Лэя - Кувшинов Виктор Юрьевич - Страница 83

Сейчас Лэя красовалась на лошади в высоких походных ботинках и накинутом дождевике. Женя тоже запаковался насколько мог, и они тронулись под полог сплошного дождя. Мир полностью изменился. Вокруг было столько воды, что казалось, было нечем дышать. Еще через полмили грозовой фронт остался позади, и только серый дождь, не прекращаясь ни на минуту, изливался на их голову. Женя все время пытался удерживать в видимости реку справа, что было трудно, так как она петляла.

Других же ориентиров, кроме стрелки компаса, попросту не было. Не было неба. Не было ничего вокруг, кроме каких-то странных кустарников и травы, привыкших расти в условиях вечной влажности и больше напоминавших своим видом водоросли. Почва под ногами опасно проваливалась, будучи заболоченной постоянными ливнями. И это несмотря на то, что поверхность лугов все время довольно круто уклонялась к реке. Женя оценил широкие раздвоенные копыта лошадок, не дававшие их ногам погружаться в разбухший чернозем.

Они проехали немалое расстояние, пробыв в пути, наверное, с полдня, когда их настигло первое серьезное испытание. Женя вдруг заметил, что справа больше не видно воды. Он остановился в растерянности. Сначала хотел оставить Лэю на месте, а сам съездить на разведку, но вовремя спохватился, что не найдет ее потом среди бесконечных кустарников и лугов, скрытых под ситом дождя. Испугавшись такой перспективы, он взял веревку, притороченную к седлу, и, подъехав к принцессе, подвязал один конец к узде ее лошадки, а второй закрепил у своей седельной сумки.

Затем, сообщив спутнице, что они, наверное, сбились с пути, повернул строго обратно и вскоре заметил тусклые блики на воде. Приблизившись, увидел, что река здесь кончалась. Женя не верил своим глазам. Проследовав в самый конец, он спешился и подошел к топкому берегу. До слуха донесся глухой рокот, и он разглядел, как вода посреди небольшого пруда, где исчезала река, закручивается в большом водовороте. До землянина дошло, что поток в этом месте уходит куда-то под поверхность.

Оставалось ориентироваться только по компасу. Он выставил лошадей друг за другом, осторожно вытащил из-за пазухи свою самоделку и под капюшоном сориентировался на местности. Чуть подправил направление вправо и, заметив несколько проглядывающих кустов, погнал лошадку на них. Делая время от времени корректировку по компасу, они продвигались вперед. Местность сильно ухудшилась, ровная долина стала превращаться в настоящее болото. Пришлось сойти с лошадей, чтобы те сильно не проваливались. Теперь Женя радовался кустарникам — их корни хоть как-то удерживали разъезжающееся под ногами месиво.

Через некоторое время такой пытки снова появился уклон, и Женя сквозь пелену дождя увидел впереди воду. Подойдя ближе, он услышал уже знакомый рокот бурлящего где-то потока. Сначала он подумал, что это ручей выныривает из-под земли, но, знакомый с элементарными правилами физики, сознавал, что уровень поверхности не изменился и у ручья просто не было никакой возможности вынырнуть на поверхность после того, как он туда занырнул. Объехав запруду слева, они увидели, что теперь река течет им навстречу. Однако, сверившись по компасу, землянин понял, что они двигаются в правильном направлении.

Путники продолжили поход, держась прежнего курса вдоль нового ручья. Несмотря на усталость, останавливаться не хотелось. В голове было только одно упрямое желание: идти, пока не удастся выбраться из этого кошмара.

Они перекусили, не слезая с лошадок. Женя остановился и подождал Лэю. Потом достал из ее седельной сумки сухие лепешки и мясо. Хлеб даже не пришлось размачивать специально, было достаточно выставить его из-под дождевика наружу, и можно было есть. Все было настолько противно сырым, что не хотелось совершать лишних движений. Несмотря на большие и хорошие накидки, вода пыталась проникнуть в любую складку одежды. Нельзя было поднять руку — сразу прохладный ручеек норовил пробежать до локтя. Пушистые спины лошадок стали напоминать обильно смоченную губку.

