Искатель. 1961-1991. Выпуск 1 - Сименон Жорж - Страница 77

• Предыдущая
• 77/104
• Следующая

— Все большие города? Не маленькие и не деревни?

— Только значительные города, правда, она могла оттуда поехать на автобусе…

— Ни разу не брала билет до Парижа?

— Ни разу.

— И с какого времени это тянется?

— Последний служащий, которого я опрашивал, работает за этим окошком девять лет. Он уверял меня, что это была постоянная клиентка. На станции ее знали, ждали ее прихода. Служащие спорили между собой об очередном городе, который она выберет.

— Помнят ли они более или менее точные даты?

— …Иногда ее не видно было по шесть недель, особенно летом, во время сезона, ее передвижения не были связаны с каким-либо определенным сроком…

— Лекер не говорил вам, что он собирается делать?

— Он заказал размножить фотографии… Пошлет людей в ближайшие города, с сегодняшнего дня обратится с фотографиями в местные отделения полиции…

— Вы не знаете, почему Лекер просил меня навестить?

— Он не сказал… думает, вероятно, что у вас имеется какая-нибудь идея. Я также, кстати…

Мегрэ всегда считали более проницательным, чем он был на самом деле, а его протесты принимали за хитрость.

— Кто-нибудь явился на улицу Бурбонне?

— Дисель говори, что одна женщина в переднике вошла, стала у гроба, вынула из кармана четки. Окропив святой водой крест, она удалилась. Потом приходили соседи, по одному или по двое.

— Мужчин было много?

— Не очень: мясник, столяр, живущий на углу, несколько человек из соседних домов.

А почему преступление не могло быть совершено кем-нибудь из квартала? Они все пытались воспроизвести жизнь «дамы в лиловом» в Париже, в Ницце, выяснить о ее поездках по разным уголкам Франции, но никто не подумал о соседях, живущих рядом.

— Не подскажете ли, чем мне следует заняться?

Раз Мегрэ здесь, у него под рукой, почему бы не воспользоваться? — решил Триго.

— Может быть, кто-нибудь из служащих вспомнит точную дату хотя бы одной или двух поездок?

— Есть такой. Этот тип запомнил дату — 11 июня, потому что речь шла о Реймсе, откуда родом его жена. А ее день рождения как раз 11-го.

— На вашем месте я удостоверился бы в банке, был ли сделан вклад 13 или 14 июня.

— Вы имеете в виду шантаж?

— Или пенсию…

— Почему же вклады делались в разное время и нерегулярно?

— Я задаю себе тот же вопрос.

Триго поглядел искоса, уверенный, что Мегрэ просто смеется над ним.

— Нет уж! Лучше займусь ограблением, — буркнул он и встал. — В банк уже поздно. Пойду туда к двум часам, а потом, если нужно, отправлюсь на станцию…

Так же когда-то работал и Мегрэ: отбивал подметки, топая часами по мостовым и в дождь и в пекло, опрашивая людей, осторожных, виляющих на каждом шагу, вытягивая из них слово за словом.

— У источника, к 11 часам. Я там буду!

В его голосе чувствовалось дурное настроение. Мадам Мегрэ опасалась, что муж соскучится в Виши. И вот уже три дня, как он действительно недоволен, если приходится пропустить прогулку. А сегодня погребение, и он обещал Лекеру присутствовать. Солнце палило нещадно, хотя на улицах была все та же утренняя влажность и свежесть.

Улица Бурбонне представляла собой неожиданное зрелище: помимо жителей соседних домов, облокотившихся на подоконники, чтобы следить за похоронной процессией, можно было заметить много любопытных вдоль тротуаров. Катафалк уже прибыл. Позади него остановилась черная машина, вероятно похоронного бюро, и еще одна, неизвестная Мегрэ. Лекер вышел навстречу.

— Пришлось бросить своих бандитов, — пояснил он. — Ограбления происходят ежедневно — публика к ним привыкла, а женщина, задушенная у себя дома, в таком тихом городке, как Виши, без видимой причины…

Мегрэ узнал среди толпы рыжую шевелюру фотографа из «Трибюн». Двое других орудовали на улице, один из них заснял полицейских, переходящих улицу. В сущности, смотреть было не на что, и зеваки поглядывали друг на друга, словно недоумевая, чем они тут, собственно, занимаются.

— Ваши люди здесь, на улице?

