Белый воин - Осадчук Алексей - Страница 24

• Предыдущая
• 24/97
• Следующая

Уже после года обучения, когда запястье и предплечье окрепли, став похожими на стальные жгуты, «палка» никогда больше не покидала ладони.

Вообще, сам тайный бой варгов не имел никаких приемов. Красивые названия стоек и ударов, пришедших к нам с Востока, напрочь отсутствовали. Ни тебе Когтя Белого Тигра, ни Хвоста Красного Дракона — ничего, все до невозможности просто и быстро и, что самое главное, пугающе смертельно. Мирлон учил читать противника, его движения, частоту дыхания, взгляды, одежду — все являлось важным для варга. За два года занятий Саша узнал столько о человеческом теле, сколько не узнавал, наверное, ни один студент биофака.

Строение скелета, мышц, сухожилий. Человеческое тело оказалось очень хрупким. Чтобы лишить жизни человека, не нужно было придумывать велосипед. Варги учили его немного другому — они его учили выживать. Все боевое искусство варгов основывалось в большей степени на защите. Уже в процессе самой защиты осуществлялось нападение.

Главным козырем варгов в бою являлась быстрота и точность, а вернее, знание — как, куда и с какой силой ударить, переместиться, проскользнуть. Меч этих воинов — шеттир — переводился с меленвильского как «скользящий». Режуще-колющий клинок с немного изогнутым острым лезвием, узкой гардой и рукоятью под одну ладонь не был предназначен для отбивания или принятия сильных рубящих ударов. Варги своими шеттирами плавно проникали в защиту, отводя или предотвращая нападение противника, по возможности пресекая в самом зародыше атаку врага. Парные клинки, словно два изогнутых полумесяца, скользили по оружию неприятеля, отклоняя в сторону от своего хозяина смертельную угрозу, плавно перетекая в стремительную, лишающую жизни атаку.

Познав тайное искусство марагарцев, увидев всю хрупкость и незащищенность бытия человека, дойдя до третьего круга обучения и получив «волчонка» варгов, Ксандр осознал ценность чужой жизни.

Вспоминая вчерашний бой, принц не корил себя и не осуждал — он попросту защищался, ощущая какое-то вполне реальное чувство первобытности. Ксандр не испытывал радости от убийства — нет, просто так было нужно, чтобы ВЫЖИТЬ. Выжить, как когда-то очень давно выживали древние люди, жившие один на один с дикой безжалостной природой…

Закончив разминку и сделав несколько быстрых выпадов, он попытался сосредоточиться и воспроизвести быстрые вчерашние движения, благодаря которым победил саблезубую волчицу. Результатом старательной сосредоточенности были замерзшие на сильном морозе нос и щеки. Бросив это неблагодарное дело и пообещав самому себе «как только, так сразу», он, несмотря на упражнения дрожащий и замерзший, нырнул обратно в расщелину.

Ночью штормило. Такой грозной и мощной бури старый друид Савиор, прозванный Хромым, еще не видел. Соленое море, взбесившись, выло и рычало, словно осерчавший снежный ра-хан,[1] лишившийся законной добычи. Все вокруг будто вымерло, никто не спешил выйти и бросить вызов страшному зверю.

Старый Савиор тоже боялся. После уже почти ста зим жизни, что для лорима являлось значительным и уважаемым возрастом, он боялся словно маленький мальчишка. Верно, Творец за что-то разгневался на своих детей, если послал такой страшный ураган. Наутро многие рыбаки недосчитаются своих лодок, оставленных на берегу моря. А ведь он предупреждал людей в деревне, что будет шторм!

Так им и надо, гордецам: думали, что старый хромой друид уже ни на что не годен! Что ж, получайте свое по заслугам! После этой бури они снова побегут к нему — будут просить принести благодарственные жертвы Творцу, но он еще подумает, помогать ли несчастным распоясавшимся людишкам! Только за очень теплую шкуру морской коровы мудрый Савиор согласится помочь наглецам!

Постоянно мерзнущий друид давно мечтал о теплой и толстой шкуре морской коровы. Непрестанно горящий огонь в очаге землянки уже не согревал его старое и дряхлое тело. За последнюю зиму он очень сдал, деревенские стали обделять вниманием старого друида.

Все началось с того дня, когда он не смог вылечить рыжего Апри, нарвавшегося в Серой чаще на огромного разъяренного хррага. Рыжему дураку вепрь своими клыками разорвал бок. Кто же ходит в лес в период спаривания хррагов? Жалкие невежды! Сколько раз он предупреждал их быть осторожными в такое время! Впрочем, Апри всегда был дураком, поэтому и умер так по-глупому. Очень давно Савиор предлагал рыжему охотнику хороший сильный оберег, а взамен просил всего лишь привести на две ночи свою жену, зеленоглазую Томму. Уж больно приглянулась она хромому друиду. Так нет же, глупец еще плюнул ему в лицо, даже жертв больше не приносил, все в Хирмальм ездил к тамошним друидам. Одним словом, дурень! Вот и поплатился тогда на охоте. К друиду в землянку принесли окровавленное тело Апри, он уже не дышал. Белые осколки ребер торчали из развороченного бока — один из них и пробил сердце охотника. А возвращать из-за Берега хромой друид не умел, да и не хотел. Он тогда был даже рад смерти наглого Апри.

Много случаев еще произошло в ту зиму: мор среди скота, из моря не вернулся плешивый Вукко — в общем, достаточно несчастий, чтобы обвинить в них старого хромца. Естественно, люди в деревне стали роптать — мол, «потерял старый друид умение ведовское, не слышит его уже Творец». Даже староста деревни, толстый Портим, наведывался так, для виду, чтоб людей не злить. Друид исправно платил толстому пройдохе его часть с каждой жертвы.

Но за последнюю зиму деревенские перестали обращаться к Савиору за посредничеством перед Творцом и все больше везли жертвы в тот же Хирмальм, а кто еще и дальше, в сам стольный Мирольм. Нечем больше было давать мзду разжиревшему старосте. И когда сам толстый Портим повез свою жену и семейство в столицу, чтобы возложить дары Творцу на столичном капище, слава местного хромого и больного друида окончательно угасла. Жил он теперь словно изгой — правда, среди людей, но никем не любимый и не почитаемый. Больной и одинокий старик сидел безвылазно в своей землянке, и, если бы не еда и дрова, которые по наказу старосты исправно появлялись у порога его жилища, он бы давно умер от голода и холода. А ведь это плохой знак — толстый Портим боялся плохих знаков. Когда впервые за много дней волхв, почуявший беду, вышел сказать об этом жителям деревни, никто его не послушал, а осмелевшая мелкая голытьба, глядя на взрослых, забросала его грязью и пучками травы.

«Жалкие невежды! Теперь-то вы побежите к Савиору!» — мечтательно закатывал он глаза, представляя себе, как кутается в толстую и теплую шкуру морской коровы. После ужасного шторма, предсказанного Великим Савиором, может быть, даже вдова рыжего Апри, белокожая Томма, захочет навестить мудрого друида. Дряхлый старик, мечтательно закрыв глаза, потирал ладони, предвкушая будущую славу и почет. Его сухое, маленькое, постоянно мерзнущее тело жадно жалось к теплому очагу, вздрагивая с каждым мощным небесным раскатом грома. Старый друид не видел и не слышал, как полог его землянки немного приподнялся и как внутрь проскользнуло несколько коренастых лохматых теней… Не ту беду почуял старый Савиор, прозванный Хромым.

Небольшой костер, весело горя, освещал внутренность теплой гостеприимной пещеры. Дым от огня споро поднимался к высокому потолку, теряясь среди трещин и уходя куда-то наружу. Свод пещеры, словно громадная вытяжка, обеспечивал хорошую циркуляцию воздуха во временном Санином пристанище. На полу лежала развернутая шкура, закрывая собой почти весь пол пещеры. А по ней, словно заправский портной, ползал снявший броню и оставшийся в одной футболке вспотевший Саня.

Замерзнув на утренней разминке, он принял решение пошить сегодня же, не откладывая в долгий ящик, теплую одежду. Продолжать путешествие на таком диком холоде почти нагишом не было смысла, да и возможности. Справедливо рассудив, что народу нужен здоровый правитель, а не больной, умирающий с гайморитом третьей степени, юноша принялся за работу. На перенос дров в пещеру ушло достаточно много времени, но это того стоило — при таком свете можно работать.

• Предыдущая
• 24/97
• Следующая