Белый воин - Осадчук Алексей - Страница 4

• Предыдущая
• 4/97
• Следующая

Раков был лидером интернатовцев, и начальство это устраивало. Так даже проще: не нужно возиться с двоечниками, шкодниками и хулиганами. Сергей Петрович просто вызывал Пашу, и на следующий день проблема решалась. Естественно, Раков обладал определенными привилегиями: он имел свободный вход и выход из интерната, на него не распространялись многие правила. Конечно же так называемый «король интерната» ничего не смог бы сделать сам. «Опорой монаршей власти» были одноклассники и ребята помладше, выбранные Раковым по критерию, известному только ему одному. Сегодня как раз такой день — «день набора новобранцев», как его называл про себя Саша. В глубине души он понимал, что эта система очень даже эффективна, но сам факт повиновения чьим-либо даже полезным приказам порождал бесконтрольную волну неподчинения. Их отношения нельзя было назвать конфликтными, просто Трофимов был одиночкой, ну а Раков до сегодняшнего дня на него никогда не давил.

Первое знакомство с Пашей состоялось, когда Сане было десять лет. Они тогда с Вовчиком лазили в интернатовский сад. Кроме четырех яблонь в саду росли три грушевых дерева, шесть ореховых, пять абрикосовых и десять черешневых. На грядках всегда сажалась морковка, клубника, редиска, в небольших теплицах росли помидоры, огурцы… Были даже свои небольшие заросли малины. Сад занимал довольно значительную территорию бывшего княжеского имения, которую после запроса директора город закрепил за школой-интернатом. В распоряжении горсовета стояла фантастическая фраза: «Для нужд детей».

Все это подсобное хозяйство охранял Иваныч, дядя жены директора, зачисленный на полставки по просьбе родственников. В прошлом — неплохой охотник и слесарь, а в настоящем — спившийся и никому не нужный человек. Приходя на работу, уже «приняв на грудь», он доставал свои законные пол-литра, добавлял их к принятой в пути дозе и заваливался спать в своей сторожке. Этим, естественно, пользовалась ребятня, ведомая постоянным голодом, так как от щедрот этого сада им конечно же ничего не доставалось — все уходило в директорские закрома. Той порции, что готовили в столовке, молодым и активным организмам хватало ненадолго. Чтобы иметь на столе витамины или консервы на зиму, директор был вынужден поставить сторожа.

Однажды, после очередного дежурства, проспавшийся Иваныч получил серьезный нагоняй от директора, пришедшего проверить, как там груши. Деревья были в порядке: высокие, красивые, их единственным недостатком являлось отсутствие самих плодов, которые, между прочим, так прекрасно консервировала супруга Сергея Петровича. После бурной дискуссии с использованием ненормативной лексики как со стороны одного оппонента, так и со стороны другого Иваныч под психологическим воздействием, а может, просто с опохмела, достав свою двустволку, выдал фразу: «Кого увижу в саду — убью» — и пальнул в воздух. С тех пор дети в саду старались не показываться, и даже сам директор без надобности туда не заглядывал. А Саша, никогда ранее не проявлявший особого интереса к походам за яблоками, после этого случая стал просто считать своим долгом хотя бы раз в неделю, а то и чаще, наведаться в этот фруктовый рай. Что-то необъяснимое тянуло его туда. Не сами яблоки и абрикосы, которые он потом раздавал малышне, а сам процесс добычи и его опасность. Для удобства общения во время вылазок Трофимов создал простой, легко запоминающийся язык жестов, который усвоил даже такой балбес, как Вовчик.

«Операция» проходила довольно обыденно: Толстый занимал удобную позицию для просмотра территории, а Саня орудовал в саду. Если вдруг возникала опасность, наблюдатель подавал сигнал, и вор исчезал.

Вот за этим занятием и застал их Паша Раков, которому не далее как вчера директор поручил узнать, кто повадился в сад, и по возможности отбить охоту у воришек, так как осенний урожай с каждым днем все уменьшался и уменьшался.

После очередной успешной вылазки Саню и Вовчика взяли за шиворот и поставили пред очи Ракова. Вовчик как-то сразу сник, а вот Саня успел наставить несколько синяков «конвою». С юными разорителями директорских садов была проведена воспитательная беседа. Итог — запрет на вход в сад. Вовчик воспринял все очень серьезно, так как был порядком напуган, а Саша просто затаился.

