Искатель. 1980. Выпуск №6 - Кучеренко Александр - Страница 4

• Предыдущая
• 4/41
• Следующая

— Куда?

— В ущелье.

Таксист удивленно посмотрел на Ачилова.

— Какая там охота?

— Нужно.

…Съеден импровизированный шашлык, распито прихваченное с собой вино, спеты все знакомые песни. Догорает, потрескивая, костерок, плещется прозрачная вода в речушке, шепчутся под легким ветерком пышные кусты. Настроение благодушное, домой не хочется, да и рановато.

— Еще был у нас случай, — начинает рассказывать Виктор. Он лежит на боку, подперев голову рукой. Внимательно слушают девушки, подогнув высоко обтянутые юбками колени. Слушать рассказы Виктора всегда интересно, дух захватывает. Хоть и любит он иногда прихвастнуть.

— Двое с авторемонтного собрались на Карадаш за джейранами. Ну и, видимо, проболтались где — дядя Байрам узнал. Они, правда, особо не таились, машину достали классную, новый легковой вездеход. Километров сто тридцать, чтобы не сбрехать, по асфальту дает. Хвастались ребята — никакой инспектор не догонит. Но они дядю Байрама плохо знали.

Тут подруга Валентины слегка улыбнулась.

— Ты чего улыбаешься? — вскинулся Виктор. — Не веришь?

— Да нет, просто смешное вспомнила, — ответила девушка. — Рассказывай дальше, интересно.

— Значит, плохо они его знали. Не доезжая километров семь до Карадаша, Ачилов меня останавливает и говорит: «Витя, я пешком пойду, а ты объезжай Карадаш с севера, включай фары, из ружья пару раз бахни и гони их прямо к дороге». Тут, чтобы вам понятно стало, была одна закавыка. Карадаш от асфальта не то ров, не то канал отделяет. В незапамятные времена его вырыли для какой-то надобности. Осыпался он, конечно, но машине не преодолеть. Там и трактор запросто застрянет. В одном месте через канал этот деревянный мосток перекинули. И чтобы на асфальт попасть, мосток этот никак не минуешь.

Я, значит, поехал. Кругаля дал километров двадцать пять. Стал к югу забирать помаленьку. Слышу — выстрелы. Здесь, выходит, браконьеры. Я из двух стволов дуплетом в воздух, чтобы погромче было, фару-прожектор врубил. И за ними, догнал их. Гоню прямо к мосту. Они километра на полтора от меня оторвались, радуются: асфальт рядом, а на асфальте у них преимущество в скорости еще больше. А на мостике их Ачилов ждал. Так они ему в руки тепленькими попали, не успели даже сообразить, что к чему…

— Мастер ты заливать, как я посмотрю, — раздался из за кустов голос Ачилова. — Во-первых, было это, когда ты еще пешком под стол ходил, лет девять назад. Мы с Сегленчуком тогда работали…

— Дядя Байрам. — Виктор проворно вскочил, мгновенно покраснев. — Почему вы здесь?!

— Потом скажу. Пил? А ну дыхни?

— Что вы? За рулем? — искренне обиделся Виктор.

— Ладно. Верю. Поедем за город. Бензин возьми в багажнике у Дубровина. Он вверху на дороге ждет. Три канистры я взял. Заодно Николай и гостей твоих в город отвезет. На «Волге» им поудобнее будет.

Ачилов повернулся к девушкам и замер. На него испуганно смотрели глаза дочери хозяина дома номер 5…

«Газик» бойко бежал по ночной дороге. Виктор обиженно молчал. Думал: «Можно было ведь предупредить, что я, пацан несмышленый?..

— Кто эта девушка? — неожиданно спросил Ачилов.

— Подруга Валентины. Гуламова ее фамилия, — неохотно ответил Виктор, не скрывая своего настроения. — Вместе на фабрике работают. Отец у нее шофер.

— Ты не сердись, Виктор, — сказал охотинспектор. — Тут, видишь, какое дело. Я три дня не зря потерял. Потолковал кое с кем. Если слухам верить, Гуламов на Узуне промышляет. Ты на дорогу смотри, а на меня глаза круглые не пяль. Его часто в дальние поездки посылают. Сам просится, ГАИ его не раз проверяло. Но все в порядке. Не выдержал я, сходил к Гуламову, дай, думаю, посмотрю хоть издали, что за хитрый человек такой. Пришел. А твоя подруга как раз мясо джейрана жарила.

