Искатель. 1965. Выпуск №4 - Саксонов Владимир Исаакович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/45
• Следующая

По-прежнему тонко звенело в ушах. Было легко, невесомо…

Рулевой покосился через плечо — я узнал Андрея, подмигнул ему.

— Прямо по курсу корабли! — крикнул откуда-то сверху сигнальщик. — Транспорты и эсминцы. Дистанция…

Дверь в рубку распахнулась. В овале встала двухцветная картина: серый движущийся пласт моря под белесым небом. Пласт перекосился, метнулся вниз, исчез — и все заслонила фигура боцмана.

— Союзники, — сказал он, глядя на командира.

— Союзники! — сообщил я, спустившись в радиорубку.

Федор кивнул.

— Это и есть точка рандеву? — спросил я.

— Она…

— Пойду посмотрю?

Старшина пожал плечами, удивленно улыбнулся:

— Посмотри…

Длинный, непрерывный звонок боевой тревоги ударил но мне уже на трапе — припал к нему на долю секунды и тут же бросил вверх, на палубу.

Ящик с обоймами я увидел издали. Обрадовался. Потом близко. И — руки заряжающего.

— Снаряды!

Вот он — вынырнул из облаков! Свалился на крыло и стал падать. Черным крылом вниз. «Юнкерс»… Выровнялся, пикируя прямо на наш катер.

«Пойду посмотрю? Пойду посмотрю? Пойду посмотрю?» — завертелось в голове.

Самолет становился все больше, с каждой секундой ревел оглушительнее, тут звонко быстро заахали выстрелы нашей зенитки — рев как отрезало, но «юнкерс» не загорался, не вильнул в сторону и… я хотел зажмуриться.

У меня хватило сил этого не делать. А может, наоборот, не хватило сил даже зажмуриться. Но это было одно мгновенье.

Ударило в бок. Рот заряжающего открывался. Я понял, это он на меня кричит: «Снаряды!» — и сунул ему в руки новую обойму.

С правого борта один за другим медленно выросли три ярко-белых водяных столба. Я успел достать еще обойму, пока они поднимались. Как опадали — не видел, а лицо обдало горячим и водяной пылью.

«Юнкерс» нырнул в облако.

Не сбили…

«Пойду посмотрю? Пойду посмотрю? Пойду по…» Тьфу!

Бомбардировщики вывалились из облаков, вставали столбы от взрывов, тянулись руки заряжающего, и тут в голову полезла чепуха: что все в точности, как в кино, только пропал звук. Даже наша зенитка била бесшумно: я чувствовал, что площадка вздрагивает от отдачи, — пятками слышал, как бьет орудие, а не ушами.

Потом сообразил, что оглушен пальбой.

Но голос Кравченко слышал — вот это да! Он командовал расчетом, называл какие-то цифры и как будто не кричал даже, а я слышал. На то он и командир расчета… На то и заряжающий, чтобы заряжать, а я подносчик, чтобы у него были обоймы. Все правильно. Всякая чепуха с кино забылась. Я собрался окончательно и сообразил, как лучше приноровиться выхватывать из ящика обоймы, как встать, чтобы без толку не вертеться, отдавая их заряжающему. И когда обоймы в одном ящике кончились, я, только взглянув на второй, знал почти точно, сколько шагов сделаю к нему, как нагнусь и подтащу.

Палуба, мокрая, ускользала из-под ног. Живой корабль… Попробуй попади в эти проклятые «юнкерсы», когда катер кренится, скачет на волне да еще маневрирует! В двух шагах от меня что-то проскребло. Вырос боцман, весь красный, заорал. Я услышал его не сразу, словно звук пришел издалека, с опозданием, по тут же догадался: это осколки. И меня обожгла радость — не страшно!

Хотел даже найти боцмана, посмотреть ему в лицо — пусть не орет…

Воздух туго рванулся, катер встряхнуло так, что я едва устоял — ткнулся в руки заряжающему с очередной обоймой. Руки уперлись мне в грудь.

Я выпрямился.

— Ну?

В ушах щелкнуло.

— Положи, не надо.

— Положи, — негромко повторил Кравченко.

Я посмотрел на него.

— Почему? А?

И вдруг понял, что слышу.

Зенитки били где-то далеко, на других кораблях.

И все?

С палубы длинно и шумно скатывалась волна. Тут же через борт хлестнула новая. Она уже добиралась до моих сапог, и я зачем-то отступил, а все равно весь мокрый…

В пустом небе таяли последние черные клубки разрывов. Они таяли быстро, а облака ползли медленно.

