Жизнь и смерть Кришнамурти - Латьенс Мери - Страница 49

• Предыдущая
• 49/55
• Следующая

За два дня до первой беседы в «Вашингтон Пост» опубликовали длинное интервью Майкла Кернана с К. Рассказав коротко о жизни К., Кернан процитировал ряд его изречений типа: «Когда полностью заканчивается привязанность, приходит любовь» или «Чтобы изучить, понять самого себя, нужно отбросить всякие авторитеты... Ни от кого ничему нельзя научиться, включая и рассказчика перед вами... У него нет ничего, чему бы он мог научить. Рассказчик подобен зеркалу, в котором можно увидеть самого себя. Когда вы увидите себя четко, можете отбросить зеркало».

В одном из интервью К. спросили: «А если слушатель примет ваше указание близко к сердцу и действительно изменится, что он один сможет сделать?» На это К. ответил: «Вопрос поставлен неверно. Изменитесь... Тогда увидите что произойдет». В радиопередаче по «Голосу Америки» от 18 апреля, когда его спросили что он думает о возрождении интереса к религии у американцев, К. сказал: «Да нет никакого возрождения. Что такое возрождение интереса? Возродить то, что ушло, умерло, разве не так? Я имею в виду что можно вернуть к жизни, напичкав наполовину умершее тело религиозным лекарством, но ведь после возрождения тело останется таким же дряхлым. Это не религия». Далее в интервью он скажет:

Жаль, что К. пришлось провести цикл ежегодно запланированных бесед после триумфа в Вашингтоне. Охай, Саанен, Броквуд, Индия: наступило некоторое ухудшение в его беседах, что неудивительно на пороге 90-летия. Поскольку в предыдущем году К. не пришелся по душе Шенрид, Фридрих Гроэ предоставил свою собственную квартиру в Ружмонте, в пяти милях от Гштаада, в той же самой долине, для проведения встречи. Проживая там с Мери, в то время как Ванда и доктор Пачуре заняли там же квартиру большей площади. Фоске пришлось в конце концов бросить работу (она умерла в августе в возрасте 90 лет); поэтому Раман Патель, ответственный по кухне в Броквуде, ухаживал за ними. Из Ружмонта, как и в свое время Шенрида, К. доезжал до Таннегга, откуда начинал свои ежедневные прогулки. Свою первую прогулку в лесу он совершил в одиночестве, чтобы «увидеть, рады ли нам».

Во время встречи, проходившей в хорошую погоду, К. чувствовал себя неважно. Однажды вечером ему стало так плохо, что он сказал Мери: «Не пришло ли мое время?» Для того, чтобы сократить число поездок, К. предложил на международном совещании попечителей, проведенном во время бесед, чтобы после проведения еще одной летней встречи в Саанене, остальные встречи перенесли в Броквуд. Но еще до конца бесед один из попечителей отправился в Ружмонт и строго потребовал, чтобы в Саанене больше не было ни одной встречи. К. все тщательно обдумал и согласился. Находившийся вместе с К. доктор Михти, а также доктор Пачуре полностью одобрили такое предложение из медицинских соображений, о чем выступили с заявлением на следующий день.

Во время последней беседы, состоявшейся 25 июля, К. с большим чувством произнес: «У нас были замечательные дни и прелестные утра, красивые вечера, длинные тени и глубокие голубые долины, чистое голубое небо и снег. Никогда не было такого прекрасного лета. Итак, горы, долины, деревья и река прощаются с нами».

Совершенно случайно Марку Эдвардсу предложили приехать тем летом в Саанен, чтобы сделать фотографии о встрече, начиная с установления палаток вплоть до последней беседы; было удачным совпадением, что он запечатлел последнюю за 24 года встречу. Когда Марк отправился в Ружмонт, чтобы сделать фотографию, К. сразу же заметил, что у него новый фотоаппарат фирмы «Никон С.А.» вместо старого «Лейке». Поскольку новый фотоаппарат не был заряжен, Марк открыл заднюю часть и показал К. затвор объектива новой конструкции. К. взял в руки фотоаппарат и спросил, может ли он поднести его к окну. Там он с любовью и пристальным вниманием долго рассматривал механизм, прежде чем вернуть назад.

