Дэнилидиса - непутёвый герой - Жмыхов Денис Валерьевич - Страница 69

   - Но...- растерянно заморгал глазами Деетерис. - Это же лежало на поверхности! Творец! Так отчего же наши полководцы и все светлые умы Империи раннее не догадались до такого простого и гениального решения!

   - Сэр Деетерис. - Прервал я льющиеся дифирамбы. - Вы хотели сказать что-то ещё или мне показалось?

  Было видно, что барон слегка сконфужен тем, что его раскусили, но как ни в чем, ни бывало, ответствовал:

   - Да, ваша милость, вы правы. Не буду скрывать от вас, тем более что это станет известно и вам в самом ближайшем будущем. Дело в том, что отряжая вас на этот участок и не подкрепляя вас кем-либо из прибывших с Дорменангаром, Его Императорское Величество через его светлость князя Телеремнара возлагали большие надежды на проявление сил Перстня, носимого вами.

  А это уже интересно!

   - И на что же они рассчитывали? - Я весь буквально подобрался, словно для прыжка.

   - Многие детали мне, увы, не ведомы, - как ни в чём ни бывало продолжал растекаться словесами по древу барон, - но в общих чертах и по слухам - от Перстня ждали что-то вроде пробуждения к вящей славе Пресветлой Импреии...

   - Смею заметить, - немного грубо прервал Этрир стройную речь его милости, - сэр Дэнилидиса большей частью рассчитывал только на себя и свой ум! Да, возможно Перстень и оказывал кое-какую помощь, но ни молний, ни дрожи земной, ни чего-либо эдакого, - тут он сделал неопределённый финт рукой, - не было! Всего добивались собственными жилами, собственной кровью!

  Эх, верный старина Этрир, а может оно и к лучшему, что ты не подозреваешь, НАСКОЛЬКО все мои успехи зависят от Перстня, и что сам Перстень не проявляется настолько ярко, чтобы всем стало понятно - НАСКОЛЬКО...

   - Что вы, благородный сэр! - Деетерис высокомерно вскинул подбородок. - Я нисколько и ни в коей мере не сомневаюсь в вашей доблести и в доблести солдат Империи! Или вы хотели сказать, что я - барон Эссинский и Уорстерский всю кампанию просидел за чародейскими спинами, не обнажая меча?

  Командующий восьмым Большим имперским полком вскочил, опрокидывая стул. Рука барона легла на рукоять меча.

   - Ша! Всем стоять! - Рявкнул я первое, что пришло в голову. - Этрир, сядьте! Барон, уберите руку от меча!

  Командующий, слегка побагровев, неохотно поставил стул на место и сел, барон также нехотя отвел ладонь от рукояти и учтиво поклонился в мою сторону.

   - Прошу извинить, ваша милость. - Произнёс он. - В словах доблестного воина мне послышалось попрание моей чести...

   - Вам, в самом деле, послышалось, ваша милость. - Нетерпеливо ответил я. - Сэр Этрир этим хотел лишь донести до вас, что Перстень, к сожалению, не оправдал надежд Императора. Его проявления мне самому непонятны и неконтролируемы. Чтобы было понятнее - он проявляет себя тогда, когда ему вздумается, а не по моему желанию.

  Барон ещё раз галантно поклонился и произнёс:

   - Ещё раз прошу извинить, ваша милость, за происшедшее. Дозвольте передать вам послание его светлости, и я тут же отправлюсь в обратный путь.

   - Полноте, ваша милость, - Боже, какие слова! Однако ж я всё больше вживаюсь в вельможью роль, - к чему эта спешка? Предлагаю отдохнуть с дороги. Сами отдохнёте и сопровождающим отдых дадите!

   - К искреннему и величайшему сожалению вынужден отказать вам, ваша милость. - Почти искренне ответил барон. - Но сюзерен нуждается во мне, и посему слушайте.

  Тут он выпрямился, расправил плечи и полным достоинства голосом возвестил:

   - Ваша милость, его светлость князь Телеремнар оповещает вас о полной и беззаговорочной победе над сильным и коварным врагом. Также его светлость ждёт вас во главе победоносного воинства в Приреченске не позднее, чем послезавтра к вечеру. Вам надлежит присутствовать на церемонии обретения герба и подтверждающих ваш титул бумаг, и, разумеется, в обретение полного и законного владения и управления помилованных вам земель.