— Трое. Не вижу Диселя, но он, должно быть, где-нибудь здесь. Ему пришло в голову прихватить с собой мальчишку из колбасной, тот знает здесь всех и вся, сможет указать людей пришлых, не из этого квартала.

— Вы поедете на кладбище? — спросил Мегрэ у Лекера.

— Желательно, чтоб и вы туда отправились. У меня личная машина — я подумал, что полицейская машина здесь была бы проявлением дурного вкуса…

— А Франсина?

— Только что прибыла со своим любовником. Она там, в доме…

— Не вижу их машины.

— Служащие похоронной конторы хорошо знают, что подходит и не подходит в этих случаях: вероятно, они дали понять, что их открытая красная машина в похоронной процессии была бы неуместна.

— Она с вами говорила?

— Слегка кивнула, когда прибыла… Она как будто нервничает, беспокоится… Входя в дом, внимательно оглядела ряды зевак, будто искала кого-то глазами.

Люди начали выходить из дома. Водитель похоронных дрог взгромоздился на сиденье. Как по сигналу, четверо служителей не без труда вынесли гроб через дверь и вдвинули его в машину. Франсина Ланж ожидала на пороге, в черном платье. Катафалк отъехал на несколько метров. Франсина села в черную машину, ее спутник — за руль.

— Поедемте, патрон…

— Все? — спросил Мегрэ, обернувшись.

— Родных больше нет, друзей тоже…

Кладбище находилось недалеко, по другую сторону линии железной дороги. Здесь было пустынно. Итак, их было всего четверо, не считая служителей похоронной конторы. Лекер и Мегрэ подошли к Франсине.

— Вы скоро уезжаете? — спросил Мегрэ у Молодой женщины. Он задал этот вопрос просто так, чтобы что-нибудь сказать, не придавая ему значения, и заметил, что она глядит на него пристально, словно пытаясь уловить какую-то мысль в его словах.

— Вероятно, придется остаться на два-три дня, чтобы привести все в порядок…

— Что вы собираетесь делать с жильцами?

— Я разрешила им остаться до конца месяца. И заперла комнаты нижнего этажа…

— Рассчитываете продать дом?

Она не успела ответить, так как один из служителей в черном подошел к ней. Какой-то фотограф, не рыжий, другой, появился неизвестно откуда и сделал несколько снимков в тот момент, когда опускали гроб и Франсина бросила в могилу горсть земли.

Лекер взглянул на Мегрэ, погруженного в свои мысли. О чем думал он? О Ла-Рошели, об улице Нотр-Дам де-Лоретт, о начале своей деятельности, когда был секретарем комиссара полиции IX округа?

К ним подошла Франсина, теребя носовой платочек, свернутый в комок. Она не плакала и была не более взволнованна, чем факельщики или могильщик. Ничего трогательного не было в этом погребении. И если она комкала платочек, то только затем, чтобы скрыть смущение.

— Не знаю, как полагается… Обычно после похорон следует угощение, не так ли? Но у вас, вероятно, нет охоты позавтракать с нами… Могу ли я хотя бы предложить вам по стаканчику?

Мегрэ был поражен переменой, происшедшей с ней. Даже здесь, на пустынном кладбище, она непрерывно оглядывалась вокруг, словно ей угрожала какая-то опасность.

— У нас, несомненно, еще будет случай встретиться, — дипломатично отозвался Лекер.

— Вы так ничего и не обнаружили?

Но смотрела она не на него, а на Мегрэ, точно именно от него ожидая чего-то.

— Следствие продолжается…

Мегрэ не спеша набивал трубку. Эта особа, несомненно, знала жизнь, перенесла не один удар судьбы. И не морщась была способна смотреть опасности в глаза. Не смерть же сестры так повлияла на нее! В первый день встречи она была куда веселей и жизнерадостней.

— В таком случае, господа… Не знаю, как сказать… Что ж, до свидания и спасибо, что пришли…

Если бы она осталась еще хотя на одну минуту, он, может, и спросил бы, ее угрожал ли ей кто-нибудь.

— Ну, что вы об этом скажете? — спросил Мегрэ у своего коллеги из Клермона, когда Франсина ушла.

— Вы заметили? Хотелось бы мне побеседовать с ней с глазу на глаз. Но для этого нужен какой-нибудь благовидный предлог. Сегодня это просто неприлично. Она как будто чего-то боится…

• Предыдущая
• 77/104
• Следующая