Все!..

Тогда я огляделся, увидел море и корабли.

Навстречу нам шел океанский транспорт. Мы сближались.

Корабль вырастал на глазах, громадный и легкий, четко очерченный в сером свете утра. Наш катер мотало на волнах, а он казался неподвижным — только увеличивался, и под форштевнем вспыхивала пена. Она белела на фоне черного корпуса, исчезала и взрывалась опять… С каждой минутой я открывал что-нибудь новое. Надстройки корабля были такие же белые, как иена, а желтые мачты словно покрашены солнцем. В овалах клюзов застыли лапы якорей. В передней части корпуса светлели выпуклые нерусские буквы.

«Джесси Смит», — прочитал я.

Буквы превратились в звук, звучание имени — в свет. Корабль явился целиком…

Это было неожиданно, похоже на волшебство.

По щекам у меня сползали струйки пота. Я почувствовал их теперь, когда они стали остывать на ветру. Посмотрел, улыбаясь, на Кравченко.

— Новенький, со стапелей недавно, — кивнул он.

Да, те, кто строил корабль, тоже видели его таким, каким он явился нам в море. Иначе как бы они могли его построить!

За «Джесси Смит» шли другие транспорты, их было много.

Занимали свои места корабли охранения. Один из английских эсминцев спешил в нашу сторону. Темно-серый, с резким белым бугорком под форштевнем, он красиво вписывался в такой жe темно-серый пласт моря, и на мостике его весело мигал голубоватый глазок сигнального прожектора. Морзянка… Жалко, что могу принимать ее только на слух!

— Что они пишут? — обернулся я.

Позади стоял боцман. Его широкое лицо было красно от ветра, глаза округлились. Он не ответил.

— Сигнальщик! — звонко позвал командир, — Передайте на эсминец: «Считаю возможным спасти корабль!»

Какой корабль? Почему спасти? Кого?

Я завертел головой, увидел — теперь справа от нас — «Джесси Смит». И вздрогнул: она, кажется, горела… То есть пожар только начинался. Дым клубился на юте. Его сбивало ветром — косо, к воде. Но людей на юте не было. Они почему-то толпились у шлюпбалок.

Полным ходом к транспорту шел английский эсминец. На помощь?

— Эсминец не отвечает! — доложил сигнальщик.

— Передавайте! — упрямо сказал командир. — Переводчик у них есть. Поймут! Передавайте: «Спасти корабль и грузы, предназначенные для Красной Армии, считаю необходимым!»

«Джесси Смит» стояла. Под форштевнем корабля теперь не взрывались волны. Они бестолково толпились вдоль борта, а на них уже попрыгивали спущенные шлюпки. Люди рассаживались быстро. Вскинулись весла.

Шлюпки двинулись навстречу эсминцу. Он прошел мимо. С мостика людям в шлюпках что-то крикнули. Опять замигал прожектор.

— Отвечает! — обрадованно выкрикнул сигнальщик. — «Выполняю ин-струкцию британ-ского ад-ми-рал-тейства… В целях безопасности… каравана… за-держиваться нельзя!»

Закончил он другим голосом, виновато.

Эсминец стоял борт к борту рядом с транспортом. Люди быстро спускались по трапу, по канатам, прыгали на его палубу. Потом он двинулся к шлюпкам и снял людей оттуда. И полным ходом — прочь. Пустые шлюпки остались позади. До них дошла пена буруна. Они закружились. Весла, брошенные в уключинах, болтались вразброд.

А на юте транспорта вырвался огонь, очень яркий, медовый. Ветер уже не справлялся с дымом.

Я дернул боцмана за рукав.

— Командир-то!

— Что?

— Ранен?

Такое у него было лицо: бледное и неподвижное от боли.

— Помолчи…

Боцман стал закуривать. Прикрыл огонь огромными ладонями, наклонился.

Шумело море. Когда долго слышишь, как оно так шумит, становится тихо, пусто. Все погрузилось вдруг в холодную шумящую пустоту: эсминец — он полным ходом шел от транспорта… Опять замигавший глаз прожектора… Голос сигнальщика: «Товарищ командир, предлагает отойти на безопасную дистанцию». Эсминец мигал сигнальным прожектором, остановившись на порядочном расстоянии от «Джесси Смит», а между ним и горящим кораблем мотались пустые шлюпки.

• Предыдущая
• 13/45
• Следующая