Журнал «Если», 1998 № 11-12 - де Ченси Джон - Страница 3
- Предыдущая
- 3/86
- Следующая
— Что? — спросил Джон, попятившись. — Опять аллергия?
Я не ответил. Мне показалось, я что-то поймал — между большим и указательным пальцами что-то шевелилось. Нечто маленькое, но твердое. Я затолкал его в комок салфеток и изо всех сил сжал, стараясь раздавить. Бракнер смущенно наблюдал за этими манипуляциями.
Я посмотрел на него и робко улыбнулся.
— Извини. Какое-то дурацкое насекомое залетело мне в нос.
— Фу-у… ненавижу, когда такое случается.
Меня внезапно охватило острое смущение. Стою, как дурак, сморкаюсь на людях и сжимаю в кулаке некий неупоминаемый продукт носоглотки. Надеясь, что наглый поганец действительно мертв, я сунул комок влажных салфеток в карман.
Из носа потекла кровь.
Избавлю вас от новых неприятных описаний. Достаточно сказать, что я торопливо попрощался и пошел домой. Смущение быстро сменилось любопытством — так что же лежит у меня в кармане внутри комка салфеток?
Войдя к себе в квартиру, я сразу прошел в столовую, взял деревянную салатницу и накрыл ею комок салфеток на столе. Затем отыскал лупу, доставшуюся мне в комплекте с компактным изданием Оксфордского словаря, и прихватил из ванной пинцет. После чего уселся, осторожно поднял салатницу и начал тщательные изыскания среди влажных окровавленных салфеток.
Работа была не из приятных, но мои усилия оказались вознаграждены. Вот она — зажатая пинцетом крошечная черная и твердая точка. Я осторожно поднес к ней лупу. Господи, это и в самом деле какое-то насекомое. К счастью, мертвое…
Еще через пять минут я уже шел к профессору Сондергарду. Останки не-знаю-чего надежно покоились в кармане пиджака, упакованные в пластиковую аптечную бутылочку.
Дом Сондергарда оказался замком. Не настоящим, разумеется, а одним из тех псевдоготических чудовищ, к которым испытывали непонятную слабость некоторые архитекторы прошлого века. Там были и башенки, и аркбутаны, и все, что полагается. Подходящее жилище для эксцентрика.
Я нажал кнопку звонка и услышал внутри звук, напоминающий гонг. Терпеливо ожидая, я задрал голову и стал наблюдать за кружащими над домом воронами. Порывы ветра встряхивали сикоморы в боковом дворе, от чего их сухие ветви шуршали и потрескивали. Кинематографически вся сцена быстро смещалась от Бергмана к Корману.
Через некоторое время дверь открылась, и я увидел Сондергарда — высокого, худощавого и седого. Он смотрел на меня через толстые линзы очков.
— Полагаю, доктор Мэллори?
— Как вы догадались?
— Я предполагал, что вы рано или поздно объявитесь. Заходите, если есть необходимость. А она, я полагаю, действительно есть.
Я вошел. Прихожую тускло освещали окошки под потолком, забранные грязноватыми стеклами. Хозяин провел меня через полумрак в гостиную в стиле Эдуарда какого-то.
— Добро пожаловать с замок Сондергард, — сказал он, указывая на резное кресло из розового дерева. Выглядело оно удобным, и я уселся.
Отклонив предложение выпить, я приступил к делу.
— У меня есть нечто. Я его поймал. И хочу, чтобы вы на него взглянули.
— Понятно. И что это?
— Хочу, чтобы вы сами мне это сказали.
— Хорошо. Пройдем в мою лабораторию.
В жизни не представлял, что мне кто-то скажет: «Пройдем в мою лабораторию». Но ведь сказали же.
И я вошел следом за Сондергардом в его лабораторию, которая оказалась не таким уж и страшным местом. Зато о доме я подобное сказать не могу, потому что по дороге успел заметить, что он служит заодно и музеем. Повсюду в ящиках и витринах из дерева и стекла были выставлены насекомые. Витрины стояли вдоль стен, а ящики громоздились на мебели. Под стеклом, пришпиленные булавками и снабженные ярлычками, располагались бесчисленные насекомые: бабочки, мотыльки, жуки, комары, кузнечики, пчелы, осы, саранча и многое другое.
