Игры чародея, или Жезл Ниерати - Браславский Дмитрий Юрьевич - Страница 24

Конечно, это наверняка вранье. Патетика, несовместимая с жизнью…

— …И мы пошли спать, — выдохшись, закончила Мист.

Кажется, его опять подвела эта дурацкая привычка погружаться в собственные мысли. Впрочем, может, не такая она и дурацкая: что там у них ночью приключилось, он еще не раз сможет узнать, а вот вернутся ли мысли, если их неблагодарно спугнуть…

— То есть обошлось? — на всякий случай уточнил он.

— На этот раз да, — буркнул гном. — И еще одно: убийцы зачем-то приехали в Трумарит из Майонты. Так что отгадка скорее всего там. И ежели куда идти, то туда. Вот только далеко ли до нее?

— Как идти. — Страж не торопился с ответом. — Дней шесть. Может быть, восемь. На лошадях быстрее, конечно.

— Лошади нам не подходят, — решительно заявил Мэтт. — Хорверкских пони здесь не сыскать, а на местных конягах мне так же приятно ездить, как вам — на драконе, скачками несущемся по земле.

— А чем же обычные-то пони вам не угодили? — изумился Моргиль. — Тихие, спокойные создания. У меня у самого когда-то такой был. Лет двадцать назад.

— Ноги у них под нашим Мэттиком разъезжаются, — поделился Макобер.

— Правда, что ли? — фыркнула Мист.

— Правда — не правда, а пойдем мы пешком, — отрубил Мэтт. — Дорога-то хоть хорошая?

— Наезженный тракт, пока вроде никто не жаловался, — пожал плечами Хельг. — Хотя потихоньку он, конечно, приходит в упадок: караванов сейчас мало, герцог Майонту посещает редко… Зато места красивые — тихие, почти глухие. И совершенно дивные озера, но это уже ближе к Майонте…

— Озера? — неожиданно оживилась Мист.

— Ну да. Наше герцогство издавна славилось…

— Ладно, о красотах природы потом, — оборвал стража Мэтт, к немалому разочарованию чародейки. — Если дойдем до твоих озер.

«Ну уж нет! — мысленно осадила гнома Мист. — Кому, может, и все равно… Хотя за последний год озер этих я перевидала больше, чем любой страж. Исцеляющих недуги, продлевающих жизнь, любимых богами. И нет уже ни сил, ни денег искать то единственное, которое должно помочь именно мне.

Купит, предположим, у меня талисса это колесико, а дальше? Даже если Снисходительные разберутся и возьмут в голову, что я не имею к талиссе никакого отношения, дальше-то что? И чем, собственно, эти озера хуже других?

Ничем, наверное. Но идут дни, проходят месяцы, а Приговор так и остается Приговором. И все меньше остается у меня веры в то, что когда-нибудь я снова стану собой».

В ту ночь, вопреки обыкновению, столичный храм Айригаля был ярко освещен. Горгульи недовольно хмурились, разглядывая укрепленные над входом факелы, в открытые окна лился свет сотен свечей, и даже безлюдные башенки приковывали к себе взгляд теплыми огоньками амбразур.

В ту ночь, вопреки обыкновению, столичный храм Айригаля не отбрасывал тени, и жители окрестных домов перебегали площадь, прижавшись к стенам и низко кланяясь черной громаде храма. Они знали, что это означает: сегодня бог был у себя дома.

Но и случайные прохожие, которых Судьба занесла в этот поздний час на одну из центральных альдомирских площадей, старались держаться подальше от магов Ордена Пурпурной Стрелы, с вечера заступивших в почетный караул у входа. Блики от их парадных нагрудников, перечеркнутых скрещенными стрелами, жалили глаза, как маленькие волшебные молнии — верткие, жгучие, не знающие промаха.

В ту ночь, вопреки обыкновению, в столичном храме Айригаля не было места для простых верующих, да они и не рискнули бы нарушить уединение тех, кто правил от имени и во имя Повелителя Бесплодных Равнин приходами и монастырями, кому подчинялись десятки жрецов и монахов, кто был удостоен чести лицезреть своего бога.

Два иерарха — Савернос и Исиндиос — встречали гостей в центральном нефе. Каждому было отведено свое место; каждому это место было хорошо знакомо. Бог не в первый раз призывал их со всех уголков Двэлла на личную встречу.