Впоследствии Раков частенько замечал у малышни абрикосы и черешни, но, как говорится, не пойман — не вор. Да и ловить он уже никого не собирался, ему начал нравиться этот пацан, было в нем что-то, за что уважают людей…

— Ну и че не пришел? — Раков встретил Саню утром возле умывальника, когда они были одни.

— Тебе надо — ты и приходи, — ответил тот, вытираясь полотенцем.

— Гордый… Между прочим, то, что я хотел тебе сказать, больше нужно тебе, чем мне. — Паша выдавливал из тюбика зубную пасту (по интернатовским меркам настоящий деликатес). — В Клетку поедешь с нами сегодня?

Клеткой называлась дискотека в центре города. Туда приезжали со всех районов, и не всегда было понятно — танцевать едут или драться. Раков в Клетку ездил вместе с ребятами из Подольского района, на территории которого, собственно, и находился сам интернат. С собой он брал несколько крепких ребят из своего окружения и частенько участвовал в потасовках, которые, как правило, случались после окончания дискотеки.

Клетка, образно выражаясь, «переходила» от одной группировки к другой — все зависело от того, кто побеждал в этих уличных боях.

— Подольские и Вокзальные хотят отбить Клетку у Центра. Мы, формально, Подольские и обязаны явиться, и нас должно быть как можно больше. — Раков был серьезен.

— Слушай, я всегда хотел тебя спросить: оно тебе надо? Подольские, Центр, Клетка? Какое тебе дело до этих тупоголовых, пусть бьют друг другу морды, если им так нравится. Ты с пацанами здесь при чем? — Саша смотрел ему в глаза, ожидая ответа.

— Ты что, думаешь, мне все это нравится? — Раков улыбался, но в улыбке этой не было ни капли веселья. — Таскаться в эту Клетку, смотреть на этих уродов, драться непонятно за что? Хочешь знать, ради чего все это? Хорошо, я объясню тебе, уважаемый чистюля, но прежде задам пару вопросов. Ты никогда не обращал внимания, что интернатовцев никто не трогает возле ларька на автобусной остановке? Что они всегда могут спокойно ходить по дороге в интернат, да и в самом районе наших никто не трогает? Тебе не приходило в голову, почему это так? Все просто: мы тоже Подольские, но нам нужно это постоянно доказывать. Ты спросишь, зачем это нужно лично мне? Все просто — я не смогу стоять в стороне, когда у наших «мелких» будут выворачивать карманы возле ларька. Можно, конечно, воевать с Подольскими. Но зачем? Можно ведь поступить по-другому, мудрее. Так что тебе решать: оставаться в стороне или помогать. Ладно, бывай.

Паша, перебросив полотенце через плечо, пошел в сторону корпуса, оставив Саню наедине со своими мыслями.

Неизвестно, чем бы все кончилось для Трофимова, если бы не событие, изменившее навсегда его дальнейшую жизнь…

В тот же день, только тремя часами позже, Саша сидел на уроке алгебры, когда в дверь постучались.

— Да, войдите! — громко сказала Ирина Григорьевна, преподававшая в интернате кроме алгебры и геометрии черчение.

В приоткрытую дверь просунулась рыжая голова Петьки Чалова.

— Здрасте, Ирина Григорьевна, там Трофимова к директору вызывают.

— Трофимов, ты можешь выйти, — сказала Ирина Григорьевна, поправив очки.

Выйдя из класса и прикрыв за собой дверь, Саня вместе с Чаловым пошли на второй этаж, где находился кабинет директора.

— Что там, не знаешь? Может, случилось чего? — спросил он у Петьки.

— Не-а, но вроде не злой. Ну давай, удачи тебе. Я на химию пошел. — Чалов уже поднимался на третий этаж. — А, да… У него еще там дед какой-то сидит, такой не из бедных: прикид у него такой, гайки… Там увидишь.

Саша попрощался с Петькой и пошел по центральному коридору второго этажа. Остановившись напротив двери с надписью «Директор», он негромко постучал и, услышав: «Войдите», потянул к себе ручку.

• Предыдущая
• 4/97
• Следующая