НП-2 (2007 г.) - Гурин Максим Юрьевич "Макс Гурин (экс-Скворцов)" - Страница 33

Можно, конечно, задаться и ещё одним вопросом в связи с этой моей «ловлей человеков» образца начала Эры Водолея, к коему знаку Зодиака я, собственно, и принадлежу – то есть, а как вообще получилось, что я так много времени проводил за рассматриванием голых девок в компьютере. Да очень просто это получилось! И, как водится, весьма забавным, странным и парадоксальным образом.

Когда я временно потерял всякую надежду на то, что когда-нибудь что-нибудь сложится с проектом «Новые Праздники», что было особенно печально, если учесть, что в локальном масштабе, то есть в маргинальном окружении, каковое маргинальное окружение при этом, по совместительству, представляет из себя свет отечественной словесности и музыки (не путать с бульварной хуйнёй, истинное место которой в очистительном огне Мирового Пожара J) проект этот всегда, с самого своего основания, вызывал не просто симпатии, а подлинный восторг (кроме шуток, реально J) – так вот когда я временно потерял надежду на успех этого предприятия (нет, не веру, а именно временно потерял надежду), то мне пришлось, понятное дело, задуматься о постоянной работе. И сразу по возвращении с гастролей в Австрии, куда пригласили, было дело, ансамбль «е69», я реально приступил к своим обязанностям в роли ведущего полосы «Музыка» в еженедельном приложении к «Независимой газете» «Ex libris», которое в то время возглавлял Игорь Зотов – прекрасный, без балды, человек.

В принципе, несмотря на скудную зарплату, мне там нравилось. Я писал себе критические статьи по своим любимым Шостаковичам, Стравинским, Губайдулиным и Денисовым, делая вид, что рецензирую свежевышедшие, посвящённые их творчеству, книги, ибо к этому обязывала меня специфика издания. Я объяснял «широким массам», что такое темперация, заодно проходясь по 24-тоновой системе индусов и додекафонии Шёнберга; я пытался заставить людей задуматься, а не была ли первая серьёзная возлюбленная Шопена Мария Водзиньска просто обычной слишком молодой сучкой, а статья посвящённая Софье Губайдулиной «Тайные танцы чисел» и вовсе имела подзаголовок «1:0 в пользу Сальери», и все эти мои опусы были с большим одобрением встречены в среде профессуры московской консерватории, и иные профессора спрашивали порой мою бездарную тётю, а что, мол, я закончил, и как, мол, странно, что у меня нет специального музыкального теоретического образования ; побольше бы, мол, таких критиков и всё такое. Короче говоря, я чувствовал себя весьма на своём месте. Единственное, что меня не устраивало – это зарплата J. Но поначалу я это терпел.

Впрочем, как легко догадаться, небо в «Ex libris(е)» с самого начала не было таким уж безоблачным. Шёл конец 2001-го года, и в моде была провинциалка Земфира со своим «хочешь, я убью соседей?» и прочими псевдооткровениями девочки из глубинки, а «Ex libris», газетёнка для интеллигентско-диссидентской среды Эрэфии и их отпрысков с пресловутой, блядь, тонкой душевной организацией, всё-таки хотел быть модным, а если и не модным, то уж во всяком случае не совсем старомодным.

Поэтому в первую же мою полосу мне пришлось вставить рецензию на какую-то абсолютно непотребную бульварную книжонку о Земфире. Названия я, конечно, сейчас не упомню, да и много было бы чести моральным уродам, но факт тот, что наш главный, Зотов, сказал, что хорошо бы к этой статейке «Земфиркино» фото; мол, пошарь в интернете, найди чего-нибудь (Зотов, собственно, примерно тогда и принял историческое решение, чтобы в нашем издании слово «интернет» всегда печаталось с маленькой буквы – уважаю! И так с тех пор сам всегда и пишу! J), и я, понятное дело, пошарил. А как? Начальник сказал – ты сделал. Это жёстко. И так должно быть повсеместно. Остальное от временно прочно утвердившегося в мире Лукавого (впрочем, тут тоже уместней маленькая буква).

Интернет в «Независимой» – ясен хуй был выделенкой. Я сел в такую себе обособленную комнатуху, где стоял у нас комп с сетью и тупо набрал в Яндексе словосочетание «земфира фото». Ну и пиздец, как вы понимаете! Первая же ссылка отправила меня на «girl.ru»… и понеслось.