К. был поставлен перед выбором, оставшись в Ружмонте после встречи. Путешествия стали для него слишком обременительны; вместе с тем он не мог долго оставаться на одном месте. Он обрел такую чувствительность, что осязал, как внимание людей концентрируется на нем, если он оставался где-то слишком долго. Такого бремени он более выносить не мог. И все же он не мог отказаться от ведения бесед. Вести беседу было для него raison detre (смыслом жизни). Он сильно нуждался в людях, которые бы его вдохновляли, побуждая найти новые пути проникновения вглубь самого себя. Но никто больше не мог этого сделать, говорил К. Он не мог продвинуться дальше ни с Дэвидом Бомом, ни с Пандит Яганнатом Упадьяя из Индии. Семинары психологов, организовываемые для К. доктором Шайнбергом во время визитов в Нью-Йорк, стали приедаться равно как и конференции ученых в Броквуде. За последние несколько лет он вел беседы с доктором Джонасом Салком, изобретателем поливакцины, профессором Морисом Уилкинсом, писательницей Айрис Мердок и другими; у него брали интервью десятки людей, включая Бернарда Левина, по телевидению, но ни один из них не принес нового вдохновения. Чем более образован был человек, начитан, чем лучше была его память, чем полнее голова его была наполнена знанием из вторых рук, тем труднее было К. двигаться с ним вместе. Люди, бравшие у него интервью, стремились сравнить его с другими религиозными учителями, философами, чтобы подвести его под кого-нибудь из них. Казалось, они не способны выслушать то, что говорит он, не пропустив его слова сквозь призму собственных предрассудков и познания.

К. намеревался сократить программу пребывания в Индии, а также ограничиться в 1986 году одним циклом бесед в Америке. Он думал о выступлениях в Торонто, где не бывал ранее, хотя и боялся, что беседы придется отменить из-за возможного ухудшения здоровья. Он подолгу беседовал в Ружмонте с Мери, пытаясь найти решение проблемы. Было получено от греческой супружеской пары письмо, в котором приглашали К. и Мери погостить на острове в Греции. К. загорелся идеей, нашел на карте остров, осведомился, достаточно ли там тени (у него как-то случился солнечный удар, и он не выносил прогуливаться или сидеть на солнце).

Когда они находились в Ружмонте, однажды К. сказал Мери: «Оно наблюдает». Мери записала: «Он говорит, будто «нечто» решает все, что происходит с ним. Оно решит, когда будет завершен его труд, и, следовательно, предназначение его жизни». Как-то она записала их разговор, когда они обсуждали планы путешествия:

К.: Это совсем не физическое влияние на мозг, а совсем иное. Моя жизнь была запланирована. Оно скажет, когда мне умирать, скажет, что все закончено. Тогда будет улажена моя жизнь. Но мне нужно быть осторожным, не допустить, чтобы «оно» вмешалось, сказав: «Осталось лишь две беседы».

М.: Вы не чувствуете, сколько времени оно отпускает вам?

К.: Думаю, лет десять.

М.: Вы имеете в виду десять лет выступлений?

К.: Как только я перестану говорить, все закончится. Я не хочу переутомлять тело. Мне необходимо немного отдохнуть, но не более. Спокойное место, где бы никто меня не знал. Но, увы, люди меня знают.

Он еще раз сказал Мери, что ей следовало бы написать о нем книгу — ее ощущения от пребывания и общения с ним. Он также попросил ее записать следующие слова: «Если кого-то обижает то, о чем я собираюсь сказать, они просто не слушали мое учение».

Перед тем, как Эрна Лиллифелт, приезжавшая на международное совещание, возвратилась в Калифорнию, К. сказал им с Мери, что они должны позаботиться, чтобы у него были дела в Охай. Он не собирается сидеть там, сложа руки; но и не нужно что-то делать специально, чтобы доставить ему удовольствие: «Должно быть что-то, по вашему мнению необходимое». Гуляя на следующий день в лесу, он сказал: «Дух покинул Саанен, вот почему мне как-то не совсем уютно. Он переселился в Броквуд».

• Предыдущая
• 49/55
• Следующая