеобразную антитезу, когда англичанин Линдсей Андерсон делает Макдауэлла главным (и положительным) героем своей сатирико-фантастической притчи «О, счастливчик!».

В начале 70-х еще довольно бодрым выглядит готический хоррор («Вампиры-любовники», «Капитан Кронос: охотник на вампиров»), где заметно прибавляется обнаженных женских тел и декадентских мотивов. Без последних не обходится даже космическая тема: Николас Роуг заметно озадачивает любителей традиционных фильмов о пришельцах, сняв в роли андроида рок-звезду Дэвида Боуи («Человек, который упал на Землю»). Но свои фильмы получает и массовый зритель, который все еще способен восторгаться фехтующими скелетами Рэя Хэррихау-зена («Золотое путешествие Синдбада») и куклами-динозаврами из доисторических фантазий В. Геста («Когда динозавры правили Землей») и К. Коннора («Под земной корой»). Динозавры и прочие атрибуты «затерянного мира» обеспечили успех и двум другим фильмам Кевина Коннора («Земля, забытая временем», 1975; «Люди, забытые временем», 1977), хотя уже вскоре стало ясно, что по части экранизаций Э.-Р. Берроуза и других подобных сюжетов соревноваться с Голливудом бесполезно.

Конец 70-х, да и практически все 80-е заметно снизили репутацию британской кинофантастики, из-за чего новое поколение зрителей во многом стало воспринимать ее как рынок подержанных голливудских сюжетов. Действительно, на английских студиях снимались очередные сиквелы американских боевиков («Вой-4», 1988) и экранизировались американские комиксы («Флэш Гордон», 1980), но дело еще и в том, что даже стопроцентно британские картины мало чем отличались от заокеанских прототипов. В «Планете ужасов» (1982) Н. Уоррена чувствовалось очевидное влияние «Чужого». «Восставший из ада» (1987) немало почерпнул из «Полтергейста» и других американских ужастиков. Даже визуально самобытная и не обделенная хорошими актерами (Б. Кингсли, М. Хэмилл, Б. Пакстон) приключенческая антиутопия «Слипстрим» (1989) оказалась незаметной за широкими спинами таких лидеров жанра, как «Безумный Макс» и «Бегущий по лезвию».

• Предыдущая
• 20/78
• Следующая