Фото для статьи я, конечно, нашёл, но у меня по первости крыша поехала. Я, агнец божий (смайлик залупляет хуй и видит, что там у него появились вдруг маленькие глазки-бусинки, словно у хомячка. Несколько секунд смайлик и его хуй с интересом разглядывают друг друга), и подумать не мог, что в интернете есть такое, да ещё и в таком количестве, да ещё и совершенно бесплатно.

Я пришёл домой и всю ночь сидел на своём наимедленнейшем модеме, подключённом к наихуёвейшей старой телефонной линии самого центра города.

Понятное дело, что будучи на четверть евреем, постепенно я стал задумываться, как бы извлечь из этой своей новой страсти хоть какую-то пользу для человечества, а не дрочить, как на новые ворота баран.

И, как известно, создал базу данных по, назовём их так, «частницам», каковой базой так толком и не воспользовался, ибо, как я уже говорил, меня отвлекла «реальная» жизнь. Хули там, ведь не каждый же год люди квартиры меняют! Сработал, короче, катеживовский глиняный домик…

Спасибо, Катя! Ввек не забуду!..

VI.

Все мы должны стать Единым Я, потому что это Единственное, что честно; Единственное, что справедливо; потому что это просто-напросто Единственный Выход.

Я знаю это точно.

Я энциклопедически образован; говна ел столько, что вполне хватило б на всех; я добрый и ненавижу Зло; я умею создавать прекрасную музыку и, вместе с тем, умею работать руками, и это именно я говорю вам, что то, что все мы должны стать Единым Я – это точно.

Вы не волнуйтесь! Когда мы станем Единым Я, меня сразу не станет. Стать Единым Я – не значит стать мною лично. Это значит стать Собой! Это значит стать Им! Я знаю это точно!

Что вам ещё? Какие ещё увещевания вам нужны?

Не спрашивайте о сроках. Никогда не спрашивайте о сроках! Потому что… времени нет.

VII.

Как раз поздней осенью 2002-го года в общих чертах подошёл к концу процесс записи этих несчастных пяти песен («Тагудада», «Вечная Любовь», «Никаких небес!», «Горе чужое» и «Метрополитен»), которые потом вошли в альбом «Письмо» (http://www.novopraz.com/pismo.html

), то есть в альбом абсолютно живой музыки. В отличие от тех песен (в том числе, «Письмо»), что мы записали, когда был ещё постоянный живой состав, за одну ночь, а за другую это «милостиво» свёл Серёжа Большаков, естественно не особо стараясь (ведь для меня же, для друга своего бывшего, который, собственно, его на эту студию и привёл – ну да ладно, затрахало говорить об этом) – эта сессия длилась целых два года.

Год длилась запись, а ещё год – сведение. Понятно, что это длилось так долго не потому, что таким уж большим был объём работ, а потому, что это делалось время от времени, когда, собственно, время это появлялось у Эли Шмелёвой (да, я снова, несмотря на даваемые в прошлом зароки, пришёл с этим проектом именно к ней и, хотя всё это опять очень долго тянулось, остался в итоге очень доволен), у басиста Пети Дольского, у нынешнего, кстати, гитариста Земфиры Андрея Звонкова, которого я знал практические с детства, у барабанщика Володи Дольского.

Пожалуй, осмелюсь всё-таки всё рассказать по порядку.

Примерно год после того, как осенью 2000-го года мы с Вовой Афанасьевым решили распустить живой состав «Новых Праздников» (подробно эта история изложена в моём романе «Я-1» вообще (http://www.raz-dva-tri.com/JA-1.doc

) и в главе 78, в частности J), что было очень кстати, кстати, для Тёмны, которую как раз в это время позвали петь в «Кукурузу», и она начала несколько разрываться меж двух огней – так вот, примерно год после этого я вообще ничего так особо не делал в музыке, а тихо себе работал в «Ex libris(е)». Впрочем, вру. Тогда же, очень потихоньку и неспешно, я делал проект танцевальных римейков на песни советских композиторов с Ирой Шостаковской, что получило потом название «Народные комиссары» (http://www.raz-dva-tri.com/shosta.htm

). Мне очень нравилось этим заниматься, потому что когда у меня был глубокий мировоззренческий кризис, а именно его я тогда и переживал, загнав его, впрочем, довольно глубоко в подсознание, нет совершенно никакой возможности работать со своей музыкой, а вот с чужой, но всегда искренне, то есть прямо-таки с детства симпатичной – это совсем другое дело.