  Тут Деетерис на секунду замолчал, придавая значимости себе и своим словам, и продолжил:

   - Также оповещаю вас, что в Приреченске вас уже дожидается высокое и уполномоченное посольство Двора Его Императорского Величества.

  Я на какое-то короткое время даже онемел, не зная, что и ответить. Ох, не к добру всё это: всё повышающееся внимание Императора и его окружения к моей скромной персоне начинало реально настораживать.

   - А по какому вопросу? - Не совсем придерживаясь этикета, ответил я, когда получилось согнать в кучу разметавшиеся по черепной коробке мысли.

   - Сие мне не ведомо, ваша милость. - Манерность Деетериса уже начинала раздражать. - Я передал послание, и теперь позвольте покинуть вас.

  Барон в очередной, не знаю уже какой по счёту раз, поклонился и, пройдя пару шагов спиной вперёд, развернулся и, чеканя шаг, уверенно зашагал к выходу.

   - Постойте! - Успел окликнуть я, и, когда посланец резко развернулся, вперив в меня свой одновременно жёсткий и учтивый взгляд, я поспешно добавил. - Передайте искреннюю благодарность его светлости и сообщите, что я буду в Приреченске к назначенному сроку, но большая часть воинства подойдёт позже, ибо необходимо усердно поработать топорами для расчистки и расширения безопасного прохода вглубь Роменагорна.

   - О, в этом нет необходимости, ваша милость. - Вежливо ответствовал Деетерис. - Его светлость заранее отослал гонца с приказом о выдвижении вспомогательных отрядов и ополчения для подобных дел.

  И, в последний раз откланявшись, он исчез за тканью полога.

  Сразу после этого я распустил совет, отослав командиров к своим отрядам для подготовки к выступлению в обратный путь.

  А сам я ещё долго сидел в опустевшем шатре и не мог понять, что меня гложет и не даёт покоя: от посещения столь вежливого и учтивого барона на душе остался неприятный осадок, как взвесь на дне стакана с водой. Ох, неспроста Телеремнар снарядил в посланцы не простого ратника, а целого дворянина. И этот интерес к проявлению силы Перстня мне совсем не понравился....

  Но с раскалывающейся и горячей головой ничего вразумительного я не надумал и вынужден был бросить эту затею.

  Я вышел из шатра, когда на тёмно-лиловом небе уже стали появляться маленькие колючки звёзд. Холодный воздух слегка остудил меня, и я с наслаждением вдохнул вечерней осенней свежести. Готовый к выступлению лагерь в последний раз засыпал на уже бывших эльфийских землях, и тишина постепенно вступала в свои законные права, изредка нарушаемые дальними перекличками дозорных да всхрапом стреноженных коней.

  Я заметил, что очаровываюсь этой стылой тишиной и холодными красками осеннего неба. Что там говорил доктор Вольфштайн? Полюблю лиловые краски холодных закатов? Что ж, по-моему, он прав.

  Ночь прошла спокойно и без сновидений, а ранним, ещё тёмным и хмурым утром, войско споро и организованно снялось с лагеря и скорым маршем двинулось обратно к месту расквартирования - в славный град Приреченск.

  К городу мы подходили поздним утром второго дня. Уже в виду стен я с двумя сотнями конного сопровождения, поровну состоящего из имперцев и наёмников, отделился от основной массы войска и, красиво восседая под гордо реющим знаменем, въезжал в настежь распахнутые городские ворота под оглушительные крики радости и ликования высыпавших на улицы и стены горожан. Мы ехали осыпаемые разноцветными лентами и цветами, у мужчин горели глаза, женщины многообещающе улыбались, детишки же просто бегали и прыгали, размахивая руками и так и норовя попасть под тяжёлые копыта боевых коней.

  В груди тоже всё ликовало и клокотало, сердце казалось резиновым мячиком, брошенным с огромной силой в узком коридоре и отскакивающим от стенок грудной клетки.