— Не моя, Валентины, — угрюмо ответил шофер. Теперь он все понял.

— Все равно. Секретов у тебя от невесты нет. А у нее — от своей подруги. Вот и выходило — мы в пустыню, Гуламов в город, мы домой — он на охоту. Просто и ясно.

— Я же ей не раз говорил: о моих поездках никому ни слова, — буркнул Виктор.

— Значит, плохо говорил.

— Теперь объясню — навек запомнит.

— Палку тоже не перегибай, все в меру хорошо…

Замолчали. Оба привыкли к ночной езде. Машина шла словно в светлом тоннеле, пробитом фарами во мраке. Тускло светились приборы, дрожала в стекле стрелка спидометра. Монотонное шуршание шин навевало дремоту.

Виктор вел «газик» уверенно, с тем обостренным вниманием, которое вырабатывается на горных дорогах. Где в любое мгновение путь может преградить оползень, трещина или еще что. Для ночных поездок по пустыне, где неожиданности подстерегали на каждом шагу и езда требовала мгновенной реакции, незаурядной ловкости, он был незаменим.

Ачилов ерзал на сиденье, стараясь устроиться поудобнее и немного вздремнуть, пока машина не свернула в степь, где трясло, как на гигантской стиральной доске.

— Пора вроде? — спросил Виктор неуверенно, но на всякий случай притормозил. — Восьмидесятый километр проехали…

Охотинспектор проснулся окончательно, протер глаза.

— Сворачивай, — сказал. — Смотри внимательно. И не гони.

Отсюда до Узуна было по прямой километров двадцать пять. «Газик», перевалив через кювет, сполз с дорожной насыпи и «поплыл» по степи медленно, осторожно, словно нащупывая дорогу, которой здесь и в помине не было.

Минут через десять Ачилов, обернувшись, сказал:

— Ставь маскировку, уж больно ночь темна, могут издали заметить.

Остановив машину, Виктор достал из-под сиденья жестяные приспособления, напоминающие большие вскрытые консервные банки, насадил их на фары. Теперь перед капотом высвечивалась лишь небольшая площадка. Издали увидеть это пятно света было невозможно.

— Вот видите, гораздо лучше, чем затемненные фары.

Верно? — сказал шофер. Банки были его собственным изобретением, которым он гордился.

Теперь ехали еще медленнее, чтобы ненароком не влететь в заполненную тьмой яму или овраг. Бывало в практике у Ачилова и такое, особенно когда ездил с неопытными шоферами. Напоминал об этом глубокий шрам на голове, скрытый волосами.

Когда спидометр отметил километров двенадцать, Ачилов тронул шофера за плечо. «Газик» остановился.

— Дверцей не хлопай, — предупредил на всякий случай охотинспектор.

Они вышли из машины. Кругом стояла тишина. Только здесь и можно было по-настоящему оценить се — казалось, безбрежный покой навис над миром. Темное небо, подсвеченное мириадами звезд, огромным куполом нависло над степью. На горизонте черной непроницаемой стеной стояли горы. И только очень прислушиваясь, можно было различить слабые шорохи в пересохшей траве.

— Дядя Байрам, а тут змеи есть? — почему-то шепотом спросил Виктор. — Кажется, что-то ползет.

— Ящерица, наверное, охотится. Змеи больших открытых пространств избегают, — ответил Ачилов.

— Я, честно говоря, побаиваюсь их с детства.

— Помолчи, давай послушаем.

Ачилов отошел от машины метров на двадцать и остановился, напряженно вслушиваясь в тишину. Но различил лишь далекий треск цикад.

— Рановато еще. Если охоту начинать, то под утро. Если они сюда приехали, то проявят себя часа через два, не раньше. Есть хочешь?

— Нет, спасибо. Я шашлыка наелся, — ответил Виктор.

— Ну а я, с твоего разрешения, перекушу. А ты посиди пока.

Ачилов вытащил из машины рюкзак, расстелил на траве газету. Есть ему тоже не хотелось, но надо было подкрепиться, поднабраться сил. Он машинально жевал черствый чурек, не переставая напряженно слушать степь.

Где-то там, ближе к горам, паслись джейраны, постепенно передвигаясь к Узуну. Он много лет наблюдал за джейранами и хорошо знал повадки этих хрупких, грациозных животных. По-настоящему красивых, словно изваянных резцом гениального скульптора. Стремительные, тонкие в кости. И как больно было смотреть на окровавленные тушки с потухшими, мутными глазами.

• Предыдущая
• 4/41
• Следующая