Когда последний из приглашенных ступил под своды храма, Савернос собственноручно запер тяжелые, уходящие ввысь двери, и в то же мгновение в нефе воцарилась тишина, какой не бывает даже в могиле, — каждый почувствовал приближение своего господина.

Факелы в простенках погасли. Вернее даже будет сказать, иссякли — так медленно, так нехотя истаяло их пламя. Расползаясь по приделам и забираясь под купол, храм залил мягкий свет раннего летнего утра. Утра, которое обещает быть жарким.

Исчезли черные бархатные портьеры, растворился мрачный, внушающий почтение и страх алтарь. Сегодня богу это было не нужно. Пугать здесь было некого.

На алтарном возвышении возникли два кресла — именно кресла, а не трона — высоких, украшенных затейливой резьбой, но не подчеркивающих грань между господином и его слугами, а лишь обозначающих ее.

Повелитель Бесплодных Равнин выбрал для этой встречи столь любимое им обличье купца средней руки откуда-нибудь с побережья Антронии. Мощное тело любителя поесть и поспать, черная густая борода, глаза слегка навыкате, лицо скорее добродушное, нежели грозное. Лет сорок–пятьдесят, точнее не скажешь. На левой руке скромный палладиевый перстень.

В отличие от него Дарящая Легкую Смерть выглядела настоящей светской дамой. Седеющие волосы уложены в высокую замысловатую прическу, туго перетянутое в талии платье спускается вниз похожими на лучи складками. На лице ни морщинки, в глазах плещется ирония.

Завидев божественную супругу своего господина, ни разу на их памяти не посещавшую его храмов, жрецы позволили себе выразить свое изумление легким ропотом, прокатившимся по центральному нефу и замершим у самого входа. Они могли бы и промолчать, но были достаточно правильно воспитаны, чтобы не лишать своего бога возможности насладиться произведенным эффектом.

Айригаль и Орроба подзывали прелатов по одному устами иерарха Исиндиоса: ожидавшие своей очереди не слышали ни единого слова из тех, что произносились у самого возвышения. Однако от них не укрылось, что Властитель Ушедших Душ держал себя весьма просто, часто улыбался и, когда настоятель главного маркусского храма попытался было пасть ниц, вежливо, но твердо остановил его. В ту ночь боги позвали своих жрецов не для того, чтобы принимать поклонение.

Со стороны могло показаться, что довольная жизнью и друг другом чета дает аудиенцию придворным. На деле же Айригаль и Орроба собрали прелатов, чтобы сообщить об объявлении войны. Пока еще тайной, о которой не должен знать никто, кроме самых приближенных.

Внешне ни Айригаль, ни его божественная супруга не выказывали сомнений в победе. Но они знали, что на карту поставлено все. При самом неблагоприятном развитии событий они могли и вовсе перестать быть богами.

Жрецы не представлялись, не называли свою должность — боги и без того прекрасно знали их. К ним обращались как к принцам и герцогам — по названиям тех мест, откуда они прибыли. В некоторых землях прелат и в самом деле оказывался куда влиятельнее наследного государя.

— Катэна, ты отвечаешь за то, чтобы Сыны Тайха встали на нашу сторону. Добровольно, но с осознанием наших возможностей.

— Но колонна Зеантиса не позволит им покинуть подземелье! А мы не в силах ее разрушить, господин и госпожа.

— Вы — не в силах. Когда понадобится, Колонна рухнет с нашей помощью. Главное — чтобы лорды ничего не знали о ваших переговорах.

Молодой жрец поклонился — и исчез. Его место занял другой.

— Трумарит, ты отвечаешь за Нетерту. Маги должны стать нашими союзниками.

— Но, господин, не думаю, что они уже забыли…

— Битву Святых Отцов? Надеюсь, что нет. Именно это и обеспечит их покорность.

— Что я могу им обещать?

— Жизнь!

— Не торопись, Айри. Узнайте сначала, чего они хотят. Мы не против поторговаться.

— До каких пределов, госпожа?

— До известных. Они побоятся, что после нашей победы не останется ни одного мага. И надо их убедить, что колдунов-конкурентов мы не потерпим, зато друзьям препон чинить не будем.