Пока путники ели, кони тоже пытались покормиться травой, растущей на этом болоте. Все были поглощены трапезой и собственными унылыми мыслями и очнулись, только когда со стороны реки раздалось какое-то чавканье. Женя обернулся и ужасом увидел черное блестящее создание, сильно напоминающее саламандру с лошадь величиной. Вот только зубы у этой саламандры были больше похожи на крокодильи. Зверюга, видимо, каким-то образом учуяла нечто съестное поблизости от берега и решила не терять время даром, шустро передвигая лапами и ловко таща свое брюхо по мокрой траве.

— Лэя! — только выкрикнул Женя, понимая, что не успевает что-либо предпринять до того, как эта блестящая мерзкая торпеда достигнет ее лошадки.

Однако принцесса не была ни растяпой, ни трусихой — с ходу оценив ситуацию, вскинула руку в сторону твари и выстрелила ей в морду молнией. Да так, что к лошадиным копытам долетел уже полужаренный кусок огромной зубастой колбасы. Зверюга, правда, не сдохла, но даже ее маленьких мозгов хватило, чтобы понять, что она, вместо того чтобы пообедать, сама оказалась в роли жаркого. Тварь замерла на мгновение, очевидно перепрограммируя свое поведение в соответствии с изменившейся обстановкой, и рванула почти с той же скоростью в обратную сторону. Подскочивший с мечом Женька даже не смог за ней угнаться.

— И что ты собрался делать этой зубочисткой? — насмешливо спросила Лэя, отойдя от испуга.

Землянин представил, насколько комично смотрится с коротким мечом против такой твари, и смущенно отвернулся от Лэи, глядя на ныряющую в воду зверюгу. Спустя пару секунд он почувствовал, что чьи-то руки взяли его сзади за плечи. Это Лэя спрыгнула с лошадки и, подойдя, мягко развернула расстроенного защитника к себе.

— Обиделся? Ну прости, пожалуйста! Это я за тебя испугалась. А если бы она на тебя пешего бросилась? Я же понимаю, что тут некогда было думать, и ты кинулся меня спасать. — Ее извиняющиеся глаза просяще заглядывали в лицо. — Но и ты пойми: мне ведь лучше будет, если эта тварь меня сожрет, чем с тобой что-нибудь произойдет. Так что обещай, что впредь будешь и о себе думать.

— Хорошо, буду! — Наконец, под натиском Лэиных просьб, Женина обида растаяла, и он, в знак примирения, поцеловал принцессу в мокрые губы.

— Бедняжка, ты же теперь совсем мокрая. — Он рассматривал влажное лицо принцессы, которое стало немного другим, так как намокшая шерстка стала темнее и как бы прозрачнее.

— Не смотри на меня! Я, наверное, как мокрая курица выгляжу, — смущенно улыбалась Лэя.

— Нет, ты прекрасна в любом виде, просто немного другая, и я хочу запомнить тебя такой тоже.

— Лучше скажи, что дальше делать будем?

— А что делать? Двигаемся прежним курсом до вечера, если сможем. Надо отсюда выбираться. Ты как, не сильно устала после стрельбы?

— Нет, на это у меня меньше всего сил уходит. Поехали!

Женя, как мог, просушил тряпкой примитивное, но удобное кожаное седло Лэиной лошадки и усадил обратно свою почти насквозь мокрую принцессу. Потом проделал похожую процедуру со своей лошадью и с чмоканьем плюхнулся мокрым задом на спину не менее мокрого животного. Хорошо, что было относительно тепло — неизвестно, какая погода тут была бы, если бы на континенте стояла снежная зима.

Заметив, что начинает темнеть, Женя стал подыскивать место для стоянки. И вот теперь путники стояли в сумерках посреди насквозь мокрого леса, держа под уздцы лошадок. Те луга, по которым они двигались вдоль реки, годились больше для валяния в мокрой грязи, чем для ночлега. Да и соседство с рекой больше не вызывало оптимизма. Так что землянин очень обрадовался, когда берег стал подниматься и впереди показался холм, поросший каким-никаким лесом. Они свернули перпендикулярно от реки, спешились и стали пробиваться через кустарники на опушке, пока не оказались на свободном месте под кронами каких-то лиственных деревьев. Женю привлекло одно такое дерево, сломанное почти у комля.

Он как раз раздумывал, как им устраиваться под этим ливнем, как Лэя подала волшебную идею: