Призрачные дороги - Ли Галина Викторовна - Страница 20

Какие бы романсы ни пел кровосос, да только всей правды от него не услышать. Уж слишком соблазнительно было сделать девушку разменной монетой в игре за мое послушание.

Даже если Андру не лгал… кто откажется от лишней козырной карты? Никто. Ни из врагов, ни из друзей. А Эрхена…

А что – Эрхена? Не время и не судьба. С этого дня мне придется держаться подальше от девушки, как бы ни хотелось обратного.

Приняв решение, я повернулся и поискал взглядом мага: он завершал плетение купола, вытягивая воду из большой фляги.

– Агаи!

Сирин послушно подошел, настороженно глядя исподлобья. Маг хоть и держался поблизости от меня, но удовольствия ему это не доставляло. А мне – тем более.

– Вечером расколдуешь меня.

Настороженность на лице сирин сменилась удивлением, и он не удержался от вопроса:

– А почему?

– Забываю о шипах. Не хочу портить твое колдовство, – выбрал я самую последнюю из причин. – К тому же в Пустоши личина ни к чему. Не пригодится.

– Хорошо, – поверил объяснению сирин и пошел вдоль линии купола: проверять надежность плетения.

Надо признать, без полога мы бы далеко не ушли: днем в небе часто парили знакомые птицы. Ночью… ночью, я надеялся – нет. А последнее время мелькание в небесах стало чаще – должно быть, степняки наткнулись на наши следы. Конечно, сирин их заметал, но полностью убрать не мог. Хорошо хоть получалось затереть следы вампиров. Если бы степняки их учуяли, не отвязались бы до самых гор.

Но в один из дней мы увидели разъезд из пяти всадников. Накануне прошел сильный ливень. Земля быстро впитала воду, но лошади все-таки успели натоптать. Следы от копыт и привели воинов прямо к лагерю.

Андру посмотрел на приближающихся всадников и, не скрывая иронии, обронил:

– Весьма своевременно, прямо к «столу».

Я поморщился:

– Постарайтесь не у всех на виду!

Князь усмехнулся, но ничего не сказал, только поинтересовался:

– Которого оставить?

Я подошел к границе купола, всматриваясь.

– Хорошо бы того, кто говорит на языке росм. Иначе все будет зря.

Вампир небрежно отмахнулся:

– На этот счет не беспокойтесь. Я вполне свободно объясняюсь на языке курута. Так которого?

– Давайте самого молодого, – предложил я.

Вампир покачал головой:

– Я бы выбрал во-он того, с краю.

С первого взгляда воин выглядел так же, как остальные.

– Это почему?

– Возможно, у него чуть больше, чем у остальных, желания жить, – тонко улыбнулся правитель нежити.

Я только хмыкнул, не найдя, что сказать в ответ. Кто знает – может, упырь действительно чувствует, что за душой у человека.

– Дело ваше, Андру.

Мы с Лаланном встали позади вампиров, а сирин остался с женщинами и Моррой за «барьером» из стреноженных лошадей. На подготовку к бою магу требовалось время. Да и нужен он был сейчас как… пусть лучше женщин прикрывает. По большому счету мы с Рисом тоже оказались лишними. При встрече десятка кровососов с пятью людьми исход известен заранее. Но Рис не привык отсиживаться за чужими спинами, а я… я хотел проверить реакцию дикарей на демоническую ипостась.

Вскоре кони кочевников начали беспокойно фыркать, прядать ушами и тревожно грызть удила. И вовсе не из-за заклинания, что использовал Агаи для отпугивания волков, лис и наглых степных котов. На этот раз дело было в нашем запахе. Мы упустили из вида эту сторону защиты.

Всадники, чувствуя беспокойство животных, заозирались в поиске опасности. Передовой даже потянулся к ножнам. Его движение послужило сигналом для вампиров – нежить бросилась в атаку. Стоило этернус пересечь черту, как мы оказались перед изумленными взглядами кочевников.

Впервые мне выпала роль стороннего наблюдателя. И впервые я выступал на стороне нежити. Одно дело сражаться плечом к плечу с кровососами против зубастых монстров, другое – смотреть, как упыри убивают людей.

Мускулы напряглись: тело само просилось в бой.

Вампиры, работая парами, действовали очень слаженно. Пожалуй, я единственный, кто успевал рассмотреть их стремительные движения.

Вот Андру в длинном прыжке смел на землю переднего всадника, не дав ему даже схватиться за меч. Напарник князя докончил дело, обездвижив жертву сильным ударом кулака по голове. Еще два вампира, синхронно взвившись в воздух, буквально выдернули воина из седла. А потом, в одно движение, сломали курута хребет. Как вывели из строя еще трех кочевников, я не успел заметить. Воинов обездвижили за считаные секунды, и теперь я любовался на результат «охоты». Хотя какое уж тут любование…

Андру быстро вытащил вперед одного из пленников со словами:

– Он ваш.

Я посмотрел на воина. Его лицо закрывала полоска ткани, оставлявшая на виду только глаза. В них горела лютая ненависть. Даже мой «демонический» вид ее не погасил.

Я наклонился, сдернул с курута маску и пристально посмотрел ему в лицо. Рядом переступил с ноги на ногу Андру. Его беспокойство было объяснимо – неизвестно, какую жизнь прожил этот человек: вдруг не особо праведную?

Пленник дернулся и побледнел… У меня даже закрались сомнения, правильный ли Андру сделал выбор: уж больно вялая реакция у жертвы. Я повернулся к сирин. Он по цвету не сильно отличался от пленника. Кажется, до мага только сейчас дошло, что грозит дикарям. Неудивительно, если бы он кинулся к этернус с воплем «не убивайте!», но Агаи смолчал. Только лицо стало пепельным, когда я ему приказал:

– Обездвижь их.

Маг послушно выплел узор, и степняки застыли. А мне предстояло хорошенько обдумать, как сломить сопротивление пленника. Пугать смертью было бы глупо: он с радостью примет ее. Так что же заставит курута развязать язык, если не страх перед смертью? Боязнь стать рабом? Нет, вряд ли. Пока есть надежда сбежать или погибнуть, утащив в преисподнюю хоть одного врага, воин не сдастся. Так что же правитель этернус имел в виду, когда говорил о желании жить?

Внезапно меня словно под бок толкнули – знаю!

– Андру, переводите.

До наступления темноты оставалось не больше трех часов, как раз хватало, чтобы и разговорить, и выслушать. Тем более что вампиры уже успели собрать разбежавшихся лошадей. Осталось решить, что с ними делать. Подножного корма пока было достаточно, но все могло измениться в один день. Когда выпадал снег в этих местах, я понятия не имел.

Мне пришлось мысленно проговорить каждую фразу, прежде чем начать допрос.

– Не стану предлагать тебе жизнь в обмен на предательство. Ты ее не получишь.

Как только Андру выполнил обязанность толмача, в глазах воина мелькнуло облегчение, а следом – снова тревога.

Я широко улыбнулся, так чтобы были видны клыки.

– Но и смерти тебе не видать! Она для тебя станет наградой, если ответишь на наши вопросы. Иначе я сделаю тебя палачом своего рода, а заодно его, – я кивнул в сторону князя, – личным рабом. Вампиром. Нежитью. Упырем, способным убить кого угодно ради крови.

Андру перевел, как выплюнул: отрывисто и зло. Немного помолчал и что-то добавил от себя. Пленник вытаращил на вампира глаза, но отвечать все равно не стал.

– Забирай свой «ужин», – кивнул я князю.

У правителя нежити заблестели глаза. Он выглядел так, словно исполнилась его заветная мечта. Вампир поставил пленника на ноги, провел рукой по крепкой шее, прощупывая пульс, что-то прошипел и легко толкнул дикаря. Тот шлепнулся на землю тяжелым кулем и громко задышал, словно его охватило удушье. Андру рассмеялся, насмешливо поднял бровь и добавил еще несколько слов, а затем, покопавшись в трофейном оружии, выбрал один из ножей и передал мне. Я подкинул его в ладони и взялся пальцами за лезвие, выгибая дугой ритуальный клинок.

Железо поддалось не сразу. Жалко было ломать хорошую вещь, но по другому никак… Требовалось вывернуть душу жертвы наизнанку, выпотрошить ее, оставив только чувства отчаяния и безнадежности. И страх. А эти клинки, похожие формой на острое птичье крыло, кочевники, судя по всему, считали частью своей сущности. Я не ошибся – когда преломился клинок, дикарь застонал, как от боли. Андру, зло и холодно улыбнувшись, потянулся к его шее. Вот тогда пленник наконец-то выдавил из себя первые три слова.