В лаборатории я увидел очередные ящики с насекомыми, несколько чучел каких-то мохнатых животных (я так и не смог их идентифицировать) и длинный стол с обычным лабораторным оборудованием — бунзеновская горелка, несколько колб и парочка реторт. На столике у окна стоял старинный микроскоп.
— Итак, друг мой, показывайте, что у вас там.
Я протянул бутылочку:
Профессор поднял склянку к свету и заглянул внутрь, но ничего, разумеется, не разглядел и уселся за столик. Он взял стеклянную пластинку, положил ее на столик и осторожно перевернул сосуд. На стеклышко упала черная точка. Профессор капнул на нее из пипетки прозрачной жидкостью.
Выждав несколько секунд, он поместил стеклышко под микроскоп и заглянул в окуляр.
Потом посмотрел на меня и широко и удовлетворенно улыбнулся.
— Носовертка.
— Так это она! — я изумленно покачал головой.
— Вам очень повезло, что вы ее поймали. В противном случае, вам предстояло умереть в страшных мучениях. Могу я спросить, не собираетесь ли вы сохранить этот образец? Если нет, я был бы счастлив…
— Да ради Бога, профессор, оставьте ее себе. У меня и в мыслях не было начинать коллекционирование всяческих курьезов.
— Большое вам спасибо, доктор Мэллори. Я мечтал о таком образце годами. Десятилетиями!
Я обвел взглядом бесчисленные ящички с насекомыми.
— А у вас есть и другие подобные редкости?
— Да, и немало. Я предпринял несколько экспедиций в тропики для сбора образцов.
— Тропические насекомые? А как же прочая живность, о которой вы говорили, вроде носоверток?
— Я уже давно отказался от намерения коллекционировать любые доказательства в поддержку утверждений, которые будут отвергнуты сходу, невзирая на любые образцы. Вы должны понять, что для меня и многих моих коллег вся эта область исследований есть, по существу, хобби. Финансировать ее никто не станет.
— Расскажите еще об этих странных и неизвестных формах жизни. Пожалуйста.
— Сейчас я могу это сделать без колебаний, потому что у вас, похоже, есть способность их обнаруживать. Как я уже говорил, это особый талант. Я также им обладаю и проклинаю тот день, когда этот дар во мне проявился.
— Почему?
— Потому что с вами станет происходить то же самое. Носовертки начнут вас искать и залетать в нос. Ваш дом превратится в обиталище всяческих созданий, о существовании которых вы даже не подозревали. В стенах подвала заведутся туннельные муравьи…
— Туннельные муравьи?
— Да, туннельные муравьи. Жуткие твари, около дюйма длиной. Они изгрызут вам весь фундамент, прокладывая ходы и устраивая гнезда, и дом со временем рухнет.
— Но ведь такое называют усадкой или провалами!
— Чушь! Это туннельные муравьи.
— Понятно.
— И обнаружить их сможете только вы. Если вы приведете в подвал дезинсектора, он увидит дырявые блоки фундамента, но мысль о туннельных муравьях ему и в голову не придет. Ведь он о них и не подозревает. А если вы ему скажете, что видели их, он решит, будто вы свихнулись.
— А что еще интересного я увижу?
— Многое. У вас есть дар.
— А есть ли другие существа, способные нанести ущерб моему дому?
— Мне очень не хочется вам говорить.
— Почему?
— Из опасения, что вы и в самом деле их увидите.
— Прошу вас, скажите!
— Хорошо. Страшнее всех домоед. Это инсектоидная форма жизни, но очень крупная. Размах крыльев превышает двадцать футов. Почти все время они пребывают в спячке, пока не возникают определенные погодные условия: жара, высокая влажность, резкое падение атмосферного давления и повышенная электрическая активность.
— Как перед грозой?
— Как перед возможным смерчем, торнадо. Когда такие условия возникают, домоед просыпается и взлетает. Если он видит смерч, то прячется внутри него и вылезает лишь для того, чтобы разрушить дом и полакомиться обломками.
— Он прячется внутри смерча… Но, профессор, это какая-то сомнительная логика. Разумеется, торнадо способно многое разрушить, но неужели вы и вправду полагаете…
— Я это знаю, доктор Мэллори, а не полагаю. Я их видел. Они работают молниеносно и за несколько секунд разносят здание в щепки.
- Предыдущая
- 3/86
- Следующая