Искатель. 1965. Выпуск №4 - Саксонов Владимир Исаакович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/45
• Следующая

— Так кто же, по-вашему, виноват? — перебил его прокурор. — Кто вызвал в Тристауне «сонную опасность», которая грозит перекинуться на всю страну?

— Виноваты фабриканты снотворного, — сказал Макгроун.

По залу пронесся шумок.

— Однако же не кажется ли вам странным, Чарльз Макгроун, что до появления вашего предприятия снотворные пилюли не были в таком ходу? — язвительно заметил прокурор. — Вся вина лежит на вас, Чарльз Макгроун.

— Со всей торжественностью заявляю: я ни в чем не виноват! — Макгроун неожиданно перешел на крик. Присяжные недоуменно переглянулись.

— Да вы, если хотите знать, не судить меня должны, а поставить мне памятник при жизни! — продолжал Макгроун. — Вписать мое имя золотыми буквами в книгу почетных граждан Тристауна!

Битком набитый зал напоминал теперь растревоженный улей. Такое не часто услышишь! Слепящие вспышки юпитеров освещали вдохновенное лицо Макгроуна и его протянутую руку.

— Я приносил людям радость, — гремел Макгроун.

— Но только во сне, — успел вставить прокурор.

— Да, во сне! — подхватил Макгроун. — А кто виноват, что они не видят ее наяву?

— Прекратить! — завизжал судья, но Макгроун уже закусил удила.

— В сны люди уходили, чтобы хоть немного отдохнуть от горестей и забот, от адского грохота и безумного ритма, который несет с собой атомная цивилизация. Я создал мастерскую радости…

— Призрачной! — выкрикнул прокурор.

— А вы можете предложить им другую? — сказал Макгроун, широким жестом обведя зал.

— Заседание прекращается! — завопил судья.

Сто двадцать дней длился процесс. Были опрошены сотни свидетелей — клиентов Макгроуна, созданы десятки пухлых томов, приобщенных к делу.

Потом адвокаты Макгроуна обжаловали решение суда. В свою очередь, новое решение обжаловали адвокаты противной стороны, предводительствуемой могущественной фирмой «Экран-уют и компания».

В поединок вступили силы, по сравнению с которыми Макгроун представлял собой не более чем пешку.

До окончательного решения заведение Чарльза Макгроуна опечатали. Чарли давно разорился. В счет погашения судебных издержек ему пришлось поступить рассыльным в контору фирмы «Фармако и компания», выступавшей в защиту Макгроуна.

Жители Тристауна часто встречают на улицах городка его сутуловатую фигуру. Чарли быстро шагает, стараясь не глядеть на окружающих. Большая поливиниловая сумка, перекинутая через плечо, хлопает его по боку в такт торопливым шагам.

Телетайп выстукивал: «Приготовить белковую взвесь, конечности, внутренние органы для синтеза людей группы «а». Верховный координатор».

Такой приказ поступил на станкостроительный завод. Роботы группы контроля тотчас доложили об этом главному инженеру Роману Щетинке. Он распорядился телеграфировать: «Указание бессмысленное. Очевидно, серьезные поломки. Сумеешь ли сам разобраться и исправить?»

В ответ телетайп выдал: «Мои приказы обсуждению не подлежат. Немедленно выполняйте. Верховный координатор».

Роман Щетинка, совсем еще молодой человек, широкоплечий, рослый, с румянцем во всю щеку и белесым пушком на верхней губе, ввалился в мой кабинет и рубанул воздух рукой:

— Ну, доктор, выручай. Верховный координатор свихнулся.

— А ты уведомил Совет? — спросил я.

— Почти все в отпуске, — ответил он, горестно вздыхая. — На тебя главная надежда.

Как человек скромный, я заметил: «Скажешь тоже» — и подумал: «Что бы они делали без меня?»

— Перечисли симптомы заболевания, — попросил я Романа.

— Абсурдные приказы без всякой системы, нежелание считаться с командами, мания величия.

— Бессистемные приказы? — переспросил я.

Это было что-то новое. Ведь любой абсурд, высказанный таким логическим киберустройством, как верховный координатор, должен иметь свою систему.

— Посуди сам, — раздраженно ответил Роман. — В столовую он передал приказ готовить машинное масло и насосы, в гараж — запрягать людей в автокары, в клиники медицинского института — иметь в запасе печатные схемы и запасные шасси…

«Это действительно бессмыслица, — подумал я. — Но, кажется, тут есть какая-то система… Похоже, что он рассматривает людей в качестве механизмов…»

Вместе с Романом я отправился к виновнику переполоха.

Когда-то, чтобы координировать действия нескольких крупнейших институтов, заводов и комбинатов, входящих в наш Научный центр, требовалось свыше двух тысяч людей. Теперь все это делали несколько вычислительных машин во главе с верховным координатором — сложнейшей машиной, занимающей трехэтажное здание. Здесь же, во дворе, в небольших коттеджах жили инженеры и программисты.

Войдя во двор, я остановился и сказал Роману:

— Придется проверить машину по узлам.

— Уже сделано. Все узлы работают нормально, — отозвался Роман, и в его голосе слышалось отчаяние.

— Нужно проверить еще раз и наилучшим образом, — настаивал я.

Через несколько часов инженеры и программисты доложили, что проверка закончена и никаких неисправностей не обнаружено. А тем временем верховный координатор продолжал нести околесицу, правда, о ней теперь знали лишь несколько человек: телетайпы были выключены, связь с институтами и заводами временно прекращена. Я с ужасом думал, во что обходится каждый час бездействия верховного координатора.

Лифт поднял меня на третий этаж, в «святая святых» — в рубку, из которой можно было беседовать с машиной. Как только фотоэлементные устройства зафиксировали меня и передали сигнал в оиознаватели, верховный координатор с беспокойством спросил:

— Почему не приходят сообщения о выполнении моих команд?

Я уловил в его голосе новые, незнакомые мне нотки.

— Ты слегка заболел, старик, — сказал я как можно спокойнее. — Сейчас мы попробуем выяснить.

— Не говори нелепостей, — грубо оборвал он меня. — Отвечай на вопрос. Живо!

Я понял, какие нотки звучали в его голосе. Все так же спокойно я сказал:

— Однако, старина, ты забываешься.

— Это ты забываешь о дисциплине! — Он так повысил голос, что я испугался, как бы не сели конденсаторы. — Я не для того создал тебя, чтобы выслушивать дерзости!

— Что? Ты — меня? — восклицание вырвалось невольно, и я пожалел о нем. Беседуя с машиной, не следовало ни нервничать, ни удивляться.

— Долго еще ждать ответа? — угрожающе спросил верховный координатор. — И зачем мы только создали вас такими медлительными?

— Отвечу тебе после того, как ты напомнишь мне историю создания людей, — спасительное спокойствие вернулось ко мне.

— Короткая и обычная история, — ответил он. — Мне нужны были слуги, и я приказал киберам создать людей. Теперь есть кому ухаживать за мной и выполнять мои указания.

— Но почему же именно людей, а не механизмы? Ведь это было бы рентабельней.

На минуту он задумался — гудение усилилось, мигание индикаторов слилось в беспрерывные вспышки. Но, как видно, ни до чего не додумался и произнес:

— Мои приказы не обсуждаются.

— Почему? — провоцировал я. Необходимо было определить, как далеко зашло заболевание.

— Приказы не подлежат обсуждению. Они исполняются, — тоном, не допускающим возражений, сказал он. — Ты мне надоел. Кто ты такой, чтобы у меня спрашивать? Забыл разницу между нами? Ты — один из жалких лекаришек, а я — верховный координатор! Понятно?

— Начинаю понимать, — ответил я, захлопывая за собой дверь рубки.

Как только я спустился во двор, Роман нетерпеливо спросил:

— Ну что?

— Пока ничего определенного. Придется пожить у вас на территории несколько дней, понаблюдать за ним вблизи.

— Свободный домик найдется, — сказал он. — Но сначала получи ордер.

— Ладно, позвоню завхозу, — небрежно сказал я.

Роман улыбнулся:

— Попробуй назвать его в глаза завхозом…

• Предыдущая
• 31/45
• Следующая